— Потому что он властный, надменный, бесчувственный и донимает мою невестку. Он пытался донимать и меня, но теперь с этим покончено.

Эдам усмехнулся:

— Будучи магистратом, я могу сказать, что это выглядит вполне оправданным убийством. Но почему теперь с этим покончено?

— Это мое новогоднее решение. Вернее, одно из них.

Голос мисс Росс и впрямь был весьма решительным, и Эдам невольно посочувствовал ее злосчастному брату.

— Мы прибыли. — Он облегченно вздохнул. Мисс Росс грациозно изогнулась, выглядывая из-под плаща.

— Прибыли? Где мы?

— У охотничьего домика, огней не видно, должно быть, нас не ждали так рано и собрались в кухне.

Лошади пробрались по заснеженной подъездной аллее ко двору, куда выходили конюшня и помещения для прислуги. Но света не было и там. Эдама охватило неприятное предчувствие. Какого черта? Сейчас самое позднее начало пятого, а в такую погоду никто не стал бы выходить из дома.

Они направились к крыльцу у кухонной двери.

— Вы сможете соскользнуть вниз?

Виконт обхватил мисс Росс за талию и, оставаясь в седле, наклонился, чтобы помочь ей слезть с лошади. Эдам ощутил твердость корсета и соблазнительный изгиб груди.

За их спиной происходила неуклюжая возня: Бейтс стаскивал несчастную горничную с лошади, но Эдама интересовали только холодно глядящие на него серые глаза мисс Росс.

— Похоже, в доме никого нет. — Десима констатировала этот факт спокойно, но с ужасом сознавала, что оказалась именно в том положении, против которого ее предостерегали родственники женского пола. Мужчины, готовые использовать любую возможность, чтобы погубить невинную девушку.

— И вы думаете, что с моей стороны было разумно предложить подвезти вас в уединенное гнездышко? — осведомился виконт.

Глава 3

— Я как раз решаю, что мне думать, — честно ответила Десима. Если это была ловушка и попытка похищения, то виконт пошел на отчаянные меры, таща двух женщин несколько миль среди бурана. — Пожалуй, я готова поверить, что вы удивлены не меньше меня, найдя дом пустым.

— Благодарю вас, мэм, за ваше доброе мнение. — Эдам отвесил поклон.

— Я вынуждена этому верить. В конце концов, милорд, если бы вы оказались коварным соблазнителем, то это прежде всего говорило бы о моей глупости и неумении разбираться в людях.

Он рассмеялся:

— Ваше доброе мнение о собственном уме должно быть сохранено любой ценой, мисс Росс. А теперь позвольте мне проверить, заперта ли дверь.

— Сэр. — Это был Бейтс. Повернувшись, Десима увидела его поддерживающим обмякшую фигуру Пру, согнувшуюся в приступе кашля. — Девушка в очень скверном состоянии.

— Что с тобой, Пру? — Десима обняла горничную и прикоснулась к ее лбу. Что она натворила, вовлекая бедную девушку в поездку в такую дурную погоду! — У нее жар. Пожалуйста, милорд, откройте скорее дверь — мы должны внести ее внутрь.

Она втащила Пру в холодную темную комнату, где Бейтс наконец зажег несколько ламп, и оказалось, что они находятся в кухне. Плита не горела, на стуле лежал аккуратно сложенный фартук.

— Миссис Читти! Эмили Джейн! — Лорд Уэстон распахнул внутреннюю дверь. — Никого. Бейтс, отведите лошадей в конюшню и постелите им сено. — Должно быть, люди поехали в город за покупками и их застигла метель.

— Я должна немедленно уложить Пру в постель. Какой комнатой я могу воспользоваться, милорд?

— На втором этаже. — Он поднял одну из спермацетовых ламп. — Я пойду с вами.

— Я бы предпочла, чтобы вы зажгли плиту, милорд, — озабоченно возразила мисс Росс, взяв у него лампу. — Мне нужны нагретые кирпичи, горячее питье и пища для горничной. Идем, Пру.

В компании двух незнакомых мужчин и, вероятно, без всякой надежды на врача им придется находиться в течение нескольких дней. Десима закусила губу — оставалось надеяться, что миссис Читти, экономка виконта, была добросовестной хозяйкой и обеспечила запас продуктов.

Они с трудом поднялись по лестнице и двинулись по коридору. Десима заглядывала в каждую комнату по очереди. Ей нужны были смежные комнаты. Она нашла их почти в конце коридора — просторную спальню и смежную туалетную с камином и небольшой кроватью.

— Ну вот, Пру. Это очень уютная комнатка, она невелика, зато быстро прогреется. — Пру опустилась на стул, а Десима поставила свечу у камина и проверила постель. Холодная, но не сырая. — Посиди здесь минутку. Я принесу наши сумки, переодену тебя и уложу. — Она постаралась, чтобы ее голос звучал спокойно.

Сбежав по ступенькам, Десима обнаружила его лордство хмуро разглядывающим все еще холодную плиту.

— Вы не зажгли ее!

— Я пытаюсь это сделать, — ответил он. — Плита новая. Здесь есть вьюшки, несколько отделений и множество ручек. Она может взорваться, если я открою не то, что нужно.

