Ребекка Серл - Популярна и влюблена

– Спасибо, – говорю я. Накрываюсь вторым полотенцем, подтыкаю его под ноги и натягиваю под подбородок.

Джордан смотрит на меня.

– Спряталась, как жучок в башмачок. – Он ложится рядом со мной, бок о бок, и делает то же самое.

Я смеюсь.

– Ты что, правда сейчас это сказал?

– У меня есть младшая сестра, – говорит он как ни в чем не бывало.

После этого мы замолкаем, и я слушаю стук дождя по ткани. Тихая, мелодичная дробь.

– Мне нравится приходить в монтажную, – начинаю я. – Нравится, что ты мне все там показываешь. – Джордан ничего не говорит, но я слышу, как он вздыхает рядом. – Я много думала о том, что ты сказал. О том, что искусство – это не вакуум.

– Даже так?

– Да. – Я перекатываюсь на бок, чтобы видеть его лицо. Джордан поворачивает голову, его глаза встречаются с моими. Я вдруг невероятно остро осознаю, как близко сейчас наши лица. Не больше, чем в паре дюймов друг от друга. Я думаю о том, каким был вчера наш поцелуй. Какие мягкие у него губы. Какие сильные руки.

– Это интересно, – говорю я. – Благодаря этому я хочу больше узнать обо всем съемочном процессе.

– Так и поступи, – отвечает Джордан, все еще глядя на меня – Это самое лучшее в нашем виде искусства. Оно объединяет людей. Каждый полагается на другого. Ты становишься членом некой общности.

– Мне это нравится, – шепчу я.

– Я рад. – Джордан поворачивает голову, чтобы посмотреть на нашу ненадежную крышу. – Я много думаю о том, почему я здесь. Почему из всех выбрали именно меня. Ты меня понимаешь?

– Да, – говорю я. Мне не хватает духу сказать ему, что меня саму постоянно мучает страх: они вдруг поймут, что сделали неправильный выбор. Что это не моя роль. Что в итоге я совсем не их Август.

– Я думал раньше, что мне не место в Голливуде, – говорит он, словно читает мои мысли. – Но сейчас я чувствую невероятную благодарность.

– Ты не принимаешь это как должное, правда? – говорю я.

Джордан поворачивается и смотрит на меня так, будто не может поверить в то, что слышит.

– Никогда не принимал. Я знаю, каково это – не иметь ничего. Я никогда этого не забуду. Приходится постоянно напоминать себе о настоящих вещах, – говорит он. – О том, кто ты на самом деле; о людях, которых ты любишь, о семье.

– Семье? – Я вспоминаю, что он вроде как жадный до денег плохой мальчик, который судится с родителями. Что он полностью выкинул их из своей жизни. Когда я лежу рядом с ним и на его ресницах капли дождя, мне трудно в это поверить.

– Ты что-то хочешь спросить? – произносит Джордан, все еще глядя на меня.

Я закусываю губу.

– Твоя семья, – отвечаю я. Я продолжаю скороговоркой, отодвинув в сторону то, с чего начала: – Мои родители бестолковые. А братья просто сумасшедшие. Да и вся моя семья – это полный провал. И… я слишком много болтаю.

– Все в порядке. Я не читаю таблоиды, но знаю, что люди обо мне говорят.

– Прости, – выпаливаю я и подтягиваю полотенце к подбородку. – Ты не должен ничего мне объяснять.

Джордан изучает мое лицо.

– Я подал в суд не из-за денег. Деньги – это неплохо, но я занимаюсь этим не из-за них.

– А что случилось?

Его взгляд останавливается на мне.

– Мой отец не очень хороший человек. Он хотел все забрать, а когда я не отдал, он накинулся на мою мать.

Мне на грудь словно положили камень. Я хочу прижать ладонь к его щеке и не убирать.

– Что ты сделал потом?

– Я должен был увезти ее от него. На самом деле, я должен был увезти от него всю семью, и единственный способ это сделать состоял в том, чтобы убедиться: я могу их поддержать. – Джордан вдыхает. – Мою сестру и маму. Я сделал то, что должен был сделать.

Мои глаза исследуют его лицо и останавливаются на шраме. Не думая, я протягиваю руку и касаюсь его. Провожу по серебристой линии от челюсти вниз, к затылку. Джордан закрывает глаза.

– Это он тебя так? – спрашиваю я.

Он кивает, его глаза все еще закрыты.

Во мне вдруг вспыхивает огненная молния. Гнев. Я хочу найти его отца и убить его за то, что он сделал с Джорданом. С его матерью и сестрой, которых я ни разу не встречала.

– Почему ты ничего не рассказал? – Я понимаю, как жалко звучит мой голос. Или каким глупым и незначительным кажется сейчас мой вопрос.

Он открывает глаза.

– Прессе? Я бы никогда не поступил так с матерью.

– Но она…

– У нее еще есть гордость, – говорит он, словно здесь нечего больше обсуждать.

– Должно быть, это тяжело, – говорю я. – Разве ты никогда не хотел сказать людям правду?

Он передвигает руку так, что она занимает пустое пространство между нами.

