— А ваш маленький мальчик может прийти со мной поиграть? — спросила девочка, вынув изо рта градусник.

— Мы скоро уезжаем, так что боюсь, он недолго здесь пробудет.

Лиза попыталась вернуть термометр на место, но Эмили отрицательно покачала головой.

— Я хочу почитать, — сказала она. — И еще я хочу яблочного сока.

— В чем дело? — спросил Расс. — Ты же мне сказала, она так плохо себя чувствует, что не может даже сидеть.

— Наверное, сегодня у нее просто хороший день. — Лиза подошла к Рэчел и, взяв ее за руку, вывела в коридор. — Я никогда не смогу в полной мере отблагодарить вас за то, что вы сделали. Эти деньги очень нам помогут.

Позади неожиданно возник Расс.

— Какие еще деньги?

— Рэчел передала нам двадцать пять тысяч долларов для фонда Эмили.

— Что?! — переспросил Расс таким голосом, словно его душили.

— Чек подписан Кэлом Боннером, — сказала Рэчел. — Это не мой подарок, а его.

По лицу Лизы было ясно, что она в это не верит. Что же касается Расса, то у него был такой вид, будто его оглушили чем-то тяжелым по голове. Внезапно Рэчел захотелось поскорее уехать.

— Всего хорошего, — сказала она.

— Пока, Рэчел, — послышался из комнаты тоненький голосок.

— Пока, малышка.

Выйдя из дома, Рэчел торопливо направилась к своей машине.


Этан выехал в левый ряд федерального шоссе, обгоняя прокатный грузовик со свисающими сзади двумя велосипедами. Кристи посмотрела на безупречный профиль преподобного Боннера.

— Не могу поверить, что ты говоришь серьезно, — сказала она.

— Я не создан для того, чтобы быть священником, — повторил Этан, снова перестраиваясь вправо. — Я знаю это уже очень давно, и мне надоело бороться с собой. В понедельник, как только мы вернемся, я напишу прошение о том, чтобы с меня сняли сан.

Кристи попыталась было спорить, но затем перестала его отговаривать. Какой в этом смысл? Он обрушил на нее свою новость, как только они выехали из Солвейшн. Теперь они уже подъезжали к Ноксвиллю, и все время она старалась его разубедить, но тщетно — Этан не собирался отказываться от своих намерений.

У Кристи не укладывалось в голове, как это Этан Боннер не может понять, что он — прирожденный священник и что, отказавшись от сана, он сделает самую серьезную в своей жизни ошибку. Тем не менее ей было совершенно ясно: он не намерен прислушиваться к ее мнению, что бы она ни говорила.

— Пожалуйста, давай побеседуем о чем-нибудь еще, — предложил Этан.

Кристи понимала — времени на то, чтобы его переубедить, у нее оставалось очень мало. Был вечер пятницы, а им предстояло вернуться в Солвейшн сразу после воскресной утренней службы, на которую должны были собраться все участники конференции и ленча.

— И чем же ты намерен заниматься? — осведомилась она.

— Пока не знаю. Может, попробую себя в качестве юриста. А может, попытаюсь получить научную степень в области психологии.

— Твои братья будут очень разочарованы, не говоря уже о твоих родителях, — сказала Кристи, выкладывая главный козырь.

Они подъехали к эстакаде у въезда в город, и Этан немного притормозил.

— Каждый человек должен жить своей жизнью, — сказал он. — Я проголодался. Давай чего-нибудь перекусим.

Этану, как и Кристи, было прекрасно известно, что конференция начиналась в семь часов с фуршета, а из-за неприятностей с машиной Кристи они и так уже порядком задержались. Не желая проводить слишком много времени в обществе Этана, Кристи хотела отправиться на конференцию в Ноксвилль на своей машине, однако ее обычно безотказная «хонда» на этот раз почему-то не завелась, и ей ничего не оставалось, как поехать с ним.

— Уже шесть часов, и у нас нет времени на остановки, — сказала она.

— Ты боишься, что за опоздание тебе поставят в дневник плохую отметку?

Сарказм, прозвучавший в его словах, раньше был совсем не характерен для Этана. Это была одна из его новых черт, появившихся после того, как Кристи объявила ему о своем уходе, и эта черта ей не нравилась, — Это ведь тебе надо на конференцию, а не мне, — с раздражением заметила она. — Если бы ты меня не упросил, я бы вообще на нее не поехала.

Двухнедельный срок, который Кристи обязалась отработать, прежде чем окончательно уволиться, истек неделю назад, но Этан уговорил ее задержаться вплоть до этих выходных. Она согласилась, поскольку на новую работу в одном из дошкольных детских учреждений Бреварда ей надо было выходить только в понедельник. Теперь она от всей души жалела о своей покладистости. То, что произошло между ней и Этаном в пятницу на прошлой неделе на сиденье его автомобиля, разрушило все ее иллюзии. Кристи поняла, что по-прежнему любит Этана Боннера и будет любить всегда. Поэтому последняя неделя стала для нее настоящей пыткой. Приступы необычной для Этана сварливости и раздражительности чередовались у него с такой нежностью и предупредительностью, что Кристи подчас с трудом сдерживала слезы. Она знала: ее слова о том, что все годы, в течение которых они были знакомы, он не был ее другом, больно задели Этана, и изо всех сил старалась сделать так, чтобы в своем поведении он руководствовался какими-то иными эмоциями, нежели чувство вины.

