Метнулась сватать Невилла и Эдит, а потеряла дитя! Разве может быть прощение?

Кора застонала от горечи, это вызвало резкую боль, и мир вокруг снова окутал мрак. Последней мыслью было пожелание не возвращаться к свету. Ей нечего делать в этом мире…


В Даунтонхаус примчался лакей Коры Арчи:

– Милорд, миледи очнулась.

Роберт спешил в Дауэрхаус, где лежала Кора, сам не зная, что чувствует. Он не представлял, как будет разговаривать с Корой, что скажет и как теперь поступит.

Она снова лежала без сознания, бледная, без кровинки в лице, с посиневшими губами. Анна, словно извиняясь, развела руками:

– Ваша милость, миледи приходила в себя, попросила пить и снова впала в забытье.

Роберт долго сидел в кресле у окна, пытаясь понять, что чувствует. Это не была жалость, он все еще сердился на жену, но представить, что между ними все кончено, что отныне Кора чужая, не мог.

– Ваша милость, я пришлю Арчи, если миледи очнется.

Роберт кивнул, поднялся и отправился в большой дом.

Леди Вайолет попыталась что-то сказать, он отмахнулся. Он знал все, что скажет мать, – развод! Выслушивать новые сентенции по поводу случившегося ему хотелось еще меньше. Свалившееся на него горе – потеря Корой ребенка – было настолько большим, что даже делиться им ни с кем не хотелось.

Поднявшись к себе, Роберт лег на постель прямо в одежде и лежал, закинув руки за голову. Он уже не пытался разобраться в чувствах и в том, что должен и чего не должен делать. Перед глазами одна за другой проходили картинки, и везде была Кора.

Кора на балу у Асторов в Нью-Йорке… на теннисном корте с ракеткой в руках… в седле… в подвенечном платье…

Кора в Даунтоне… у его постели, умоляющая не умирать, готовая отдать свою жизнь взамен его… энергичная хозяйка, спорящая с Симпсоном, обличающая вора… счастливая от понимания, что беременна…

Кора на танцевальном вечере, в Уоддесдоне, на скачках, снова в Даунтоне…

Последние картинки доставляли только боль – рядом все время оказывался Генри Невилл. Разум кричал, что ничего страшного не было, Кора никогда не позволяла себе даже лишнего взгляда, напротив, старалась влюбить Невилла в Эдит, и не ее вина, что неудачно. Но когда сердце слушалось разума?

Сердце обливалось кровью, умирая от ревности. Потом они поменялись ролями – разум принялся напоминать, что Кора слишком много внимания уделяла Невиллу, отправилась к нему после обещания больше не встречаться, что доверять глупо, все говорит об их связи… А сердце подсказывало, что Кора не виновата, что ничего не было.

Но была еще потеря сына и слова мистера Мозерли о том, что детей больше не будет. Потерять не только ребенка, но и надежду родить другого, – это слишком.

Роберт не знал, сколько времени прошло, он вдруг поднялся и отправился в Дауэрхаус. Не представлял, как поступит, что скажет, когда Кора очнется, что вообще будет делать. Но знал, что должен быть там, подле жены.


Кора очнулась ночью. Рядом сидела, читая какую-то книгу, Анна. Они с Нэнси дежурили у постели хозяйки по очереди.

Кора попросила попить, а потом высказала свои опасения:

– Анна, я боюсь, как бы граф не встретился с мистером Невиллом. Они могут серьезно поспорить…

Анна как-то странно замялась.

– Что? – подозрительно прищурила глаза Кора. – Что, Анна?

– Мэм, я не должна об этом говорить…

– Я буду переживать, если ты не расскажешь о том, что знаешь. Лучше расскажи, прошу тебя. Они уже разговаривали? Уже встречались?

– Да, миледи.

– И? Говори же, не тяни!

То, что рассказала Анна, повергло Кору в ужас…

Поняв, что Кора потеряла ребенка из-за падения с лошади, на которой ехала в Найт-Хилл, Роберт возмутился: Кора не вняла ни просьбам, ни запрету мужа ездить верхом, случилась беда, причем непоправимая.

Роберт не признавался себе в том, что не меньше его возмущало обстоятельство, что в минуту обиды Кора побежала к Невиллу жаловаться на мужа и свекровь. Это выглядело предательством, а потому ярость на американца и обида на жену захлестывали, не позволяя рассуждать здраво.

Кора потеряла много крови и лежала без сознания, и Роберт, повинуясь импульсу, бросился к Невиллу. Конечно, время дуэлей давно прошло, теперь все предпочитали разбираться в судах или за спиной обидчика, но граф Грэнтэм так не мог, он вызвал Генри Невилла на дуэль! И Невилл вызов принял.

Конечно, это наказуемо, даже секунданты могли попасть под суд в случае гибели или серьезного ранения кого-то из дуэлянтов, не говоря о виновнике гибели соперника.

Кто дерется на дуэли в конце XIX века? Даже дуэльный кодекс несколько подзабыт. Но это не помешало Роберту и Генри стрелять друг в друга. Анна не знала подробностей. Томас, который был секундантом Роберта, рассказал лишь самое главное – мистер Невилл получил право стрелять первым, но выстрелил в воздух после слов: «Я слишком люблю вашу жену, чтобы принести ей горе вашей гибелью». Граф, видно, опомнившись, в свою очередь просто прострелил мистеру Невиллу шляпу, заявив: «Дырявая шляпа вам на память о том, что вмешиваться в чужую жизнь нельзя!»

