Дима отшвырнул меня на другой край матраца, снова подошёл к окну и отвернулся. А что оставалось мне, когда меня так бесцеремонно попросили? Или нет, не так, когда меня так милостиво отпустили и даже не выпотрошили наизнанку всю мою подноготную… хотя, он спросил почему я ушла, но это скорее для того, чтобы откреститься от моего вопроса. Итак, подведём итог: Дима на меня злится, что, в принципе, и не удивительно, я полностью готова к тому, чтобы покинуть место боевых подвигов, я не хочу уходить, но как остаться и при этом не потерять лицо не знаю.

Я уже стояла в дверном проёме, когда вдруг оглянулась и засмотрелась на Диму. Красивые широкие плечи, ровная спина, мышцы на которой стали ещё более рельефными, значит, он похудел. Упругие ягодицы, по виду, конечно, я не усомнюсь, но и на прочность проверить успела, и он носит причёску, такая сейчас в моде. Следит за собой, желает по-прежнему привлекать женское внимание. До жути захотелось его коснуться, ощутить тепло горячей кожи, и я сделала несколько шагов в его сторону, но дотронуться так и не успела: руку протянула и наткнулась на огненный взгляд.

– Прости, я правда хотела просто посмотреть…

Оправдывалась я, пойманная на месте преступления. Вот так, когда он не выражал явной угрозы, когда не смотрел в мою сторону и, я практически уверена, думал о чём-то другом, он становился таким же, как и прежде. Казался добрым, заботливым, и именно к этому Диме я вернулась, но он меня спугнул… или я его.

Он молчал, я всё сказала, Дима отвернулся, а я не удержалась и прижалась губами к его спине, сразу же почувствовала, как мышцы стали каменными, дыхание участилось.

– Я тоже по тебе скучал. Леськ… я не хотел унизить тебя, просто только здесь нам никто не может помешать… – Его губы всё ближе, слишком близко, опасно…

Голова кружится от непрекращающихся поцелуев, к жизни возвращают его укусы, причиняющие терпимую боль. Он сидит на стуле, я сверху, его губы изучают мою шею, ключицы, я чувствую, как он скучал, как он ждал этой ночи, не меньше чем я сама. Воздуха не хватает, но отказываться от удовольствия я не намерена, жадно вырывая у жизни каждое мгновение, борюсь с самой собой и с ним. Мне кажется, что незаметно для меня, Дима выпил какой-то стимулятор, я уже не могу его сдержать от резких толчков. Болит всё, особенно ноги, которые сегодня непосредственные участники событий, побывали везде: и на пояснице и на плечах и на шее. Сейчас они, многострадальные, упираясь большими пальцами в пол, приняли на себя всю тяжесть моего тела. Я не хочу уступать ему ни в чём. Губы опухли от поцелуев и прокусов, соски саднят и покраснели от раздражения, ягодицы и вовсе горят огнём при любом, даже мимолётном прикосновении к ним. Дима сошёл с ума, ещё немного и на мне не останется живого места. Влажные, липкие от пота тела, безумные глаза, и тихий шёпот, который изредка перебивает наше дыхание, наши стоны. Он мой, совсем как тогда… такой родной… ни капельки не изменился. Я знаю, это не так, но сейчас, когда нет смысла прятаться за маски, когда все нервы обнажены до предела, он настоящий, немного грубый в своих прикосновениях, но мягкий и ранимый внутри. Дима кончил практически криком, до боли сжал меня, и впился зубами в сосок, не позволяя отстраниться.

– Останешься?

Ещё не успев отдышаться, заглядывал в глаза он, а я не хотела разговаривать, только умиротворённо кивнула, и прикрыла веки, поддаваясь желанию проснуться рядом с ним. Душ ещё не функционировал, и нам пришлось вспомнить студенческие времена, когда ванная была одна на весь коридор, да ещё и горячая вода по расписанию. Так и уснули: влажные, довольные, окунувшись в запах секса и собственных тел (загнула, конечно, но пахло приятно).

