Гена тоже обулся. Не спеша, Олег и Гена поднялись по склону. Почти сразу же наверху склона начинался лес, притом намного гуще, чем на противоположном берегу. Весь путь до избушки они прошли молча. Каждый думал о чем-то своем.

Избушка – охотничий домик, принадлежащий Олегу, – стоял посреди большой поляны. Это был классический небольшой деревянный дом, без каких-либо украшений в виде антенны телевизора. Олег поднял руку и из-под балки косой крыши достал ключ. Домик состоял из двух комнат, одна из которых была попутно кухней, и большой подсобки. Мебель была предельно простой. Одной из немногих прелестей цивилизации был генератор, который работал на солярке, и за счет которого можно было пользоваться электричеством. В случае непогоды, в домике можно было отсидеться, даже не высовывая носа наружу, разве что за дровами для печки, если бы они закончились в подсобке.

– Добро пожаловать дорогой Винни-Пух, ну и ты, Пятачок, заходи! – улыбнулся Олег.

– Ах, Винни! Твоя доброта не знает предела! – Гена забавно хрюкнул.

– А знаешь, Пятачок, я тебя третьего дня в ресторане видал, – сообщил он.

– И с кем же?

– С гарниром. Помидорчик, огурчик, петрушечка в зубах и в попочке красное яблочко.

– На сто рублей?

– Где-то так, – кивнул Олег. – Может, даже на двести.

– А ты не попросил себе красное яблочко? Хотя бы на соточку?

– Не, не попросил.

– Я знаю почему, – довольно едко заметил Гена.

– Ты все себе забрал.

– А вот и нет. Просто у тебя там уже сливка торчит. Знаешь, как её зовут?

– Ничего у меня там не торчит. Я с Нонной поссорился, и мы предпочли больше не отравлять существование друг другу. Ошибся ты, Пятачок.

– А я совсем не об Нонне. Зовут твою сливку Сашенька.

– Какая ещё Сашенька? – Олег вдруг почувствовал, как начинает краснеть. Такого с ним не было давно.

– Шарф-Эгердт. Я заумную фамилию запомнил. Ты её Волковой называешь. Что, я не прав? – Гена радовался, как ребенок. – Что это ты так покраснел?

– Не прав, – Олег попытался быть строгим. – Вернее прав в одном – точно, как слива в одном месте. Она мне на нервы действует.

– В каком плане?

– Слушай, Пятачок, не пытайся мне её навязать. Она меня совершенно не трогает.

– Да ну?! А мне что-то кажется, что трогает. Правда, пока не руками. Да и ты ей не просто так.

– Что ещё? – Олег закурил. – Проницательный ты мой, что-то ты слишком много видеть стал. Кроме тебя этого никто и не видит.

– Я уже очень давно тебя знаю. Я помню, как ты ещё в институте за Мариной приударял, а когда она тебя тихо отшила, ты так же тихо приклеил ей ярлычок «Iron Lady». Что, не так?

– Ну, так. А то ты за ней не приударял.

– Замуж за меня она не вышла. Почему-то предпочла тебя. Тебя, Олежек, девочки любят.

– И за что меня любить? За пресс в кармане?

– Кто-то, возможно, и за пресс. Но это теперь. А раньше, когда ещё пресса не было, любили тебя за твою обаятельность. Ты, милый, при всей своей ядовитости, относишься к категории дамских любимцев. От тебя они просто пищать начинают. Внешность их в таких мужчинах интересует меньше всего.

– Философ! – хмыкнул Олег. – Долго думал?

– Не думал – наблюдал. И не один я.

– Дамский любимец у нас Игореня Ламинский. Это в простонародье гинеколог так называется.

– Кстати, Игореня тоже замечал неоднократно, каким ты успехом у девочек пользуешься.

– Спасибо за выводы.

– Не злись. Что с Нонной не поделили?

– В Париж я ехать отказался. Да и вообще, что-то не ладно было в Датском королевстве. Не для неё я. Пусть найдет себе достойного и не капризного. Я вредный, капризный, чурбан, манерам не обучен и прочее.

– Это кто сказал? Она? – удивился Гена.

– Нет, Васька Пупкин. Конечно, она. Что я её напрягать буду? Ради Бога, пусть идет, куда хочет. Полгода морочить друг другу головы вполне достаточный срок. Что ещё?

– Да, забыла девка Бога! – Гена тоже закурил. – Батька, я вот всё спросить у тебя хочу в последнее время, когда ты, наконец, жениться надумаешь? Семьей бы обзавелся?

– Я тебе так мешаю? – Олег прищурился.

– Не мешаешь. Я просто хочу о тебе позаботиться. Времечко идет, а ты всё один, да один. Девочки не в счет. Ты со стороны на себя посмотри, когда с племяшкой возишься или Саньку к себе забираешь.

– Генчик, я со стороны на себя посмотреть могу только в зеркало. Когда, как ты сказал, я вожусь с племяшкой или забираю к себе Саню, то в зеркало я смотрю только по необходимости и не на то, что делаю. Вот так-то, заботливый ты мой.

– Олег, что ты ищешь? Второй Марины, как не ищи – не будет. Это невозможно.

– Я и не ищу вторую Марину. Я вообще никого не ищу, и искать не хочу. Мне и так хорошо.

– Вот это ты не тарахти, – Гена с сожалением улыбнулся. – Мне очень хорошо запомнилась твоя монументальная фраза произнесенная, между прочим, здесь, когда метель была. Ты тогда сказал, что и мы за своими бабами воем, только не все в голос. Не настолько давно это было, чтобы забыть. Всего лишь пару лет назад.