Несколько раз Кристи перехватывала устремленный на нее взгляд Этана, в котором даже при всей своей неопытности в таких вещах она без труда улавливала желание. Казалось бы, от этого она должна была чувствовать себя счастливой: разве не этого она добивалась? Тем не менее эти взгляды не приносили ей ничего, кроме ощущения какой-то тягостной неловкости и угнетенности. Ей не хотелось быть всего-навсего одной из девиц, пробуждающих в Этане Боннере похоть, — ей нужна была его любовь.

Внезапно Кристи поняла, что Этан проехал мимо сразу нескольких расположенных вдоль дороги закусочных.

— Кажется, ты сказал, что хочешь перекусить.

— Верно, — ответил Этан, но автомобиль, не снижая скорости, продолжал мчаться по двухрядному шоссе. Наконец Этан притормозил и, сделав левый поворот, въехал на стоянку ресторанчика с тускло освещенной вывеской, расположенного рядом с мотелем на восемь номеров.

На стоянке с покрытием из гравия были припаркованы в основном пикапы. Этан довольно ловко вписался между двумя из них. Кристи с неудовольствием огляделась вокруг.

Усеивающие стоянку голыши горчичного цвета и аляповатая неоновая реклама различных сортов пива выглядели не слишком многообещающе.

— Пожалуй, нам лучше вернуться в заведение Харди, — сказала Кристи.

— А мне нравится это место, — возразил Этан.

— Оно какое-то зашарпанное.

— Вот и хорошо.

Он выдернул ключи из замка зажигания и распахнул дверцу. Кристи поняла, что, если у Этана в самое ближайшее время не поправится настроение, ей предстоит длинный и весьма нелегкий уик-энд. Грудер Матиас, один из ушедших на покой священников Солвейшн, взялся прочитать вместо Этана воскресную службу, в понедельник у Этана был выходной. Получалось, что ему нет необходимости торопиться с возвращением.

Решительно вздохнув, Кристи пошла следом за Этаном к оформленному в псевдосредиземноморском стиле входу с тяжелыми деревянными дверями. Еще до того как они вошли внутрь, до ее слуха донеслась звучащая в баре простоватая музыка кантри.

Едва они успели переступить порог, как их окатила мощная струя кондиционированного воздуха, от которой ярко-красное платье Кристи облепило ее тело. Ноздри ее уловили запах горячего жира и перестоявшегося пива. У тускло освещенной стойки бара сидела группа молодых парней в бейсболках и грязных джинсах. Парни потягивали пиво и курили.

Поскольку было еще относительно рано, большинство столов, а также обтянутых коричневым винилом отдельных кабинок пустовало. Главным украшением интерьера были пыльные побеги пластикового плюща. На стенах висело несколько взятых в рамку сертификатов министерства здравоохранения, должно быть, таких же поддельных, как и плющ.

Этан подвел Кристи к одной из отдельных кабинок в задней части помещения. Как только они уселись, бармен, лысый мужчина с короткой шеей, окликнул их, желая выяснить, что они будут пить.

— Кока-колу, — ответила Кристи и после некоторого колебания добавила:

— В банке, пожалуйста.

— А мне виски со льдом, — заявил Этан.

Кристи посмотрела на него с изумлением. Она никогда раньше не видела, чтобы Этан употреблял крепкие напитки.

Один из сидящих у стойки парней принялся разглядывать Кристи. Она еще не привыкла к тому, что мужчины обращают на нее внимание, и потому, чтобы преодолеть смущение, сделала вид, будто не замечает этого.

Бармен принес напитки и шлепнул на стол два закатанных в пластик меню, липких от некогда пролитых на них соусов.

— Дженни подойдет к вам через минуту. Рекомендую жареную рыбу, — сказал он и отправился обратно к стойке.

Кристи мизинцем брезгливо отпихнула грязные меню. Не обращая внимания на стоящий на столе пустой стакан с кубиками льда, она протерла бумажной салфеткой верхний край жестяной банки и, открыв ее, сделала глоток. Кока-кола оказалась теплой, но по крайней мере ее можно было пить, не опасаясь подхватить при этом какую-нибудь инфекцию.

Мужчина, сидящий у стойки бара, продолжал за ней наблюдать. Он был молод, лет двадцати пяти, с мощными бицепсами, выпиравшими из-под коротких рукавов футболки.

Отхлебнув виски. Этан устремил на незнакомца злобный взгляд и громко спросил:

— Эй ты, чего на нее уставился?

— Этан! — ахнула Кристи.

Парень пожал плечами.

— Я что-то не вижу на ней надписи «продано», — лениво процедил он.

— Наверное, это оттого, что ты не умеешь читать.

Глаза Кристи расширились от испуга. Этан, убежденный пацифист, буквально нарывался на драку с типом, который был на добрых пятьдесят фунтов тяжелее его, причем это были пятьдесят фунтов мышц.

Парень поднялся со стула, и Кристи готова была поклясться, что увидела в голубых глазах Этана искорку удовлетворения. Она лихорадочно соображала, как поступить. Что сделала бы в такой ситуации Рэчел?