Я проснулась в шесть по звонку будильника, который предусмотрительно завела вчера. Оглянулась на Диму – спит. Не хотелось бы его будить, расстраивать, он мне строго настрого приказал лежать при нём и никуда не отлучаться. Я, конечно, не против, но обязанности мамы ещё никто не отменял. Аккуратно, чтобы лишний раз не потревожить, выползла из-под его руки и отвернула край одеяла, собрала одежду на полу и прошмыгнула в соседнюю комнату. Впопыхах, чтобы не опоздать, натягивала на себя узкие джинсы, чертыхнулась, когда пряжка ремня громко стукнулась о пол и не заметила, как за моей спиной возник Дима, сонный и злой.

– Далеко собралась? – Прорычал он, ухватив меня за плечо, пытаясь развернуть. Но не так-то это просто сделать, когда штанины натянуты только на половину, чуть не упала.

– Я вопрос задал! – Уже перешёл на крик он.

Я всё же справилась, даже ширинку застегнула, пока он недружелюбно сопел за моей спиной, пуговицу не застегнула, так как и без того расшатанные Димины нервы не выдержали и он снова рванул меня на себя, на этот раз успешно. Ноги немного подкосились в коленях под его грозным взглядом, который не предвещал ничего хорошего, по крайней мере, смерть моя будет долгой и мучительной, он обещал.

– Дима, мне нужно идти.

Максимально спокойно ответила я, чтобы лишний раз не задеть его самолюбие, хватку главы семьи и что там у них, мужчин, ещё можно задеть?.. От моего миролюбивого ручного зверька, который ночью ластился и льнул к груди, ничего и не осталось. Хищник, как не крути.

– Да ты что? – Он сверкнул глазами, схватил за запястье и вроде несильно надавил, вот только мне было больно. Он что, серьёзно? – Я сказал, разведёшься.

– Дима, мне больно.

– Зато мне приятно. – Снова рычал он, не пытаясь хватку ослабить.

– Я иду к сыну. – Уже практически стонала я, дрожащим голосом.

– К Антону? – Дима замер, размышляя, вру я или нет. – Как он?

– Хорошо, немного сложно сейчас, такой возраст, никого не хочет слушать.

– Особенно твоего мужа? Как они, ладят?

В его голосе проскользнула настолько неприкрытая ирония, что я уставилась на него, не понимая сути. Глаза гневно блестели, левая бровь изогнулась и поползла вверх.

– Не очень. – Не стала скрывать я, а Диме, казалось, и так всё ясно, без лишних объяснений, он только согласно кивал, в ответ на мои слова.

– Молодец, девочка. Устроила жизнь, ничего не скажешь!

Я не собиралась это никак комментировать, он прав.

– Дима, ему в школу нужно приготовить завтрак. Мне, правда, пора.

– Я не услышал твой ответ по поводу развода.

– Я разведусь, – практически шёпотом, чтобы никто не услышал, обещала я, а он только ухмылялся, – но не сейчас.

– Переезжай ко мне с Антоном.

– Дима, нет. У мужа важная сделка, ему необходима моя поддержка. Развод… он сейчас не к месту.

– Ты спишь с ним?

– Я не буду с тобой этого обсуждать.

И разве я могла подумать, что Дима после этих слов озвереет. Он не собственник, он рабовладелец! Его глаза сузились, шею втянул, склонился надо мной и устрашал одним только дыханием, не говоря об остальном.

– Если ты не ответишь на мой вопрос, никуда отсюда не выйдешь. – Прошипел сквозь зубы.

Мне реально понятно, что он говорит правду, только вот как признаться, что мы с мужем живём как соседи, по договору, и развестись намерены так же, без лишних сплетен и ссор. Это всё равно, что признаться в полном фиаско, перечеркнуть жирной чёрной линией последние шесть лет жизни, а выглядеть неудачницей в Диминых глазах, ох, как не хотелось. Но инстинкт самосохранения вопил о том, что лучше бы мне не думать, кто и что решит, а согласно кивнуть, соглашаясь на все условия.

– Дима, он мой муж. И я его уважаю. Я не буду обсуждать нашу с ним жизнь, – упорно повторила я, боясь даже моргнуть, – могу только сказать, что он больше не прикоснется ко мне. Потому что мне это важно. – Он не верил словам, взгляд жёсткий, полный ненависти к сопернику, а может и ко мне.

– Если ты ему не скажешь, то скажу я. Вопросы?

