Ирина Надеждина - Полюбить таким…

– Наверное, ты ещё не настолько дура, как я думал, – Михаил Константинович потер лоб и улыбнулся. – Иногда у тебя бывают неплохие идеи.

– Узнай, где она договорилась встретиться с сестрой, и в какой больнице он лежит. Поезжай и всё утряси.

– Прямо сейчас этим и займусь. Только нужно на время Шурку дома придержать, чтобы она никуда не влезла.

Михаил Константинович вошел в комнату дочери и, примирительно улыбаясь, сказал:

– Знаешь, дочурка, я погорячился. И мама говорит, что напрасно я так с тобой круто. Может быть, действительно, парень хороший. Да, Бог с ним, что простой! Тем более, после того, что случилось, не можем же мы оставить его без помощи. Где ты договорилась встретиться с его сестрой?

– Возле станции метро на Челюскинской. Она туда тоже подъедет.

– Так ты её знаешь?

– Нет. Она сказала, что будет с Геной.

– Кто такой Гена?

– Второй проводник.

– А где ты говорила он лежит?

– В реанимации, в Больнице скорой помощи. Я же сказала, что у него заражение крови началось.

– Ну, раз в реанимации, то тебя туда точно не пустят. Давай я сам съезжу. Заодно узнаю у его сестры, может быть, там лекарства какие-нибудь дорогие нужны или помощь какая. Заражение крови это ведь так опасно! – Михаил Константинович от упоминания о заражении крови еле сдержал радостную улыбку. – Может мне повезет, и я договорюсь, чтобы и тебя пустили.

Михаил Константинович старательно расспросил, как выглядит Гена, после этого ещё несколько минут пошептался с женой и бодрым шагом направился к двери. На всякий случай, он поехал туда, где у Александры была назначена встреча. Рядом с шикарным «Фордом» стоял и курил мужчина, который подходил под описание Гены. На проводника, каким он должен был быть в представлении Михаила Константиновича, мужчина был похож мало. Он явно кого-то ждал, и время от времени нетерпеливо поглядывал на часы.

Михаил Константинович поехал в Больницу скорой помощи. Здесь, у нужного ему корпуса, стояли два «Мерседеса». Водители мирно о чем-то разговаривали. Двое молодых людей стояли чуть в стороне, поближе к двери. За дверью с надписью «Реанимация» был небольшой коридор. Здесь на стульях сидели двое мужчин, и пожилая пара беседовала с врачом. Речь шла о какой-то женщине. Мужчины кого-то ждали. Один из них был лет сорока с небольшим, русоволосый, с глубоко посаженными зелеными глазами и усталым лицом, второй – моложе, явно кавказец. Судя по одежде, мужчины были владельцами «Мерседесов».

– Назир, – обратился русоволосый к кавказцу, – перезвони на фирму, узнай, куда Генчик подевался.

– Да он звонил, когда ты курить выходил. Оксана ждет кого-то.

– А, да, забыл! – кивнул русоволосый. – Ладно, время терпит. Всё равно никого не пускают, а врача потом второй раз вытянем. Даст Бог, коллеге не откажет.

Имя Назир Михаил Константинович слышал сегодня от секретарши в офисе Разданова. «Выходит, Тоська моя не совсем дура! Начальство уже тут сидит! Видать, дела у хлопца паршивые. А сестричка, должно быть, та ещё устрица, раз так быстро в толк взяла что, к чему!» – подумал он и решил подождать. Мужчины никакого внимания на него не обращали.

В это время из двери с надписью «СТОП! ВХОД ТОЛЬКО ДЛЯ МЕДРАБОТНИКОВ!» вышел врач. Мужчины поднялись ему навстречу, как по команде. Взгляд русоволосого стал напряженным и он спросил:

– Как Олег?

– Пока без перемен. Температура держится, временами бредить начинает. Но он молодец, когда в сознании, терпит, даже улыбается и пытается шутить. Бредит – всё какую-то девушку зовет и просит дверь закрыть. Сегодня хирург смотрел руку. Прогноз пока неутешительный.

– То есть? – русоволосый нахмурился.

– Мы пришли к выводу, что если через два, максимум, три дня, ситуация не изменится, как это не прискорбно, нужно будет думать не о руке, а о том, чтобы он выжил. Или есть другое мнение?

– Другого мнения нет, – русоволосый слегка побледнел. – Что-нибудь из лекарств ещё нужно?

– Нет, пока всё есть. Если понадобиться, я вам позвоню. Вчера Оксана говорила, что обязательно должна подъехать.

– Да, но что-то опаздывает.

– Когда приедет, меня вызовут. Сейчас извините, если нет вопросов, я вынужден идти.

– Да, да, конечно…

Мужчины попрощались и пошли к двери. Михаил Константинович пошел за ними. Когда они выходили из здания, к стоящим «Мерседесам» подъехал «Форд», который он видел у метро. Из него вышел тот самый мужчина, который курил и поглядывал на часы и женщина лет двадцати пяти – тридцати. Они перекинулись несколькими фразами с русоволосым мужчиной и Назиром, после чего Назир уехал на одном из «Мерседесов» и хозяин «Форда» на своей машине, а русоволосый, двое молодцев, стоявших у двери, и женщина остались. Мужчина что-то тихо и сдержанно ей говорил, продолжая хмуриться. Женщина была бледной, усталой и чувствовалось, что с трудом сдерживает слезы.

Женщина пошла к двери. Михаил Константинович пришел к выводу, что пора решительно действовать. Он подошел к ней.

