когда увидел, что Анника тихо стоит рядом.

Мерсер сделал глоток из фляжки, пока Джеймс разрывался в приступе кашля.

— Мерсер, — наконец, он выдохнул. — Что, черт возьми, ты делаешь в Раздоре?

— Пью и любуюсь твоей прекрасной невестой. — Мерсер сделал еще один глоток и

нахмурился. — Ты выглядишь ужасно несчастным, Джеймс. Либо шокирован увидеть

меня, что крайне подпортило твое здоровье, либо время, проведенное в подполье стоило

тебе жизненных сил.

Джеймс выпрямился и уставился на него. Пока братья стояли лицом к лицу в

небольшом доме Лиззи Пост, Анника поразилась насколько похожи они были, каждый

слегка искаженное отражение другого.

Джеймс нахмурился. — Я слышал, что ты присоединился к команде Свиллинга?

Мерсер весело кивнул. — Присоединился.

— Черт возьми Мерсер, ты представляешь сколько забот в прошлый раз у меня

было с вытаскиванием твоей шеи из петли?

Мерсер пожал плечами. — Ну, Джеймс, если это было так трудно, не стоило

беспокоиться.

Джеймс обошел брата. Мерсер смотрел на него со смертельно-пристальным

взглядом.

— МАЛЬЧИКИ! — Лиззи Пост вскочила с постели. Ее тонкие седые волосы

торчали во все стороны, и она протянула прозрачные руки. Каждый из мужчин Долан

бросил настороженный взгляд на другого и взял одну из рук Лиззи.

Лиззи схватилась за руки и скрепила их вместе. — Вы, ребята такие маленькие, —

говорила она крайне печальным голосом, пока качала головой из стороны в сторону. —

Такие маленькие. — Анника наблюдала рассеянность в ее глазах. Она поняла, Лиззи

угасает. — Мои мальчики, держитесь один одного, — прохрипел она, а затем потеряла

сознание.

Джеймс и Мерсер Долан уставился на Лиззи Пост в угнетающей тишине. Анника

знала, она любила их. Когда Джеймс протянул руку и нежно пощупал пульс на шее

женщины, Мерсер поднял голову и посмотрел прямо на Аннику. Горе, которое она там

увидела расплавило ее. Она хотела подойти к нему. Медленно, Джеймс убрал руку, качая

головой. Когда он натянул простыню на лицо умершей, Мерсер издал душераздирающий

вопль.

— Она была единственной матерью, которую я знал, — сказал он в отчаянии,

сиротливым голосом ребенка.

Джеймс застонал и опустил голову на руки. Анника знала, как он ненавидит плакать.

Когда она встала между братьями лично попрощаться с женщиной, которой она

восхищалась, ее плечо коснулось руки Мерсера. Когда он посмотрел на нее с удивлением, на этот раз его эмоции были очевидны. Анника ощутила его горе, его сожаление, и, когда

его темные глаза посмотрели на ее более пристально, она увидела что-то другое. Нечто, что должно было исчезнуть два года назад, когда она стала женой его брата, но почему-то

до сих пор осталось. Анника это тоже почувствовала. С Мерсером всегда было так, непостижимая тяга ее души. Анника хотела обнять его, утешить его, но она, конечно, не

могла. Выбор, который она сделала не отменить. Она взяла Джеймса за руку и

отвернулась.

Глава 15.

Раздор — Сити, штат Аризона

Наши дни

Автомобили по дороге к Габи двигались в противоположном направлении. Он был

единственным придурком направляющимся к низине. Вдали он видел серовато-белые

крыши старых заброшенных домов. Они выглядели как чиновничья грибница, если когда-

либо подобное было. Он легко нашел адрес, который дал ему Дженсен. Она была в конце

улицы. Мэддокс видел ее Версу уже по радиаторную решетку в воде.

Когда Габриэла появилась в дверном проеме, она сперва не заметила его. На ее лице

отражалась неразбериха, которая отбрасывала на годы назад в среднюю школу, и

Мэддоксу не хотелось ничего кроме, как обнять ее и обезопасить.

— Габс!

Она в недоверии уставилась на него. Мэддокс выпрыгнул из грузовика, оказавшись

на фут в воде. Становилось достаточно плохо. Если плотину прорвет будет еще хуже.

— Давай уйдем отсюда.

Габи посмотрела на дом и покачала головой, исчезнув внутри.

— Черт, — бросил проклятие Мэддокс и последовал за ней.

Со стороны Габи были отважные попытки: дверные проемы были все подбиты

тяжелыми мешками с песком. Воды, однако, было слишком много. Она просачивалась и

омывала зеленый линолеум.

Габриэла стояла в гостиной и осматривалась вокруг на гору несчастий. Мэддокс

схватил детскую фотографию Мигеля с края стола и осторожно положил ей в руки.

Она смотрела вниз, на лицо своего сына. Мэд говорил низким и твердым голосом.

— Мы должны идти, Габи.

Габриэла кивнул, сглотнув. — Я знаю.

Она быстро побежала в комнату в задней части дома, появившись мгновение спустя

со старой деревянной коробкой. Мэддокс взял ее, удивляясь, что она в состоянии так

легко притащить такую тяжесть. Она сбегала еще раз и вернулся с сумкой, полной, наверное, одежды. Она спокойно посмотрела ему в глаза.

