– Тебе нужно выпить чего-нибудь горячего. И, возможно, взять полотенце. – Его голос звучит решительно, и я показываю на камни, где я бросила свои шлепанцы и полотенце с ананасом.

– У меня есть, – говорю я ему.

Он встает, вытирает руки о пляжные шорты и бежит к камням. Когда он перекидывает полотенце через плечо, я смотрю на его загорелое тело, любуясь мужественным силуэтом, Он так к месту здесь, в воде и на пляже. Похож на серферов, которые буквально живут тут. Будто здесь его дом.

Джордан возвращается с полотенцем, разворачивает его и накрывает мои плечи, словно плащом.

– О, спасибо, – произношу я. – Не обязательно было это делать.

Он снова садится на песок.

– Ты здесь считаешься очень большой ценностью, – говорит он, отряхивая руки. Я смотрю, как с них сыплется песок. – Звезда фильма. Мне бы, наверное, пришлось оплачивать твою замену, если бы ты переохладилась и простыла. – Он смотрит на меня. – Не думаю, что могу себе это позволить.

– Это Гавайи. Переохлаждение маловероятно. – Я быстро отвожу взгляд, потому что боюсь – взглянув на меня, он поймет, что происходит у меня внутри. Что мое сердце сейчас, когда он рядом со мной, бьется быстрее, чем билось, когда я думала, что тону.

Джордан смотрит на меня, и в его глазах что-то новое. Не просто золотой отблеск – звездочка в ночном небе. И его глаза выглядят мягче. Больше карие, чем черные.

– Нам пока не выпадал шанс побеседовать, – говорю я.

Он фыркает.

– Что?

– Ничего.

– Скажи, что ты хотел.

Он откидывается на локти и вытягивает ноги.

– Ты просто занята, я имел в виду это.

– Занята?

Он качает головой.

– Да брось, не надо так делать. Не надо притворяться, что не понимаешь, о чем я.

Я думаю о руке Райнера, обнимавшей меня в тот день, когда Джордан появился на площадке. И потом еще на фотосессии.

– Райнер, – говорю я.

Он поднимает брови.

– Между вами что-то есть, правда?

Я сильнее кутаюсь в полотенце.

– Я не знаю. – Это самый правдивый ответ, какой я могу сейчас дать. Плюс… – Я не вижу, как это связано с нашей дружбой.

Он поднимает руки, будто я держу его под прицелом.

– Эй, это твоя карьера, не моя.

– Что это должно значить?

Он вздыхает.

– Райнеру нравится быть в центре внимания. – Он говорит медленно, будто объясняет что-то второкласснику. – И ты гораздо чаще оказываешься в центре внимания, если встречаешься с актрисой.

– Дело не в этом, – возражаю я. – Меня же никто не знает.

Он пристально на меня смотрит.

– Но узна́ют.

– Возможно, – отвечаю я. – Но с кем ему еще встречаться? Он актер. Ты разве не поступаешь так же?

Он сужает глаза.

– Я не встречаюсь с актрисами.

– Только с поп-звездами.

– Прошу прощения? – Он расправляет плечи и смотрит мне в лицо. – Что ты имеешь в виду?

– Как насчет Бритни?

Он шумно выдыхает, зачерпывает горсть песка и просеивает через пальцы.

– Бритни не моя девушка и никогда не была ею.

Я не могу сдержаться, у меня вырывается давно мучившая меня мысль:

– Значит, ты просто переспал с ней за спиной Райнера?

От его взгляда сердце уходит в пятки. Его взгляд снова смягчился. Но не потому, что он чем-то озабочен. Я задела его.

– Ты действительно так думаешь?

Я качаю головой.

– Нет, – говорю я. – Не знаю. Я перегнула палку. Прости.

– Послушай, если ты собираешься стать частью этого бизнеса, ты должна понять, что есть вещи, которыми нельзя делиться. Их нельзя обсуждать, потому что они для тебя святы. Люди попытаются докопаться до последней мелочи. Они готовы разорять могилы ради слухов. И если они их не найдут, они их выдумают.

Затем он встает, словно все сказано.

– Пойдем, – говорит он. – Вернемся в отель.

Он протягивает мне руку, и я берусь за нее. Она сильная и мозолистая. Надежная. Из тех рук, что держат крепко.

Мы идем молча, и тишина наполнена миллионом вопросов, которые мне хотелось бы задать, но я не говорю ни слова. Мне кажется, что он не хочет болтать, и после того, как он спас мою жизнь, заткнуться – это меньшее, что я могу сделать.

– Спасибо, – говорю я, когда он доводит меня до двери.

Он пожимает плечами.

– Повезло, – произносит он. – Я рад, что там оказался. – Его глаза встречаются с моими, и мы смотрим друг на друга вот так, даже не моргая. Я гадаю, чувствует ли он то же самое. Я гадаю, гадает ли он.

– Я тоже, – тихо говорю я.

Затем он опускает голову, складывает руки на груди и поворачивается, чтобы уйти. Я смотрю, как он идет по коридору, пока не исчезает за углом. И после этого мне требуется еще несколько секунд, чтобы достать электронный ключ и перестать наконец смотреть на то место, где он только что был.

