— Это чудесно, Пру. — Десима села прямо, забыв о головной боли. — Он говорил что-нибудь о будущем?

— Еще нет, но намекал. Бейтс сказал, что его лордство может сдать ему в аренду коттедж, если он захочет там обосноваться. — Это звучало многообещающе. Конечно, Десиме не хотелось терять Пру, но она не могла сердиться на нее. — Думаю, он скажет что-нибудь этим вечером. — Круглое лицо Пру расплылось в сияющей улыбке, и Десима подумала, что она еще никогда не видела ее такой хорошенькой.

— Что ты наденешь? Хочешь позаимствовать мою кашемировую шаль?

Глаза Пру расширились от удовольствия — прекрасная кашемировая шаль была роскошью, которую никакая горничная не могла позволить себе купить.

— О, мисс Десима! Я буду осторожно с ней обращаться.

Десима чувствовала себя достаточно хорошо, чтобы поесть немного супа и фруктов в своей спальне, но она отклонила приглашение леди Фрешфорд сопровождать их в экспедицию за покупками. Она пыталась забыть об Эдаме, Генри и Оливии, думая о Пру, когда в дверь постучали.

Открыв ее, Десима увидела дворецкого Фрешфордов с выражением сдерживаемого недовольства на лице.

— Простите, что беспокою вас в вашей комнате, мисс Росс, но лорд Уэстон у парадной двери. Я сообщил ему, что вас нет дома, но, к сожалению, Стейплс, проходя через холл, дерзко прервала меня, сказав, что вы у себя в комнате с головной болью.

— Жаль, что она так сказала. — Со стороны Пру это было прямой атакой на авторитет и достоинство дворецкого. — Я поговорю с ней.

Но Старлинг не выглядел умиротворенным.

— Его лордство сказал, что сожалеет о вашем недомогании, но, если вы так плохо себя чувствуете, что не можете спуститься, он сам поднимется сюда и поговорит с вами.

— Что? Его лордство, он, быть может, не в себе?

— Нет, мисс Росс. Я бы рискнул выразить мнение, что его лордство в высшей степени раздражен и обеспокоен. Я пытался настаивать, но он отказывается удалиться, а я не могу позвать слуг, чтобы выставить пэра королевства, без прямых указаний сэра Генри.

— Конечно, Старлинг, этого не следует делать. Вы поступили правильно. Пожалуйста, проводите его лордство в малую гостиную и скажите ему, что я сейчас спущусь.

— Хорошо, мисс Росс. Я найду Стейплс и пришлю ее к вам.

Десима колебалась. Что бы ни привело сюда Эдама в таком настроении, это не могло быть какой-то мелочью или чем-то, во что ей хотелось бы кого-то посвящать, даже если это будет ее преданная Пру.

— Нет, Старлинг, думаю, это конфиденциальное, семейное дело. Я повидаю лорда Уэстона наедине.

Она повернулась лицом к своей комнате, но успела поймать неодобрительное выражение на лице дворецкого. Он, несомненно, пожалуется хозяйке, но Десиму, учитывая быстро возвращающуюся головную боль, это не беспокоило.

Пригладив волосы и платье, Десима направилась вниз, мимо неподвижной фигуры дворецкого, в малую гостиную. Она не знала, почему испытывает дурные предчувствия, но ее желудок предательски сжался, вызывая тошноту.

— Эдам…

— У вас действительно болит голова? — Он стоял у холодного камина, поставив одну ногу в сапоге на решетку и сдвинув брови.

— Немного, но мне уже лучше. — Десима холодно посмотрела на него. — Что произошло такого важного, что вы должны оскорблять дворецкого леди Фрешфорд?

— У вас было очень занятое утро, не так ли, Десима? — Эдам теребил кожаные перчатки, которые держал в руках, издавая щелкающие звуки, действующие на ее напряженные нервы.

— Оливия нанесла мне визит — вот и все. — Десима чувствовала гнев, но дурное предчувствие не исчезало.

— Все? Думаю, я должен благодарить вас за превращение моей невесты из скромной и невинной юной леди в девицу с весьма многообещающими наклонностями.

— Но я только сказала… — Десима не окончила фразу. Что такого могла сказать или сделать Оливия?

— Да, Десима, просветите меня. На какой стадии вашей дискуссии о моих ухаживаниях вы предложили, чтобы Оливия, отбросив все правила хорошего поведения, бросилась в мои объятия?

— Я не делала ничего подобного! И я не обсуждала ваши ухаживания, как вы выразились. — Десима отступила к двери и снова повернулась в ужасе от того, как неверно истолковали ее благонамеренный совет. — Оливия хотела поговорить со мной и довериться мне. Что мне оставалось делать? Оттолкнуть ее? У нее нет подруги, с которой можно откровенно побеседовать.

— У нее есть мать. — Лицо Эдама потемнело от гнева.

— Она боится своей матери. Оливия не смогла бы отпугнуть гуся, а тем более доверить свои тревоги миссис Ченнинг, не получив очередную взбучку.

— Так о чем она хотела с вами поговорить?

— Я не собираюсь вам рассказывать — она говорила со мной конфиденциально. — Видя, что Эдам придвигается ближе, Десима начала отходить за резной круглый столик в поисках безопасного места.

— Вы расскажете мне или хотите, чтобы я сам вытряс это из нее? — Голос Эдама звучал угрожающе спокойно.