— Пойдем, Мэдди.

Мэддокс затолкал коробку в багажник пикапа и накинул брезент. Он указал в

сторону дома соседей. — О ком-нибудь мы должны беспокоиться?

— Нет, не думаю, — она покачала головой, забираясь на пассажирское сиденье и

устало потирая глаза. — Большинство этих мест опустели после жилищного кризиса, я не

видела никого.

Грузовик немного заносило, пока Мэд изо всех сил пытался управлять им посреди

беспорядка на улице Габи. Он посмотрел на нее. Она напряженно сидела рядом с ним, сжимая фотографию сына. Мэддокс протянул руку и сжал ее ладонь, и она вдруг

посмотрел на него с удивлением.

— Почему ты здесь?

Он криво усмехнулся. — Я твой рыцарь в темной коже, детка.

Она задумчиво кивнула. — Да, — тихо сказала она, — так и есть.

Когда они поднимались на возвышенность, Габи оглянулась один раз и вздохнула.

Они были почти у дома Священника. Мэд задавался вопросом, до сих пор присматривала

ли там поющая медсестра из хосписа Эллен. Он ускорился на последних нескольких

сотнях ярдов, сразу испугавшись мысли, что Священник умер в одиночестве.

Эллен, не смотря ни на что, не бросила Священника. Она поспешила в дождь, когда

он подъехал.

— Он снова отдыхает. Звал несколько раз Вас и Вашего брата. Говорил что-то о

том, чтобы держались подальше от гор. Во всяком случае, я дала ему хорошую дозу

морфия.

Мэддокс кашлянул и посмотрел на свои руки. Он по-прежнему плотно сжимал руль.

– Спасибо Вам, — сказал он, подразумевая это.

После, Эллен отправилась домой в Тахо, а Мэд повел Габи в дом. После того, как

проверил Священника, который действительно мирно спал, он вспомнил про коробку в

багажнике грузовика. Затем спокойно закрыв за собой дверь в комнату отца, он принес её.

— Господи, — сказал он, тяжело ставя её на пол. Она была пошарпанна и

обветренна, определенно древняя на вид. — Что в ней, черт возьми?

Она опустилась на пол, на колени в мокрой одежде. — Все, — сказала она, открывая

крышку. Коробка была довольно старая, и казалось, когда-то на крышке был замок.

Пока Габриэла шарила по содержимому коробки, Мэддокс видел документы,

фотографии Мигеля, и разнообразные сувениры из жизни. Он наклонился и поднял

старую книгу.

Он прочитал обложку. — Граф Монте-Кристо.

Габи посмотрела вверх и улыбнулась. — Одна из моих любимых. Я думаю, что она

была в нашей семье с давних времен. Старый Хуан дал мне её, когда я была примерно

того же возраста, что и Мигель.

— О чем она?

Ее улыбка исчезла. — Месть.

Габи потянулась в коробку и взяла вещь, которую она, по-видимому долго искала.

Она тоскливо улыбнулась ему.

— Помнишь это? — спросила она.

— Да, — медленно ответил Мэддокс. — Я выиграл это для тебя.

Габриэла кивнула, держа маленького, розового, плюшевого, котенка в своей ладони.

В городе был карнавал. Это была ночь, когда они были близки к сексу. Он отстранился, не

желая, чтобы это было для нее так, быстро и грязно, на земле у реки. Он верил ей, когда

она шептала, что любит его. Мэддокс сжал правую руку в кулак, вспоминая. Что он тогда

на х*й знал? После всего, после Дженсена, Мэддокс пожалел, что он бросился за ней и

вытянул её из ада. Даже сейчас, когда он говорил себе, что его все это не заботит.

Мэддокс резко поднялся, оставив ее сидеть в одиночестве на полу, глядя на ее

воспоминания. Он вытащил пиво из холодильника, пока мерцали вспышки молний. Габи

осталась в той же позе, потупив взор. Ему вдруг захотелось прогнать ее из своего дома.

Находиться рядом с ней было больно. Он должен отвезти её к Дженсену. Она в любом

случае должна быть со своим сыном.

Когда зазвонил телефон Мэддокса, Габи подняла глаза.

— Да, Дженсен. Я забрал ее. Мы просто заскочили проверить отца.

Звучало так, будто Дженсен был где-то далеко. Звук проливного дождя почти

заглушил его голос. — Нет смысла пытаться добираться в этом направлении, если

необходимости нет. Линии оборваны, деревья повалены. Если вы в доме, то вы должны

оставаться там, — шум дождя стих и Дженсена прозвучал сурово. – Я это и имею в виду, Мэд.

Мэддокс нахмурился. Дженсен играл в старшего брата и Мэд не был на это

настроен. Он собирался сказать больше, когда услышал голос Мигеля на заднем фоне, который спрашивал о матери.

— Здесь, — он бросил трубку Габи, — с тобой хочет поговорить сын.

Мэд пил пиво и слушал, с какой нежностью в голосе Габриэла говорила с Мигелем.

— Я люблю тебя, детка, — сказала она в конце разговора, затем положила телефон на