– Я разведусь, дай мне несколько месяцев, пожалуйста.

– Алесь, – его голос ста неожиданно мягким и нежным, – милая, родная, – едва касаясь кожи лица пальцами, он провёл ими по щеке, подбородку, шее, – я хочу верить тебе, но я не могу верить ему. Можешь не разводиться, но и не живи с ним.

– Хорошо, я буду жить в городской квартире, обещаю.

– И приходить ко мне. – Подсказал он.

– По возможности. А теперь позволь мне одеться, я опаздываю.

– Хорошо.

Уже совсем мирно проговорил он, убрал руки, даже попытался улыбнуться. Хотя получилось и не очень искренне. На самом деле, как такового разговора о том, что я уйду от мужа, не было. Это было как само собой разумеющееся, Дима не намерен делиться, при этом ничего мне не обещал сам. Я развернулась, чтобы наклониться за водолазкой, а он тихо хмыкнул и провёл пальцем по спине, там, где можно наглядно оценить мою ему принадлежность.

– Моя пчёлка, – ласково проговорил он, – не свела, значит?

– Не свела.

– Моя!

На выдохе рыкнул он и, наконец, оставил меня одну. Из квартиры я вышла, даже не попрощавшись, Дима уже с кем-то разговаривал по телефону. Вышла и вернулась в свою вполне обычную жизнь. Антон в школу, сама… не знаю ещё куда сама, сил нет совершено, но я счастлива.

Она ушла, наверно это хорошо, потому что отпустить её с каждой минутой становилось всё сложнее. Всё изначально пошло не так. Одно прикосновение и меня как током прошибло, этот взгляд, снова надменный, безжалостный, она меня словно испытывает, а я хочу испытать её. Зелёные глаза, как необычно, но ей идёт, вот только это словно не моя Алеся, а совсем чужая, настолько чужая, что и не верится, хотел сразу ей уяснить, как и что, но не смог. Сказал про ванную, и почувствовал, как она дёрнулась всем телом. Меня испугалась? Зачем тогда вообще приехала, только не говори, что вернуть кольцо, никогда не поверю. Заставил её снять линзы, не могу иначе, как с другим человеком разговариваю, а она снова прячется. А вот когда Леська из ванной вышла, я её узнал: моя. Юная, красивая, просто необыкновенная, так и захотелось улыбнуться. Волосы собраны на затылке, лицо сразу преобразилось, да и вся её жёсткость словно испарилась. Как внутренняя, так и напускная, внешняя. И глаза, голубые, почти прозрачные, и смотрит иначе, как-то испуганно, словно я с неё защитную оболочку содрал, словно маленький ангелочек. Говорит что-то, пытается уйти, глупенькая, маленькая девочка, не иначе. Я хотел просто переспать, переспать и забыть, да при этом ещё и уколоть побольнее, но сейчас, когда она так смотрит, ничего не осталось, только желание прижать к себе и больше не отпускать, сам себя не узнаю. Думал, увижу её вот так близко, и руки чесаться начнут, от желания придушить, а в реале всё иначе. Не получается жёстко, грубо. Нежная моя. Про мужа её спросил, так ощетинилась, я вступил на запретную территорию, но зря она так. Инстинкт собственника ещё никто не отменял, а я её не отпускаю. Сбежала она, да, но я её не отпускал, в мыслях она по-прежнему моя, а значит, другому принадлежать просто не может. Так и вернулся весь мой запал, злость. «Кто он?» – спросил я, просто так, мне это даже не интересно, а она фотку показать решила. «Ну, давай, хвастай, кого там подцепила» – мелькало в голове, а я уже прикидывал, что хочу с ней сделать. Всё изменилось, когда узнал, кто муж… Галаев Кирилл… наш пострел везде поспел. Удар ниже пояса. Но жить стало веселее. Правда, оттаскать жену «лучшего друга», что может быть прекраснее? Два чувства жгли меня насквозь: желание проучить обоих с одной стороны и желание вернуть Алесю – с другой. Причём второе явно перевешивало. За что этому слизняку такое счастье? Счастье, конечно, под большим вопросом, но Алеся баба не плохая, глупая немного, молодая тогда была, а теперь… теперь я наверняка знал, что она из себя представляла, не ожидал.