Стася Андриевская - Порочная невинность

– Так это бабушкины и есть, – привычно соврала я. – Я специально такие обуваю, чтоб не жалко.

– Смотри, заболеешь, – шмыгнул носом. – Может, пошли кофейку попьём? Задолбался я что-то.

– О, это было бы классно!

Я думала, мы пойдём в привокзальную пирожковую, но Костя, покружив по тёмным коридорам подвала, привёл меня в какую-то подсобку цокольного этажа. Там стояли ящики с товаром – всеми этими баночками, упаковочками, коробочками… Настоящий склад! Я и не думала, что всё так серьёзно, хотя догадывалась, что товар бабкам подносит Костик.

У занавешенного тряпкой, наполовину вросшего в землю окна стоял маленький импровизированный стол из дверцы от шкафа, на нём электрический чайник, кружки. Возле столика старый, покрытый разномастными пятнами древний диван на высоких ножках. За диваном – толстенная труба центрального отопления. Для моего продрогшего тела это было именно то, что надо. Минут через пять я даже сняла пуховик.

Костик угостил меня кофе «Голден Игл» 3 в 1. Прикольная штука, я такой в ларьках раньше видела, но ещё не пробовала. Мы разговорились о бизнесе, о том, что нынешнее время – пора больших возможностей… Потом он рассказывал о том, как служил в армии. О том, что институтская «вышка» сейчас вообще не нужна, только время на неё терять. И снова о том, что наступила пора больших возможностей – только успевай нос по ветру держать. Я слушала его уверенную, слегка пафосную речь и чувствовала, как растёт во мне желание действовать.

Вернувшись из туалета с новой порцией воды, Костик вдруг закрыл за собой дверь. Ерунда, никаких ключей, просто повернул «барашек» на замке и как ни в чём ни бывало, протиснулся к столу, включил чайник. Но я-то заметила этот маленький жест и сразу напряглась. Одной рукой обняла пуховик, другой нащупала пакет с семечками.

– Кость, спасибо за кофе, я пойду, наверное. Время уже…

Хотела подняться, но он встал около, преграждая мне путь.

– Сегодня, между прочим, шесть дней как ты на моём участке. Отчётный период.

– В смысле?

– Пора подвести итоги.

– Но… Ты же сказал… – Я снова попыталась встать, но он положил руку мне на плечо, мягко усаживая на место. – Ты же сказал, ничего не надо. В смысле – по-дружески.

– Да помню я. У меня память, знаешь какая – за всеми следить! – он рассмеялся. – А ты чё так сразу напряглась? Расслабься, я ж не бандит какой. Ты нормально наторговала за это время?

– Ну, так…

– Ну вот, видишь, я тебе помог. Может, и ты мне сможешь помочь? – сел, втиснувшись между мною и подлокотником дивана, так, что мне невольно пришлось подвинуться, и теперь я была зажата между столом, окном и Костиком. – Мы ж, можно сказать, партнёры, ты ведь на особых условиях работаешь.

– Ну, я не знаю… А чем помочь-то?

– Да видишь, я ж всё кручусь, верчусь – то нелегалы, то менты, то наедет кто… То бабки эти пытаются «папин» товар своим замещать. Им тогда лавэ, а конторе хрен. А мне ведь выручку сдавать… – Он взъерошил волосы и, упёршись локтями в колени, устало покачал головой. – Хоть разорвись. Веришь, пожрать нормально времени нету, не то что всё остальное.

– Мм…

– Если б отдать кому обязанность за бабками смотреть…

– Так у тебя же вроде напарник есть? Я видела как-то, невысокий такой, на армянчика похож.

– Армен? Скажешь тоже – напарник. Давно уже с торгашками сговорился, в долю вошёл. Его «папа» вчера… – Костя осёкся, шмыгнул носом. – Короче, хуже нет, когда свои же кидают.

– Погоди, ты что, хочешь, чтобы я этим занялась?

– А чё, не справишься?