— Ради бога, позвольте мне!

Спустя пять минут Десима признала свое поражение и отошла, сердито глядя на виконта.

— Сделайте что-нибудь! Вы же мужчина!

— Это несомненно так, но это вовсе не означает, что я должен уметь пользоваться… — он вгляделся в надпись на табличке, — фирменной плитой «Бодли». Я открою все вьюшки, зажгу их, отойду назад, но не вините меня, если мы окажемся посреди дымящихся обломков.

Десима оторвалась от копания в саквояжах.

— Я всегда считала, что джентльмен должен управлять всем, что есть в его доме, — заметила она более мягко.

— Последним, кто пытался управлять миссис Читти и ее королевством, был покойный — обратите внимание, покойный — мистер Читти. Вот. Позвольте мне отнести это наверх, Десси.

— Я справлюсь… Как вы меня назвали?

— Десси. Так называла вас ваша горничная, верно? Мисс Десси.

— Меня зовут Десима, милорд.

— А как вас называет Чарлтон?

— Десси.

— И вам это нравится?

— Нет. — Она ненавидела это имя. Оно делало ее пятилетней девочкой.

— В таком случае я буду называть вас Десима. Она сердито уставилась на него, но, не получив никакого удовлетворения, кроме восхитительного зрелища широких плеч, когда он наклонился, чтобы зажечь плиту, вышла из кухни.

Когда Десима вернулась, виконт ставил на плиту большой чайник. Десима стояла в дверях, изучая своего спасителя.

Высокий, атлетически сложенный, с безупречной фигурой, длинными ногами и большими сильными руками, он был хорош той самой мужской красотой, которая так волнует женщин…

Десима подняла взгляд. Темные, слегка растрепавшиеся волосы — трудно сказать, является ли этот беспорядок следованием моде или простой беспечностью, — немного смягчали его уж очень мужественную внешность. Серые глаза, кажущиеся зеленоватыми при свете лампы, и самый чувственный рот, какой она когда-либо видела, прекрасно дополняли этот необыкновенно привлекательный облик.

Десима наконец опомнилась, прервав поток неуместных мыслей, и поспешно отвернулась. Что на нее нашло? Снова посмотрев на него, она внезапно ощутила холодок страха, пробежавший по спине.

Это не был страх перед виконтом. По какой-то причине Десима не испытывала никакого смущения, общаясь с ним. Почему? Ведь мужественный и сильный незнакомец успешно завлек ее в дом, где не было ни одной женщины.

Нет, ее смущала и пугала собственная реакция на него.

Десима, которая в то утро приняла решение жить своим умом и собственной жизнью, словно с цепи сорвалась и теперь испытывала абсолютно недопустимые фантазии. Ей хотелось, чтобы лорд Уэстон поцеловал ее, хотелось снова почувствовать его мощную грудь под своими ладонями, не когда она дрожала от холода, а сейчас, когда они были в тепле и безопасности. Ей хотелось коснуться его волос, провести пальцами по решительному подбородку, знать, каково это, когда его выразительный рот касается ее губ…

Она знала, что это опасные мысли. Каким бы достойным ни был джентльмен, невозможно требовать от него, чтобы он оставался таковым, имея под самым носом женщину, дрожащую от желания.

Все же, думала Десима, стараясь унять свои фантазии, он уже видел ее при хорошем освещении, и было утешительно сознавать, что ему известно худшее о ее внешности и что она не увидит в этих серых глазах удивления или еще того хуже — жалости, а возможно, и презрения.

Было два основных типа поведения мужчин в отношении Десимы. Подавленное смирение, если это были родственники, или откровенно выраженная тревога, если это были потенциальные поклонники, которых уговорили встретиться с веснушчатой жердью. Она же судила о них по тому, насколько они были тактичны или бестактны с нею.

Надо сказать, в этом смысле сэр Генри Фрешфорд был исключением. Макушка Генри приходилась Десиме на уровне глаз, и он весело соглашался с ней, что менее всего они желают стать супругами. При этом незадачливые жених и невеста оставались добрыми друзьями и соболезновали друг другу по поводу матримониальных планов их родственников. Если не считать Генри, Десима чувствовала себя ужасно неловко со всеми мужчинами. До сегодняшнего дня.

Оторвавшись от грез, она обнаружила себя объектом столь же тщательного изучения.

— Ну, Десима? Я прошел осмотр?

Сколько времени она молча разглядывала его и как давно он это заметил?

— Пройдете, если сможете поддерживать эту плиту в рабочем состоянии.

— Я положил кирпичи в духовку и поставил на конфорку чайник.

— Отлично. — Десима опустилась на стул и сняла накидку. — Пру легла спать. Я развела огонь во всех комнатах, включая вашу, и задернула портьеры.

Одна темная бровь слегка приподнялась.

— Вы развели огонь в моей спальне? Благодарю вас.

Десима покраснела, ожидая критики.

— Не думаю, что вы должны простужаться только из-за того, что хотите избавить меня от шокирующего зрелища комнаты джентльмена, милорд.