Глава 15

Я читаю сценарии, которые прислал мой агент. Сама мысль об участии в еще одном проекте очень меня взволновала. Как напоминание о том, что Август – лишь эпизод моей жизни, хоть и очень важный. Есть еще много персонажей, которых я могу сыграть. Вот сценарий о «плохой девчонке», которая забеременела, сценарий о русалке, который тоже основан на серии бестселлеров, и сценарий исторического фильма, где я могу сыграть дочь главного героя. Его снимают в Сиэтле, так что я работала бы недалеко от дома, хотя по поводу этого у меня смешанные чувства. Я уже почти дочитала этот сценарий, и он гениален.

Я кладу листы рядом с собой и подавляю зевок. На улице прохладно, прохладнее, чем было в ту ночь, когда мы впервые здесь оказались, и я поджимаю ноги, усаживаясь поудобнее в своем кресле на веранде. Закрывая глаза, я оказываюсь в зимнем Портленде. Я представляю нас с Кассандрой, в проливной дождь шлепающих под зонтиками на субботний рынок. Или вспоминаю, как мы пили горячий шоколад у Джейка, а его мама закатывала глаза, пока он читал нам лекции о последствиях сжигания тростникового сахара или вреде бактерий, распространяемых чайками.

Кассандра. Джейк. Они как негативы фотографий.

Со мной происходит нечто, чего я совсем не ожидала. Я забываю, кем была. Для меня уже привычно находиться на площадке, крутиться рядом со съемочной группой, есть то, что готовит для меня кто-то другой, и обнаруживать любимые закуски в холодильнике без записки от мамы. Я даже не задумываюсь о том, что у меня всегда аккуратная прическа и макияж, и моя почта – электронная и голосовая – постоянно забита сообщениями от кураторов. У меня висит миллион сообщений от моего агента обо всем на свете. Я думала, актерство заключается только в актерстве, но я ошибалась. Это что-то гораздо большее – в нем так много сторон, которые мне не охватить.

Я не могу отделаться от того, что сказал Джордан: что некоторыми вещами нельзя ни с кем делиться. Я понятия не имею, что я должна скрывать. Что для меня священно? Я думала, священна дружба, но я не говорила с Кассандрой и Джейком с тех пор, как они уехали. А моя семья даже не понимает, чем я занимаюсь и в чем состоит моя новая жизнь. Возможно, священна моя мечта – этот фильм. Но разве люди не захотят разобрать все по винтикам, чтобы узнать, как я пришла к успеху? И как мне узнать, священно ли мое чувство к Райнеру, если все, что я слышу, – споры о нас, которые я прокручиваю у себя в голове?

– Тук-тук.

Я поднимаю взгляд и вижу Райнера, прислонившегося к косяку двери, ведущей на веранду. У него за ухом цветок плюмерии, а гавайская рубашка развевается на ночном ветерке. Его появление заставляет меня подпрыгнуть. Так странно, что он появился именно тогда, когда я думала о нем. Да и после того, как я чуть не погибла утром, я немного не в себе.

– Ты так представляешь себе стук? – спрашиваю я.

Он медленно кивает.

– Да.

– Как ты вообще открыл мою входную дверь?

Он улыбается.

– Я хотел увидеть тебя.

Мое сердце бьется быстрее.

– Это не ответ на вопрос.

Он направляется в мою сторону и садится в соседнее кресло.

– У меня есть друзья в высоких кругах. А именно – за стойкой администратора.

Я смеюсь.

– Теперь ты флиртуешь с администраторами?

– Все ради тебя, Пи Джи, – говорит он.

Я не буду говорить Райнеру о сегодняшнем утре. Точно не знаю почему. Наверное, только потому, что оно связано с Джорданом. Райнеру наверняка не понравится, что мы провели время вместе. Пусть даже большая часть этого времени была посвящена моему спасению. Разговор о Джордане кажется слишком тяжелым для этого вечера.

– Как прошел день? – спрашивает Райнер.

Я обнимаю колени и утыкаюсь в них.

– Хорошо, – отвечаю я.

– Почему тогда ты прячешься?

– Не прячусь, – говорю я, поворачивая голову набок. – Просто устала.

У Райнера и Джордана сегодня был выходной. Мы просто сняли несколько сцен, где Август одна на острове. Только я, Уайатт и съемочная группа, и сейчас у меня слипаются глаза.

– Иди сюда, – говорит Райнер. Он обхватывает меня, и я чувствую, что он поднимает меня со стула, берет на руки. Мне так хорошо у него на руках. Часть сегодняшнего напряжения начинает уходить.

Он усаживает меня к себе на колени и кладет ладонь на мою щеку. Затем он склоняется ко мне, и я жду поцелуя, но вместо этого он вытаскивает из-за уха цветок. И протягивает его мне.

– Для тебя.

– Спасибо. – Я беру его и провожу по стебельку большим и указательным пальцами. Подношу лепестки к носу и вдыхаю. Пахнет сладко и пряно, как настоящая ваниль.