– Но я ведь учусь! Раньше двух вообще не смогу приходить, да и уходить мне не позже семи надо будет.

– Ну-у, с двух до семи – это уже пять часов! – Костя заправил мне за ухо выбившуюся из косы прядь. – Я хоть спокойно на оптовку гонять буду. К тому же всё это время ты сможешь торговать уже внутри вокзала, но на прежних, особых условиях. Вся выручка твоя. Разве плохо? В тепле, в безопасности. Я ж вижу, что ты нормальная, на тебя положиться можно будет.

– Ну… – мне стало лестно. – А если я не смогу каждый день?

– Да фигня всё это, договоримся. Согласна?

– Ну… Давай попробуем. А что делать, если я вижу, что бабки из-под полы торгуют?

– Вот! – Костя указал на меня пальцем и привстал, чтобы налить в кружки кипятка. – Я сразу в тебе своего человека увидал. – Он размешал кофе, протянул мне кружку. Пришлось отложить пуховик. – Это всё потом объясню, не забивай голову. Ну чё, партнёры?

Я улыбнулась.

– Партнёры.

– Погоди, может, шампусика организовать? За такое дело?

– Не-не! Мне домой пора уже.

– Тогда давай так.

Мы чокнулись кофе. Костик попытался отпить, но оказалось слишком горячо. Поставил на стол. Я, немного замешкавшись, тоже.

– Ну, раз партнёры, то теперь-то ты точно должна мне помочь. Пока остывает, давай, может, расслабимся по-быстрому?

– В смысле?

– Трахаться хочу, Люсь! У меня с этим грёбаным бизнесом две недели уже бабы не было! Смотрю на сиськи твои, и аж зубы сводит.

Он упёрся спиной в диван, приподнял бёдра и, ухватившись пальцами за мотню, поправил штаны. Поспешно отводя взгляд, я всё же заметила, что стоит у него уже по полной.

– Ну чё ты снова напряглась? Боишься, трипаком награжу? Я чистый. А не веришь, так вон, – кивнул головой в сторону коробок, – резины полно. Хочешь – клубничный, хочешь – банановый аромат. Там, кажется, и «бабл-гамовый» ещё есть. – Откинулся на спинку дивана. – Я могу, конечно, проститутку вызвать, но какой смысл, если у меня теперь такой партнёр… партнёрша? Секс, между прочим, укрепляет деловые связи. Ты сама сразу почувствуешь, как между нами вырастет уровень этого… взаимного доверия. А там, если чё, и вне работы помогу – мало ли, наедет кто. Время-то какое, сама понимаешь. Одиночкам сейчас не прорваться.

Он говорил спокойно и рассудительно – так же, как недавно рассказывал о преимуществах арахиса перед семечками в условиях зимней торговли с лотка. Ему бы лекции у нас в техникуме читать!

– Если это и есть особые условия, о которых ты говорил с самого начала, то они мне не подходят.

– Объясни.

– Ну… Просто у меня парень есть.

Он рассмеялся.

– Так я ж не замуж тебе предлагаю! Парень… Ну и чё? Я в армию уходил, у меня тоже девушка была. Полгода не прошло – сплыла. И чё теперь? Это жизнь. Парень не узнает, мы же будем предельно аккуратно, – он снова указал подбородком на коробку с презервативами. – К тому же речь не идёт о каких-то обязательствах: каждый день или, там, три раза в неделю перед обедом. Но если приспичило расслабиться, то почему нет?

Подмигнул, снова поправил прядь за моим ухом и будто невзначай скользнул согнутым мизинцем по щеке. Жест был лёгкий и неожиданно… приятный. Меня обсыпало мурашками, и я почувствовала, как, предательски выпирая сквозь ткань блузки, напряглись соски. Костя тоже заметил. Спокойно опустил руку, потеребил грудь центром ладони и, приняв мою неподвижность за одобрение, коротким движением пальцев расстегнул пуговицу. Вторую, третью… Расстегнул блузу почти до пояса и вдруг сгрёб меня в охапку, ловко усадив верхом на себя. Мне было хотя и страшно, но интересно. Само собой, что лишаться девственности здесь я не собиралась, но… «Если что, минет сделаю, кто узнает-то?» Щёки тут же вспыхнули.