– Как бы я ни хотел отомстить отцу за боль, дело того не стоит. И люди, которые мне важны, знают всё. – Он снова рассматривает мое лицо, словно разыскивает в нем что-то. – Этого для меня достаточно.

Чувствую удар под дых, словно нырнула в ледяную воду.

– Почему же ты говоришь это мне? – спрашиваю я. – Я ведь могу всем раззвонить.

Он смотрит на меня и моргает, капля дождя скатывается по его щеке, словно слеза.

– Могла бы, – говорит он. – Но не думаю, что ты будешь это делать.

Не успев подумать, пододвигаюсь ближе к нему. Мое тело действует само по себе. Так бывает холодной зимой, когда идешь прямо к батарее. Словно он единственный источник тепла на этом дождливом, холодном пляже. И это на самом деле так.

– Почему?

Он смотрит на меня так, что весь мир замирает. Как если бы какая-то высшая сила нажала кнопку «пауза», и на секунду мне кажется, что он собирается что-то сказать. Что-то, что я очень хочу услышать. Но он молчит. Вместо этого он берет мое лицо в ладони. Рука обхватывает мой подбородок, губы нежно приближаются к моим. Все вокруг исчезает: звук дождя, холод, мурашки, покрывшие мои руки и ноги. Единственное, что я сейчас чувствую, – каково быть рядом с ним. Его губы скользят по моим. Они даже приятнее, чем вчера. Намного приятнее, потому что сейчас это только мы. Мы не должны притворяться, что мы Эд и Август. Никто на нас не смотрит.

Его губы расстаются с моими и спускаются к шее. Он целует мою ключицу, и я резко выдыхаю, впиваясь в его плечи ногтями:

– Джордан.

Но его губы вновь накрывают мои, поглощая слова. Он поворачивает меня к себе, и я оказываюсь на нем в его шезлонге. Я чувствую, как его руки гладят меня. Они сжимают плечи, а затем спускаются по спине, прижимают меня к нему. Я чувствую все. Его бедра, твердые мышцы его пресса. Одну руку он кладет мне на талию, другой убирает волосы у меня с лица. Я продолжаю целовать его. Я хочу закупорить это чувство в бутылку. Сохранить его навечно.

Затем он нежно отстраняется, прикладывает руку к моей щеке и заправляет волосы мне за уши. Опускает взгляд и отводит руку.

– Мы не должны этого делать, – говорит он. Он тяжело дышит, и я чувствую, как его сердце бешено бьется несколькими дюймами ниже моего.

– Нет, – говорю я. Это первое, что приходит мне в голову. Я говорю это автоматически. На самом деле, когда что-то кажется таким правильным, сложно вспомнить, почему все должно быть иначе. По какой причине мы не должны быть здесь, сейчас, вместе?

Но я знаю, мы оба знаем. Райнер. Он этого не заслуживает. От одной мысли об этом – о том, что он может узнать, о том, что это с ним сделает, – мне кажется, что меня вот-вот стошнит прямо здесь, на песок.

Джордан выпрямляется, и я тоже. Мы выпутываемся из объятий и просто сидим бок о бок, не касаясь друг друга. Мое тело жаждет его. Такое ощущение, что я потеряла что-то. Конечность, а может, орган.

– Почему ты не мог приехать раньше? – спрашиваю я.

Джордан улыбается.

– Я не знаю, – мягко отвечает он.

– Джордан…

Он качает головой.

– Не имеет значения, – говорит он. – Я не могу снова проходить с ним через это.

– Но ты говорил, что не встречался с Бритни.

– Не встречался, – отвечает Джордан. – Но он не верит мне.

Я откашливаюсь.

– Я хочу…

Но он сжимает мою руку, прежде чем я успеваю закончить. Я хочу его. Я хочу, чтобы ситуация стала другой. Я хочу вернуться назад и все изменить. Сделать так, чтобы у этого чувства было будущее, а не одно лишь мгновение.

– Пэйдж, не надо, – говорит он. Он отпускает мою руку. Мое сердце падает и словно тонет в ледяной воде. Я не знаю, как можно так быстро перейти из состояния полного восторга к состоянию опустошенности.

Он садится и отодвигает тент.

– Похоже, дождь закончился, – произносит он.

К нам врывается свет, яркий и нежеланный, и я знаю, что нам пора уходить.

Джордан сворачивает свое полотенце и аккуратно кладет на край шезлонга, затем он стягивает с меня другое, задевая рукой мое плечо.

– Спасибо, – говорю я. Я стараюсь скрыть свое разочарование, но знаю, что оно все равно слышится в моем голосе. Я понимаю это по тому, как он на меня смотрит. Его глаза словно говорят за нас обоих: «Я хочу, чтобы все было иначе».

Он складывает мое полотенце и встает, протягивая мне руку. Я вкладываю свою ладонь в его, и когда мы касаемся друг друга, я снова это чувствую: последний кусочек пазла встал на место.

Но это не имеет значения. Это как достать зонт в самом разгаре ливня, после того, как ты уже промок. То, что нужно, но слишком поздно.

Последняя книга трилогии выходит сегодня в полночь, и нас с Джорданом пригласили в книжный Barnes & Noble, чтобы сделать сюрприз фанатам. Райнер на последнем этапе своего пресс-тура и не вернется до завтрашнего вечера.