Стася Андриевская - Порочная невинность

Он замедлился, навалился, тяжело дыша.

– Чёрт, если честно, забыл про резину, даже с собой нету. А прерываться… боюсь, сейчас уже не поймаю момент. Столько раз перетерпел…

– Зачем?

Усмехнулся:

– Чтоб тебе больше досталось.

– О, у меня уже передоз…

– Может, в рот?

Я дотронулась языком до разбитой, истёртой об собственные зубы губы.

– Не, не получится.

– Ладно, давай так…

Он уложил меня на живот, ласково закусал, зацеловал спину и ягодицы, потом поставил на четвереньки. Вошёл, как много раз до этого… Но теперь появилось что-то новое, осторожно, но настойчиво кружащее вокруг ануса – его большой палец поглаживал, надавливал, в такт с медленными толчками члена по соседству.

Это словно пробудило меня. Я и боялась… и хотела испытать это, и одновременно уповала на это, как на избавление. Всхлипнула от неожиданной боли и упала на живот, но Денис снова поднял меня, навалился всем телом, сжимая груди:

– Расслабься. И потерпи…

Когда вышла из душа, Денис дремал, раскинувшись на кровати. Я прильнула к нему, растворяясь в счастливой неге и одновременно пугаясь, не желая предстоящей разлуки:

– Мне пора домой.

Он обнял, удобно устраивая у себя на груди и забормотал, не открывая глаз:

– Погоди, мне надо вздремнуть хоть часок. Отходняк накрыл… Не переживай, я отвезу.

И он словно оттаял, снова стал собой, тем, который был там, в Сочи – заботливым, нежным, простым. Только каким-то грустным, а может, сильно уставшим… Или всё-таки ОН – это на самом деле тот хмурый, полный сарказма «хозяин» что привёз меня в «Интурист» с одной только целью – оттрахать?

Я гадала об этом всю дорогу обратно, иногда соскакивая мыслями на то, что время-то уже – первый час ночи, а мне ещё пилить одной от Лёшки до общаги…

А Денис молча поглаживал мою коленку, убирая руку только для того, чтобы переключить скорость, и украдкой заглядывал в лицо.

В квартире у Лёшки было темно, но, судя по синеватым сполохам на шторах, в зале работал телевизор. Денис вышел из машины и, сунув руки в карманы, задрал голову.

– Ещё не спят? Отец волнуется, наверное, куда ты пропала?

Я промолчала.

– А в подъезде, почему света нет?

– Не знаю… Может, просто забыли включить, а может, опять лампочки поворовали. Ерунда, дойду. – Прильнула к нему. – Мы ещё увидимся?

– Видно будет.

– Что-то не так?

– Пойдём, провожу до квартиры.

– Да ладно, сама дойду!

– Пойдём, сказал!

Почти силой запихал меня в подъезд. Здесь было накурено, но тихо. Я выскользнула из его рук, метнулась к выключателю, щёлкнула. Пусть и через этаж – первый, третий, пятый, но всё-таки свет загорелся.

– Видишь, нормально всё. Я сама дойду! Да стой ты!

Повисла на нём, задержав на погружённой в полумрак площадке между первым и вторым этажами. Попыталась отвлечь долгим поцелуем… Наконец, почти задохнувшись, отлипла.

– Ты что, не доверяешь мне?

– А есть с чего?.. – устало усмехнулся он. – Ладно, иди. Только помнишь, да, у тебя три минуты, чтобы включить свет на кухне. Иначе…

– Давай пять?

– Одна.

– Ну хорошо, три… Но меня это обижает, если честно.

– Не вопрос, давай провожу до двери.

– Нет уж, карауль в машине.

Дождалась, пока громыхнёт, закрываясь за ним, подъездная дверь и бросилась наверх. И площадкой выше, между вторым и третьим этажами, столкнулась вдруг с Лёшкой.

Он стоял, небрежно прислонившись спиной к высокому подоконнику: в одной руке консервная банка, в другой – сигарета. Резиновые шлёпки на босу ногу, старые треники, и, несмотря на сквознячище из треснутого окна – голый торс. Затянулся, едко ухмыляясь, пристально глядя на меня. Выпустил дым через нос…

– Папа, значит? А вернее сказать – папик, да? А я, главное, у Барбашиной уточнил откуда вдруг отец взялся, так она говорит – это случайный алкаш, мамкин любовник… А он вон, – мотнул головой назад, – тот самый таксист на джипе… Или это уже другой?

– Лёш… Можно я поднимусь к тебе, прям на минутку?

Он снова смачно затянулся, протяжно выдохнул. Неторопливо стряхивая пепел, постучал сигаретой по банке.

– Нет.

– Лёш, ну пожалуйста, что тебе – жалко? Я потом сразу уйду, клянусь!

– Сразу – это прямо сейчас.

– Ну пожалуйста… Иначе он поднимется, понимаешь?

Лёшка развёл руками.

– И что?

– Ну Лёш…

– Нет.

– Спасибо! – рыкнула я и бросилась, было, вниз, но он вдруг окликнул:

– Да ладно, зайди. Только не дальше кухни. И не шуми там особо…

Задыхаясь от паники, я влетела в квартиру, щелкнула свет в коридоре, Наклонилась, расстёгивая сапоги.

– Охренеть уже время! Чего ты меня не разбудил-то?