– Гена, давай не будем, – Олег тяжело вздохнул. – Я прекрасно понимаю, что второй Марины нет и быть не может. Просто Марина любила меня или воспринимала, такого, каким я был на самом деле – хороший, плохой, не знаю. А остальная публика от меня хочет Бог весть чего. Ты даже на эту малявку посмотри. Ей ведь нужен герой боевика, а не я. Или единственный наследник Рокфеллера. Потому, как с героем боевика она захочет залезть в постель, а за наследника выйти замуж. А я хочу, чтобы и то, и другое хотели сделать не с придуманным героем, а со мной, с таким, какой я есть на самом деле. Про деньги можно будет сказать потом. Вообще, жалею я, что пошел…

– Почему? – удивился Гена. – Ты же сам предложил.

– Что-то я в себе разобраться не могу. Гадко как-то на душе. Тогда хотел просто от Нонны отвязаться. И потом, я не рассчитывал на некоторые моменты… – Олег нахмурился.

– На присутствие такой маленькой бестии, как ты её называешь?

– Да хоть и на это… Какая разница? За последние несколько дней, ты второй человек, который заводит со мной разговоры о том, что пора что-то решать с семьей. Я себя начинаю чувствовать, как тот волк, у которого Костя волчицу убил. Один и выть охота. Не люблю я нестабильности в себе.

– А кто любит? В разладе с самим собой жить всегда трудно.

– Генчик, давай отсюда уйдем. Что-то совсем у меня на душе скверно стало, – попросил Олег. – Да и паршивцы эти дел натворят.

– Давай, – Гена поднялся. – Смотри как интересно – здесь почти нет пыли.

– Да. А ты что, раньше не замечал, когда на охоту приезжали?

– Как-то не обращал внимания.

– Сезон начнется, нужно будет приехать.

– Обязательно. Жаль, теперь круг слишком узкий стал. Назир не охотится. Только ты, я и Макс.

– А я Костика больше не взял бы, – Олег закрыл дверь и сунул ключ на место. – После той выходки у меня начисто пропало желание с ним охотиться. А вообще жаль мужика.

– Да, не аккуратненько вышло, – согласился Гена. – Напрасно он начал жадничать и зарываться.

– А жадность, как известно, фраера сгубила.

– Просто у него всю жизнь была мания стать крутым. У него ведь семья была какая? Папаша – алкаш, всё из дому пропивал. Мать – забитая, посудомойкой где-то работала. Он до армии из милиции не вылезал. Как только на зону не попал. Потом остепенился. А, как деньги появились, дуреть начал. Сам же помнишь.

– Помню. Напрасно. Сколько раз ему говорили, что потише нужно быть и гонор в сторону убирать вовремя. Не послушал.

– Да, жаль его… Хотя, знаешь, у меня не идет из головы твоя фраза о том, что платить нужно за всё. Когда с охоты возвращались, ты в вертолете сказал.

– Помню, – Олег нахмурился.

– Ведь телохранитель его тогда говорил, что когда его подстрелили, Костя начал убегать. Сначала ему выстрелили в бок, он упал, но попытался встать. Тогда ребята, которые с ним разбирались подошли к нему, второй достал пистолет и сказал первому: «Кто же так стреляет?», и выстрелил Косте в ухо. Полчерепа снес. Телохранителю повезло, чудом остался жив. Выходит, подстрелили Костю, как ту волчицу на охоте.

– Ты что, намекаешь, что в ухо ему я стрелял? – Олег мрачно улыбнулся. – Во-первых, в тот вечер мы с тобой вместе были в Киеве. Во-вторых, я ещё не настолько чокнулся, чтобы из-за волчицы его убить. Да и убивать мне его не за что было. Друг был вроде бы.

– Не обижайся. Я говорю о совпадении. Даже жутко становится.

– Тогда вспомни Артюшу. Я так, благодаря ему, до сих пор на звезды смотреть не могу спокойно.

– Тогда что выходит? Кто будет следующим, если всё так совпадает?

– Генчик, не забивай себе голову и не зови беду, сама придет.

Сзади чуть слышно хрустнула ветка. Олег быстро обернулся и замер. Из кустов выходил волк. Пасть зверя была оскалена, шерсть на загривке приподнялась. Гена тоже обернулся и тоже замер. Лицо его стало бледным, на лбу моментально появились крупные капли пота. Олег очень медленно и осторожно достал из кармана джинсов пистолет и снял с предохранителя. Волк так и стоял, не двигаясь, приподняв одну лапу и оскалившись.

– Гена, давай осторожно двигайся вперед, – прошептал Олег. – Только не беги…

Волк тихо зарычал и скрылся в кустах. Олег перевел дыхание. Гена вытер мокрый лоб. Быстро и, ступая, как можно, тише, они пошли по направлению к броду. Олег на ходу часто оглядывался.

В полной безопасности они почувствовали себя только когда перешли на «свой» берег. Здесь они присели, чтобы обуться. Гена достал сигарету. Руки у него дрожали.

– Как ты думаешь, откуда он здесь взялся? – спросил он.

– По-моему, он здесь уже несколько лет живет. Мне показалось, что это тот волк, который тогда остался, – ответил Олег. – Только вот не пойму, почему он сейчас вышел к жилью. Или он нас там так и ждет? Так почему не выходил раньше? Мы ведь сколько раз уже там бывали.