— Можно мне газету еще раз?

Дрожащими руками я взяла у медсестры газету и пролистала ее до конца. На каждой странице значилась все та же дата:,6 мая 2007 года, 6 мая 2007 года…

Сейчас действительно 2007 год. А это значит, мне…

Боже мой, мне двадцать восемь!

Я старуха.

ГЛАВА 3

Мне сделали чашку крепкого чая. Отличное средство от амнезии, не правда ли, — чашка горячего чая?

Ладно, хватит брюзжать. Сарказм не по делу. Я благодарна за чай. По крайней мере есть за что ухватиться. Наконец хоть что-то реальное, пусть это всего лишь чашка.

Пока доктор Харман распространялся о неврологическом обследовании и срезах КТ,[7] я каким-то образом смогла взять себя в руки и даже стала кивать в нужных местах, как бы говоря: «Никаких проблем, я спокойна, я совершенно спокойна», — хотя внутри все кипело. Правда оглушала наотмашь снова и снова, пока у меня не начала кружиться голова.

Когда врача наконец вызвали по пейджеру и ему срочно пришлось откланяться, я испытала огромное облечение. Я уже с трудом выносила его попытки меня разговорить — все равно почти не слушала, что он там нес. Отхлебнув чайку, я обреченно хлопнулась на подушки (кстати, хочу взять назад все пренебрежительные высказывания — чай оказался выше всяких похвал).

Дежурство Морин закончилось, и в палате осталась светловолосая Николь, строчившая что-то в моей карте.

— Как вы себя чувствуете?

— Очень и очень странно, — попыталась улыбнуться я.

— Ничего, — сочувственно улыбнулась Николь в ответ. — Не берите в голову… То есть не волнуйтесь, ваш мозг пытается перезагрузиться.

Я смотрела, как она сверилась с часами и записала время.

— А при амнезии, — отважилась спросить я, — утраченные воспоминания потом возвращаются?

— Обычно да, — уверенно кивнула медсестра.

Я плотно закрыла глаза и изо всех сил попыталась силой мысли пробить невидимую стену между мной и прошлым. Некоторое время я ждала, не всплывет ли что-нибудь в памяти, ну хоть какая-нибудь зацепка…

Ничего. Только черное, неподвижное ничто.

— Расскажите мне о 2007-м, — открыла я глаза. — Кто сейчас премьер-министр? И кто президент США?

— Тони Блэр, — отозвалась Николь. — И президент Буш.

— А все те же. — Я лихорадочно соображала, что еще спросить. — Ну а проблему глобального потепления решили? Лекарство от СПИДа нашли?

Николь пожала плечами:

— Пока нет.

Могли бы и подсуетиться, за три-то года! Вроде бы человечеству полагается продвигаться по пути прогресса. Честно признаться, 2007-й меня слегка разочаровал.

— Может, принести вам журнал? — спросила Николь. — Я все равно пойду вам за завтраком…

Она исчезла за дверью и вскоре вернулась со свежим «Хэллоу!».

Я пробежала глазами заголовки и задохнулась от шока.

— Дженнифер Энистон и ее новый бойфренд, — неуверенно прочла я вслух. — Какой еще новый бойфренд? Для чего ей новый бойфренд?

— Пригодится. — Николь равнодушно взглянула на заголовок. — Она же рассталась с Брэдом Питтом.

— Дженнифер и Брэд расстались? — Я в ужасе воззрилась на медсестру. — Вы шутите! Они не могли вот так все разорвать!

— Питт ушел к Анджелине Джоли. У них уже родилась дочка.

— Нет! — взвыла я. — Джен и Брэд такая отличная пара, они просто созданы друг для друга! А как же великолепные свадебные фотографии, а…

— Они уже в разводе, — пожала плечами Николь, явно не осознав важности события.

В моей многострадальной голове решительно не укладывалось, что Дженнифер с Брэдом развелись. Положительно, мир сошел с ума!

— Остывшие новости, все уже об этом забыли. — Николь успокаивающе потрепала меня по плечу. — Я принесу вам завтрак. Какой предпочитаете — полный английский, континентальный или фруктовую корзинку? А может, все три?

— Э-э… Континентальный, пожалуйста. Спасибо большое. — Я открыла журнал, но тут же вновь захлопнула. — Подождите. Корзинки с фруктами?! Это что же, у Национальной службы здравоохранения теперь такое влияние?

— Нет, НСЗ все та же, — улыбнулась медсестра. — Просто вы в частном отделении.

В частном?! Но мне не по карману лечение в частной клинике!

— Позвольте налить вам свежего чая. — И Николь взяла красивую фарфоровую чашку и принялась наливать темно-коричневый напиток.

— Стойте! — в панике завопила я. Я не могу позволить себе этот чай. Он стоит, наверное, пятьдесят фунтов чашка.

— Что-нибудь не так? — удивилась Николь.

— Мне это не по средствам, — выпалила я смущенно. — Простите, я не знаю, как попала в эту роскошную палату. Меня должны были отвезти в государственную больницу. Буду счастлива переехать в…

— Все входит в вашу частную медицинскую страховку, — остановила меня медсестра с плохо скрываемым удивлением. — Не беспокойтесь.

— О-о… — осеклась я. — Тогда ладно.

У меня есть приличная медицинская страховка? А, ну да, конечно. Мне теперь двадцать восемь, и я, должно быть, поумнела.

Мне двадцать восемь лет.

Это сравнимо с ударом под ложечку. Я другой человек, меня прежней больше нет.