Костик распахнул мою блузку и, сжав в пятерне грудь, прикусил сосок. Я ойкнула, дёрнулась, но он, крепко удержав меня под спину, смачно зализал укус. И хотя мне и удалось сдержать стон, я всё равно выдала себя шумным прерывистым вздохом. Лосины были тонкие, прямо в промежность упирался хороший такой, затянутый джинсой холм. Достаточно большой и твёрдый, а главное – безопасный, для того чтобы… Словно почувствовав это желание, Костик впился в мои ягодицы пальцами, и показал как надо: вперёд-назад, вперёд-назад… Я задохнулась! Тут же куда-то делись и стыд и страх. Обхватив его шею руками, прижалась, подставляя грудь под губы и язык, и, запрокинув голову, отдалась инстинктам. Извивалась, стонала, тёрлась, и, наконец, поймала сладкую волну…

Пришла в себя оттого, что Костик зашипел – оказалось, его большой палец всё это время был у меня во рту, и я, забывшись, сомкнула зубы… Он глянул на меня обалдело:

– Ты всё? Чё, прямо так? Охренеть… Давай-ка теперь по-взрослому!

Потянулся руками к ширинке, и я окончательно очнулась. Подсобка проступила вдруг перед глазами ярко, во всех деталях – словно кто-то протёр мой взор-экран чистой тряпочкой. Первой мыслью было то, что теперь точно не откажешь. Второй – что диван в подозрительных, мерзких пятнах. Дальше нахлынул страх неотвратимости: ЭТО случится сейчас? Прямо сейчас?! Здесь? Нет, нет, нет!!!

Я скользнула с его коленей, вскочила, но затёкшая левая нога подогнулась. Меня повело, я упала на Костика, снова вскочила, задев при этом импровизированный столик. Дверца, заменявшая столешницу, соскользнула с табурета. На пол с грохотом полетели чайник, кружки, полные кофе, печеньки. Я дёрнулась поднимать всё это, но Костик яростно ухватил меня за талию.

– Да хер с ним, оставь! Иди сюда! – и, вынув из ширинки член, уцепился за резинку моих лосин. – Снимай!

– Костян! – раздалось вдруг из-за двери.

– Твою мать… С-сука! – он вскочил. – Забыл совсем, сегодня же газировку должны привезти! Я сейчас. Ты только не уходи, ладно?

Я кивнула. А когда его шаги стихли, схватила свой пакет с семечками, пуховик и сбежала.

По дороге к технарю я хотя и опаздывала, но всё же задержалась у ларька и купила пачку сигарет. Импортных, с фильтром! Не хуже тех, которыми угощала меня раньше Ленка. Ну а что, могла теперь себе позволить!

После второй пары вместе со всеми выскочила на улицу. На пятачке для курения как обычно был аншлаг – физкультурники заигрывали с будущими продавщицами, бухгалтершами и кладовщицами. Парни-экономисты и технологи производства обхаживали физкультурниц. Я вынула из кармана заранее приготовленную сигарету, спросила у «соседского» – так мы называли физкультурников – парня зажигалку. Он отвлёкся от разговора с пацанами, во взгляде его мелькнуло узнавание. Приосанился. Я сразу подумала о том, что он, скорее всего, в курсе слухов, распускаемых обо мне Ленкой. Плевать. Прошлой ночью, вспоминая безумство в подсобке у Костика и простоту, с которой он предложил мне этим заняться, я поняла вдруг, что все эти взгляды, смешки и посвисты в спину – не от осуждения. Вслух-то они, конечно, могут говорить что угодно, а на самом деле – мечтают, чтобы и им перепало. Так что похрен. Пусть облизываются.