На этом дуэлянты разошлись. Генри Невилл уехал, и теперь в Найт-Хилл живут только мистер Бишоп, который стал управляющим у мистера Невилла, дворецкий Джон и слуги, следящие за домом и конюшней. Хотя лошадей тоже почти всех увезли.

– А ту лошадь, что сбросила вас, миледи, мистер Невилл застрелил собственноручно!

– Лошадь не виновата, ее просто хлестнули по крупу, она встала на дыбы от неожиданности, а я от неожиданности не смогла удержаться в седле. Как нелепо все получилось… А где леди Эдит, как она? Я хотела бы поговорить, она на меня обижена.

И снова Анна чуть смутилась.

– Миледи, леди Эдит уехала в тот же день, она даже не видела, что вы упали.

Кора с грустью подумала, что если кто и видел, то это Эдит, но если она предпочла умчаться, даже не оказав помощь и не поинтересовавшись, жива ли невестка, то говорить с ней не о чем.

– Анна, я хотела бы написать миссис Левинсон и попросить ее приехать.

Горничная покачала головой:

– Простите, мэм, это не лучшая мысль. Но вы не останетесь одна, утром приедет леди Ава Бельмонт. Миледи в Лондоне, и ей уже телеграфировали. Полагаю, ее присутствие в Даунтоне будет более приемлемым, чем миссис Левинсон.

Тетушка! Вот кого Кора хотела бы видеть. Ава Бельмонт в Нью-Йорке была настоящей наставницей племянниц – Коры и Авы, причем последняя была названа в ее честь. Это леди Бельмонт учила Кору держать спину и правильно приседать в реверансе, она внушала, что титул бывает важней денег, что на бирже выиграть и потерять любые состояния можно быстро, а вот родословная зарабатывается веками.

Леди Бельмонт могла бы гордиться племянницей, только вот перед кем? Отношения с леди Вайолет у Коры испорчены безвозвратно, с Робертом тоже. Брак Коры не удался во всех отношениях, и ее поведение далеко от поведения леди.

Леди Ава Бельмонт совершала тур по Европе и обещала быть в Даунтоне через месяц, а потом пожить в Лондоне до рождения у Коры малыша, но, получив сообщение о трагедии, отменила все грандиозные планы и бросилась в Англию. В отличие от матери Коры миссис Марты Левинсон, которая, узнав, что дочь жива, не пожелала появляться там, где ее постоянно поднимали на смех. Правда, миссис Левинсон была гораздо дальше – в Нью-Йорке, это ее оправдывало.


– Все неприятности в этом доме начались с покупки этим американцем Найт-Хилл! Я в этом уверена, – ворчала миссис Битон, переворачивая гуся в духовке. Из-за неловкого движения она коснулась горячей стенки и, взвизгнув, обожгла руку. – Во всем виноват только он!

Так мистер Невилл оказался виновен и в неловкости кухарки Даунтонхауса.

– Все началось раньше, когда его милость отправился в Америку жениться, – фыркнула Эллис.

Слуги молча уставились на нее. А ведь верно, перемены, и не всегда к лучшему, начались, когда граф Грэнтэм привез в Даунтон супругу. Миледи хорошая женщина, но ей явно не место в Даунтоне, – это читалось во всех взглядах. Сейчас никто из слуг не вспоминал о том, что Кора не обидела ни одного из них, что именно она организовала подарки к праздникам, настояла, чтобы им давали выходные не от случая к случаю, а регулярно. Кора не забывала поздравить с праздником и преподнести всем подарки, не забывала об их днях рождения и о семейных событиях тех, у кого были семьи…

Но все равно она оставалась чужой.

Анна фыркнула:

– Успокойтесь, скоро леди Кора уедет, будете снова вариться в своей каше!

– В какой еще каше? – изумился Доминик.

Горничная только махнула рукой, выбегая из кухни.

– Куда это уедет миледи?

Кухарка с грохотом задвинула в духовку противень и хлопнула дверцей:

– Завтра за миледи приедет ее тетка прямо из Америки. Приедет и увезет с собой.

– Как это? А граф разве позволит?

– После того, что случилось, позволит.

– Зря! Они были такой хорошей парой, – вдруг твердо заявила мисс Арчер, горничная леди Вайолет, за которой симпатии к Коре никогда не числились.

Слуги принялись обсуждать события последних недель, в том числе арест управляющего и уход в Найт-Хилл мистера Бишопа. Будь он в Даунтоне, разве позволил бы столько времени болтать языками по поводу хозяев? А мисс Эрлин с его уходом словно забыла о своих обязанностях. Хорошо, что в Даунтоне все налажено и катилось по рельсам, как поезд, хотя многое нарушилось, горничные и лакеи не столь тщательно стали исполняли свои обязанности…

Заболтавшись, они едва не пропустили звонок леди Вайолет и готовность гуся в духовке.

Все не так в Даунтоне!


Анна плакала… Она прекрасно понимала, что приезд леди Бельмонт означает развод Коры и Роберта и возвращение Коры в Нью-Йорк. Как тогда быть ей? Что будет с их отношениями с Томасом? Она не может повиснуть на шее у камердинера графа, вынуждая того сделать предложение. Совсем недавно казалось, что Томас готов связать свою судьбу с судьбой Анны, но он медлил и медлил. И теперь девушка размышляла, как поступить – уехать вместе с хозяйкой в Нью-Йорк или самой в Лондон и там наняться к кому-нибудь горничной. Анна не сомневалась, что Кора даст ей прекрасную рекомендацию и отпустит, если та решит не возвращаться в Америку. Но оказываться снова одной в чужом большом городе не хотелось.