В смысле, я, конечно, по-прежнему существо, но я на три года старше. И черт его знает, какая я теперь. Вглядывалась в свою двадцативосьмилетнюю руку, словно ища подсказку. Теперь я незнакомка, которая в состоянии позволить себе дорогую медицинскую страховку, прекрасный маникюр и…

Подождите-ка… Я медленно повернула голову и уставилась на глянцевый шедевр Луи Вуиттон.

Нет. Это невозможно. Эта дизайнерская сумка стоимостью в миллион фунтов, за которой охотятся даже кинозвезды, не может принадлежать…

— Николь! — Я проглотила комок в горле, пытаясь говорить непринужденно и безразлично. — Как вы думаете, эта сумка… моя?

— Должна быть ваша, — кивнула медсестра. — Давайте я проверю… — Она открыла луивуиттоновский шедевр и выудила бумажник той же фирмы. — Да, ваша. — Она повернула ко мне открытый бумажник так, чтобы я видела платиновую карту «Амэкс» с вытисненной надписью «Лекси Смарт».

Я не мигая уставилась на тисненые буквы, В голове словно произошло короткое замыкание. Это моя платиновая кредитка. Это мой «Луи Вуиттон».

— Но такие сумки стоят как не знаю что, тысячи фунтов! — еле слышно пискнула я — горло сдавило так будто меня душили.

— О да! — Николь неожиданно рассмеялась. — Расслабьтесь, она и вправду ваша!

Я с опаской погладила ручку сумки, не осмеливаясь за нее взяться. Поверить не могу, что эта прелесть принадлежит мне. Откуда она у меня? Я что, так много зарабатываю?

— Значит, я и в самом деле попала в автомобильную аварию? — подняла я глаза, испытав острое желание узнать о себе все, причем немедленно. — И сама была за рулем? У меня действительно «мерседес»?

— Ну да. — Николь явно забавляла моя недоверчивость. — Разве у вас не было «мерседеса» тогда, в 2004-м?

— Вы шутите? Я даже водить не умею!

Когда я научилась водить? С каких пор позволяю себе дизайнерские сумки и «мерседесы», Бога ради?

— Проверьте сумку, — предложила Николь. — Может, то, что в ней лежит, подтолкнет воспоминания?

— О'кей, отлично придумано.

С холодком под ложечкой я открыла сумку. Потянуло запахом дорогой кожи, смешанным с ароматом незнакомых духов. Я сунула руку внутрь, и первым предметом, который я вытащила, оказалась крошечная компактная пудреница «Эсте Лаудер» с золотой табличкой. Я тут же открыла ее, чтобы посмотреть в зеркальце.

— У вас на лице несколько порезов, Лекси, — быстро вставила Николь. — Не тревожьтесь, они заживут.

Встретившись с собой взглядом в крошечном зеркальце, я испытала странное облегчение. Это по-прежнему я, хотя и с огромной ссадиной на веке. Я водила пудреницей перед лицом, пытаясь получше себя рассмотреть. С содроганием узрев повязку на голове, я наклонила зеркальце и увидела свои губы, странно пухлые и розовые, словно я взасос целовалась всю прошлую ночь, и…

О Господи!

Это не мои зубы. Они прямые и белые! Безупречный ряд сияющих зубов. Я смотрела на рот незнакомки.

— С вами все в порядке, Лекси? — вывела меня из оцепенения Николь.

— Мне нужно нормальное зеркало, — выдавила я. — Мне необходимо на себя посмотреть. Николь, где тут у вас зеркала?

— В ванной есть. — Она пошла к дальней стене палаты и открыла дверь. — Кстати, вам полезно будет подвигаться.

Я сползла с высокой металлической кровати. Ноги дрожали, но я довольно резво доковыляла до туалетной комнаты.

— Значит, так, — сказала Николь. — У вас кое-где синяки и порезы, поэтому ваш вид может вас слегка шокировать. Вы готовы?

— Да, все в порядке. Просто покажите мне меня. — И я глубоко вздохнула, приготовившись к худшему. Николь захлопнула дверь, открыв зеркало, прикрепленное с внутренней стороны.

Это… я?

Я онемела. Ноги, как мне показалось, превратились в желе. Я схватилась за вешалку для полотенец, пытаясь справиться с собой.

— Конечно, следы травмы выглядят устрашающе, — сильная рука Николь поддержала меня за талию, — но поверьте, это лишь поверхностные повреждения!

Я едва заметила и порезы, и повязку, и скобку на лбу. Куда сильнее меня взволновало то, что было ниже лба.

— Это не я, — ткнула я пальцем в свое отражение. — Я не так выгляжу!

Зажмурившись, я представила прежнюю Лекси — просто чтобы не сойти с ума. Мышино-серые растрепанные кудряшки, голубые глаза и тайная мечта немного похудеть. Приятная мордашка, но ничего особенного. Черная подводка для глаз и ярко-розовая помада из универмага «Теско» довершали привычный облик Лекси Смарт.

Я снова открыла глаза. Из зеркала на меня смотрела другая девушка. Волосы вокруг повязки слиплись и спутались — видимо, при обработке ран, но шевелюра, доступная взгляду, поражала незнакомым сочным каштановым оттенком и изумительной гладкостью — ни следа проволочных кудерьков. Ногти на ногах идеально обработаны, отполированы и покрыты прозрачным розовым лаком, а сами ноги сияют золотистым загаром и кажутся не такими толстыми, как раньше. Да, и еще они стали заметно более мускулистыми.