– Извините, дорогая, – обратился к ней Михаил Константинович с покровительственным видом. – Моя фамилия Шарф-Эгердт. Моя дочь Александра…

– Вы отец Саши? – женщина внимательно посмотрела на него.

– Ну да. А вы сестра того самого загадочного Олега?

– Да. Что-то случилось?

– Это у вас случилось. Моя дочь просила передать вашему брату, заодно и вам, чтобы её больше не беспокоили. Вся эта связь была чистой воды случайностью, Александра просто сначала была напугана, а после пожалела его. Но, так как она девочка чувствительная, то она попросила меня приехать и передать вам это. Искать вас у метро или где вы там договорились встретиться, я не стал, возраст не тот. Если вам нужны деньги или какие-то компенсации за происшедшее, мы согласны выплатить вам сумму, конечно, в разумных пределах. Советую вам согласиться на эти условия и больше не пытаться достать Александру.

– Уважаемый, как вас там, не знаю, – тон женщины был холодным и резким, как лезвие, – отец Александры! В ваших деньгах мы не нуждаемся. Впрочем, как и мой брат, после всего сказанного вами, в вашей дочери. Доставать, как вы изволили выразиться, вашу дочь никто не намерен.

– Но, всё-таки, я советовал бы вам взять деньги. Лечение теперь дорогое, а вашему брату, насколько я понял, светит остаться без руки.

– Милейший! – К ним подошел русоволосый, лицо его слегка дрогнуло, он нахмурился ещё больше, взгляд стал тяжелым. – Вы что, не поняли? В ваших подачках никто не нуждается. Заодно зарубите на своем поганом носу, что подслушивать в вашем возрасте уже не стыдно, а пошло и глупо.

– Что? – Михаил Константинович растерялся. Такого он не ожидал.

– Пошел вон! – сдавленно произнесла женщина и обратилась к русоволосому. – Идем, Макс! Иначе этот тип без охраны от нас не отстанет!

Михаил Константинович вернулся домой. Мысленно он отправил женщину и русоволосого подальше, обозвав их идиотами, а заодно и порадовался, что не пришлось тратиться. Перед дверью квартиры он натянул на лицо скорбное выражение и повернул ключ в замке. Только хлопнула дверь, ему навстречу вышла из своей комнаты Александра.

– Крепись, Шурочка! – дрогнувшим голосом сказал Михаил Константинович. – Мы опоздали – он умер два часа назад.

– Нет… – у Александры задрожали губы. – Этого не может быть…

– Я был там и как раз встретился с его сестрой и родственниками. Они обвиняют во всем тебя. Сестра сказала, что если ты попытаешься ещё раз напомнить о себе или появишься на похоронах, то для тебя это плохо кончится. Там был представитель фирмы. Он пригрозил, что будет ещё разбирательство, и они могут подать на нас в суд.

– Нет… он не мог умереть… – шептала Александра. Крупные слезы катились по её щекам. – Почему… нет…

– Ты пойди, поплачь у себя в комнате, тебе легче будет, – ласково сказал Михаил Константинович.

После того, как дочь ушла к себе в комнату, и оттуда послышались сдавленные рыдания, он с чувством выполненного долга и в хорошем настроении направился на кухню. Следом за ним пошла Антонина Владимировна.

– Миша, а он что, вправду помер? – спросила она.

– Тоська, ну ты всё-таки дура! – покачал Михаил Константинович головой. – Да жив он! Правда, руку ему отпанахают. На что он безрукий нужен? Я слышал, доктор говорил. Предложил я сестре денег, так эта стерва, ещё и характер вздумала показывать! Отказалась! Представляешь, там, в фирме, видно, всё сговорено! Чтобы она потом не выступала, да и он помалкивал, им, похоже, денежек забашляли. Мужики из фирмы там сидят, с докторами разговаривают.

– Сказал бы ты Шурке что другое, а то не дай Бог, что сделает!

– Да ничего! Поревет и уймется. Легче за Славку спихнем. Лучше дай-ка мне поесть чего-нибудь нормального! А то я за приятными доченькиными сюрпризами и не поел толком. Вот ещё что я подумал, бери-ка ты её и мотай к своей мамаше.

– Миша…

– Никаких «Миша»! Побудете там до конца лета, а там и дурь из башки выйдет.

Саша проснулась. Дождь так и не прекратился. Олег в кухне разговаривал с кем-то по телефону. Говорил он тихо и слов разобрать был невозможно. Саша встала, надела джинсы, собрала волосы в «хвост» и вышла в кухню. Олег стоял к ней спиной, глядя в окно, и продолжал разговор.

– Оксана, я прошу тебя, не плачь, – голос Олега был наполнен нежностью. – Мало ли что Генчик сказал? В конце концов, спина у меня всегда на погоду ноет. Какие могут быть проблемы?…

Саша не стала отвлекать Олега от разговора, и пошла умываться. Когда она вернулась, Олег всё ещё не закончил.

– Оксаночка, солнышко моё, ты же не ребенок маленький… Да… да, конечно… Давай поставим вопрос по-другому – тебе нельзя нервничать. Совсем. Ты же сама врач… Вот так-то… Хорошо, ты позвонишь мне вечером. Всё, жду твоего звонка. Поцелуй Сонечку.

Олег отключил телефон и повернулся к Саше. Повисла неловкая пауза. Саша поняла, что он не хотел быть услышанным. Олег взял сигарету и закурил.