— Хорошо, если вы намерены угрожать ей. Оливия сказала, что иногда нервничает из-за вас. Я приписала это ее юности, неопытности и изолированному воспитанию. Теперь я этому не удивляюсь, если вы демонстрируете ей подобные примеры вашего дурного характера!

Эдам игнорировал оскорбление.

— Ну и что вы посоветовали ей делать?

— Поговорить с вами — вот и все. Объяснить, что она нервничает, используя тему не настолько… интимную, чтобы вызывать у нее робость. Я не сомневалась, что, когда она доверится вам, ее страхи быстро исчезнут.

— Очень хороший совет. — Его саркастический тон не успокаивал Десиму, давая понять, что он отнюдь не благодарен ей за помощь. — И Оливия интерпретировала его как предложение броситься в мои объятия и страстно меня целовать? Не будь она такой неопытной, я бы принял ее за падшую женщину.

— Ее тоже встревожили ваши поцелуи, — отозвалась Десима. — Я просто предположила, что если она постарается вернуть вам ваши жесты привязанности, то со временем к ним привыкнет.

— А вы сами настолько опытны, что можете давать советы? — Эдам приблизился почти на расстояние вытянутой руки.

Десима шагнула назад, ударившись об угол письменного стола леди Фрешфорд.

— Вы отлично знаете, насколько я опытна, — огрызнулась она. — Не понимаю, почему вы так сердитесь. Мне казалось, вы могли бы доверить мне, как другу, попытку сделать то, что послужит вам на пользу. Оливия очень робкая и застенчивая — было бы ужасно, если бы страхи побудили ее сделать что-то… — Десима поколебалась, ища нужное слово, — что-то неразумное.

— Вы думаете, она поступила бы разумно, выйдя за меня замуж, или что я поступил бы разумно, женившись на ней? — Глаза Эдама, устремленные на лицо Десимы, были очень суровыми.

Десима покачала головой, озадаченная вопросом.

— Вы попросили ее выйти за вас, и она согласилась. Отказ был бы скандалом для любого из вас. Это могло бы погубить Оливию. Почему вы говорите так, словно не хотите жениться на ней?

Эдам наблюдал за лицом Десимы, видя, как его заливает краска смущения. Она хотела сделать как лучше для него и для Оливии, но он не мог догадаться, поступает ли она так из чувства долга или действительно хочет видеть его женатым на другой.

Он думал, что начинает понимать Десиму Росс, но теперь далеко не был в этом уверен.

— Вы думаете, я мог совершить ошибку? — медленно спросил Эдам, пытаясь прочитать ее мысли в широко открытых выразительных глазах. Гнев и разочарование, побудившие его потребовать встречи с ней, иссякали перед этим нежным, открытым взглядом.

— Если да, то вы ничего не можете изменить! — Десима в ужасе уставилась на него. — Вы не можете отвергнуть бедную девушку!

— Разумеется, нет.

Если его планы не сработают, ему придется жениться на Оливии Ченнинг. Но Эдам не собирался доводить до этого, как бы Десима ни пыталась, вольно или невольно, сорвать эти планы. Он носился с идеей сказать ей правду, но отказался от нее. Десима удивительно хорошо скрывала свои чувства к нему — если, конечно, они были у нее.

— Меня интересует ваше мнение — вот и все. — Эдам отошел в сторону, стараясь говорить беспечным тоном. — Вы правы, Оливия очень застенчива — мне следует принимать это во внимание.

И возможно, оттолкнуть ее еще сильнее? Он мог сделать это теперь, когда она пыталась применить на практике благонамеренный совет Десимы. Эдам был по-настоящему ошарашен, когда в ответ на его поцелуй, которым он наградил Оливию, желая смутить ее, она смело обняла его за шею и наклонила его голову, чтобы вернуть поцелуй с неуклюжей решимостью.

Слова Десимы вывели его из раздумья.

— Сегодня вы в очень странном настроении, Эдам. — В ее голосе звучало скорее раздражение, чем гнев, — очевидно, он это заслужил. — Обещайте мне, что вы не бросите бедняжку Оливию.

— Вы действительно думаете, что я способен на такое?

Было обидно, что Десима в это верит. Что бы она сказала, узнав о его истинных намерениях? Господи, он хотел заключить ее в объятия и просто держать, вдыхая ускользающий запах жасмина, чувствуя тепло ее тела. Эдам взял Десиму за руку. Какой-то момент она сопротивлялась, потом позволила отвести ее к дивану.

— Нет, не думаю, но, когда вы так странно себя ведете, я совсем не понимаю вас. — Десима колебалась, глядя на их соединенные руки, потом осторожно освободила свою. — Вы ее любите?

— Нет. — Эдам не мог лгать ей об этом. — Мне пора жениться — вы слышали взгляды моей семьи. Когда особы из нашего класса вступают в брак, любовь не обязательна. Вы должны поощрять Бейтса и Пру, если хотите увидеть влюбленную пару.

Он надеялся отвлечь ее разговором о двух слугах, но она отмахнулась от этой темы и подняла на него обеспокоенный взгляд:

— Вы будете добры к ней, не так ли? Думаю, Оливия видела не много любви в своей жизни. — Десима снова взяла его за руку, очевидно стараясь подчеркнуть важность своих слов. Эдам крепче сжал пальцы, чувствуя биение ее пульса. Казалось, он входил в его тело, подчиняя себе его собственное сердцебиение.