Я медленно выпрямилась, повернулась на голос. Кажется, её зовут Рита – легкоатлетка с четвёртого курса. Высокая такая, яркая. Жгучая брюнетка. Тело: ноги, живот – всё идеальное, а вот сиськи… как по мне, так маловаты. Она, нисколько не стесняясь своей наготы, опёрлась плечом об дверь в зал:

– Нормально. А ты чего тут делаешь?

Голос низкий, бархатный. Да и вообще эта Рита всегда мне нравилась. Заметная такая девчонка… С-сучка крашеная!

Я бросилась обратно в подъезд, сходу пихнула Лёшку в плечо:

– Ты скотина, Савченко! Понял?

– Да пожалуйста. Заходи ещё! Только следующий раз заранее предупреждай…

– Да пошёл ты!

Он ухватил меня за рукав.

– А теперь давай теперь серьёзно, что происходит? Этот твой папик – он что, преследует тебя?

Я растерялась.

– Да говори же, у тебя проблемы? Хочешь, морду ему набью, чтоб отстал?

– Ну попробуй… – донеслось из темноты второго этажа.

Я сжалась, попятилась, пока не упёрлась спиной в стену. Ну всё. Конец.

– Иди вниз, – бросил мне Денис, не спеша поднимаясь по ступеням. – Жди в машине.

Но Лёшка пихнул меня к себе за спину:

– Быстро в квартиру! – и пошёл навстречу к Денису.

– Лёш, не надо! – Я, ускользнув от его попытки удержать меня, кинулась вперёд и упёрлась ладонями в грудь Дениса. – Денис, не надо, пожалуйста! Я всё тебе объясню!

– Да я, собственно, и так уже понял. Иди в машину.

– Я, зато, не понял, – с наездом прорычал Лёшка. – Чего тебе от неё надо?

Денис хозяйски сдвинул меня, чтобы не мешалась, и я замерла чуть в стороне, но между ними, не понимая, как быть: стоящий тремя ступенями выше, кипящий яростью, сжимающий кулаки Савченко… и абсолютно спокойный, словно даже безучастный Денис… с пистолетом за спиной.

– Ребят, перестаньте, а… Ну правда, не надо… – голос хрипел, срывался, дрожал от ужаса. – Лёш, иди к себе, там тебя Ритка ждёт… Лёш…

– Ты кто вообще такой? – не унимался Савченко, сходя ещё ниже.

Денис наоборот – поднимался.

Они стояли теперь лицом к лицу, и хотя Лёшка оказался на ступеньку выше, я бы поставила на Дениса. И дело вовсе не в пистолете. Он едва заметно двинул бровью:

– А ты?

– Не твоё дело, понял? Вали лучше поздорову! – огрызнулся Лёшка и пихнул Дениса в плечо, но тот устоял и, сохраняя прежнее спокойствие, шагнул ещё на ступень выше – на ту, на которой стоял Лёшка. Тот вынужденно попятился. Потом ещё, и ещё…

Не-е-ет, чёрт, это не вынужденно, это он просто отходит на ровную площадку, хитростью увлекая за собой Дениса! Вот дурень…

– Денис, не надо. Пойдём!

– В машину, я сказал! – рявкнул он в ответ.

Лёшка едва заметно дёрнул корпусом, но Денис опередил. Врезал так, что Савченко отлетел к подоконнику, треснулся об него спиной, но тут же собрался, бросился на противника… Я завизжала и кинулась их разнимать.

– Эй, прекратите! Я ментов вызвала! – раздался с площадки выше испуганный голос. – Они уже едут!

– Забери его! – крикнула я Ритке, отпихивая Лёшку. – Ну? Чего встала?

Она сбежала вниз.

– Лёш, пойдём…

У него под носом растекалась кровь, но отступать он не собирался, рвался из моих и из Риткиных рук.

– Отстань от  неё, понял? Или я найду тебя и убью!

– А за базар отвечаешь, щенок? – спокойно усмехнулся Денис.

Лёшка зарычал, отпихнул Ритку в сторону, но на его пути встала я:

– Савченко, ты придурок, глаза открой! Не нужна мне твоя защита! Я с ним! С ним, не видно, что ли?!

Повернулась к Денису, повисла на нём, целуя в безответные, упрямо сомкнутые губы, и одновременно оттесняя его назад. Лёшка замолк. Я обернулась – он стирал тыльной стороной ладони кровь и смотрел на меня с таким… презрением.

– Что и требовалось доказать, Кобыркова. А строила из себя… Целка-невидимка, блядь. Чтоб я тебя тут больше не видел, поняла? Никогда! – И, позволив Ритке взять себя под локоть, пошёл наверх.

Словно на снимке «полароид» перед глазами застыли его широкая спина, с красной полосой от удара об подоконник, а ещё – те самые поношенные уже треники, которые мы с ним вместе покупали на рынке у вьетнамцев, ещё поза-позапрошлой осенью, когда наши отношения только завязались. Но больше всего мне почему-то запомнились Риткины ноги в тёти Светиных тапках, вызывающе торчащие из-под наспех запахнутого Лёшкиного пуховика. Не было даже сомнения в том, что он накинут на голое тело.

– Садись! – грубо толкнув меня к машине, приказал Денис.

Я упёрлась. Тогда он сам подтащил меня к ней, распахнул дверцу:

– Садись, сказал!

Я выдернула локоть из его ручищи, сжала зубы, сдерживая слёзы, но с места всё равно не тронулась.

– Друг из песочницы, да? – Он нервно отошёл на пару шагов, но тут же вернулся, навис надо мной, злобно цедя прямо в лицо: – Мозги у тебя есть? Д-дура!