Именно в этом гомоне и завесе дыма Анжела и Тамара задымили. Нарушила молчание Тамара, которая сухо заявила:

— Я вас узнала. Иногда переключаю каналы и натыкаюсь на вашу «Азбуку безопасности». И, конечно, я видела передачу, где мой младший братик выставил себя героем. А героем — то в спасении этой девушки был не Тимур на самом деле, а его друг Максим Крошкин. Девушку, по — моему, Олесей звали.

— Олесей! — размеренно выпустила кольцо дыма Токарева. — Только ваш, как вы выразились «братик младший» мужественно признал перед всеми телезрителями, что основную и самую опасную работу по поимке банды тех отморозков сыграл не он.

— Думаю, это решение не было для него легким. Ведь на него уже почти легла слава героя, а он ее своей же рукой и сдернул. — Живчикова стряхнула пепел.

— Странно, что вас, Тамара, удивляет благородный поступок собственного брата! — кисло удивилась Токарева.

— Нет, меня это как раз не удивляет. Меня удивляет другое: как мой брат изранился в вашем туалете? Очень уж это подозрительная история. У вас был другой мужчина в квартире, и вы привели Тимура, чтобы они сошлись вместе? Вы хотели видеть драку из — за вас? Я знаю, у звезд великое самомнение и они любят его потешить. Так было дело?

Анжела опешила от подобного предположения. Ей даже показалось, что в окружающем их гаме она неверно расслышала слова старшей сестры Тимура.

— Извините, Тамара! — повысила голос телеведущая. — Что вы сейчас сказали? Мне показалось, какую — то чудовищную вещь.

— Ах, чудовищную! Что ж, я повторю, мне не трудно.

Тамара Живчикова придвинула голову к голове Токаревой и, четко разделяя слова, повторила слово в слово выдвинутое обвинение.

— Вы рехнулись! — громко заявила Анжела, да так, что гомон в курилке разом прекратился. Многие из присутствующих здесь людей сначала узнали Анжелу Токареву, ибо смотрели ее передачу «Азбука безопасности» по ТВ. Но сейчас, по мере нагнетания дымовой завесы, они не могли видеть ни лица Тамары, ни Анжелы. Они просто услышали, что кто — то рехнулся. Что ж, такое теперь случается сплошь и рядом. В безумное время и рехнуться не диковинка. К тому же курилка находится в больнице, а значит и нездоровых кадров здесь всегда в избытке. Поэтому после короткого молчания гомон внутри курилки снова возобновился и, казалось, что уже никому не дела до «рехнувшейся» или «рехнувшегося»! Только одну девушку сей вопрос сильно заинтересовал. Тамара Живчикова надменно переспросила:

— Это я — рехнулась?! А по — моему, вы рехнулись! Из — за вас мой брат сейчас в больнице! Или вы это будете отрицать?

Токарева хотела уже было «послать» собеседницу, как вдруг услышала рядом голос любимого:

— Да это я сам виноват, Тамара! Ты же знаешь, у меня такое бывает.

Обе девушки увидели, что Тимур Живчиков стоит рядом с забинтованной рукой. При виде взъерошенного, перебинтованного больного лица спорящих смягчились. Токарева напрочь забыла про намерение нагрубить сестре Тимура. После короткой паузы Тамара с укором, но мягко спросила парня:

— А что ж ты мне все сразу не рассказал? А? Братишка!

Живчиков указательным пальцем здоровой руки почесал себе щеку и пробасил:

— Дак мне интересно было посмотреть, как ты со своей строгостью на все это отреагируешь, сестричка!

— Хренов экспериментатор! — неожиданно спокойно заявила Тамара. — Радзолбай!

— Согласен! — как бы сдаваясь, Тимур поднял перебинтованную и здоровую руку вверх. — К тому же, мне стыдно было бы признаться тебе, сестричка, что я неуклюже в туалете «облажался», когда ходил «по — маленькому». Разговаривал по «трубе», а она и рухнула прямо в унитаз. У Макса Крошкина спроси, это он звонил. Он же меня и сбил с процесса! Ты бы опять надо мной смеялась, Тамарочка!

— Значит, — философски заключила Живчикова, — Макс Крошкин виноват в том, что ты уронил в унитаз телефон?

Тимур самодовольно скривил уголки губ:

— Не без его участия все произошло! На кой мне он звонил в тот момент, когда я свой… э — э–э… доставал над туалетом? Тут все неспроста: он ведь набрал меня именно в этот момент! Он застал меня в деликатности!

Тут в беседу вступила и Анжела:

— Так по твоей логике, Тимур, и я виновата в случившемся, потому как ты стоял в моем туалете, над моим толчком во время звонка твоего Макса?

Живчиков в запале подтвердил предположение любимой:

— И ты виновата! И Макс! И… Ой!

Парень запнулся, а потом миролюбиво заявил:

— Девчонки! Я сам виноват, если честно. Вы не ссорьтесь из — за меня. На самом деле просто все так нелепо вышло само по себе. По — медицински это называется «не срослось». Знаете, ведь бывает…

— Живчиков! — прогремел незнакомый голос в курилке. Гомон тут же стих. В проеме двери стояла коренастая медсестра.

— Я! — по — военному бодро отозвался Тимур.

— На перевязку! Что я тебя ловить везде должна?!

— Вы меня поймали! Иду к вам! — отрапортовал парень и слегка махнул Тамаре и Анжеле и двинулся к выходу.

— Ох, и насмолили здесь, курилки! Жуть! — пробасила медсестра.

Больные и посетители промолчали, чувствуя за собой неожиданную вину, и лишь Живчиков Тимур не удержался и гаркнул:

— Верно! Хоть топор вешай! Забацали здесь туману!

— Иди уже! — смягчившись в голосе, медсестра ухватила за запястье Тимура, и они вдвоем покинули очаг антиздорового образа жизни вне территории больницы.

Тамара Живчикова и Анжела вышли из курилки и остановились недалеко от двери. Тамара слегка прокашлялась.

— Прошу у вас прощения, Анжела, за необоснованные обвинения с моей стороны. Просто, как вы сами понимаете, вся эта история с травмой выглядит совсем уж неправдоподобно. Поэтому я и предположила, что за всем этим скрывается нечто большее. Драка. А все оказалось намного проще. Мой любимый братец сам, как это за ним водится, попал впросак.

— Ну, ему помогли, — в свою очередь съязвила тележурналистка. — Не забывайте о кознях со звонком Максима Крошкина.

— Ах! Да, конечно! Несмотря на миниатюрную фамилию, этот юноша, по словам Тимура, подложил огромную «свинью» моему братцу, набрав его номер в интимный момент.

— Как я поняла, Максим и я и есть основные виновники войны Тимура с унитазом, — заключила Анжела.

Живчикова рассмеялась подобному заключению, а телеведущая с улыбкой поправила прическу. Старшая сестра Тимура примирительно протянула руку:

— Мне очень приятно с вами лично познакомиться, Анжела. Я рада, что у моего оболтуса братца появилась такая разумная девушка. Предлагаю вам свою дружбу.

— С удовольствием принимаю предложение! — пожала прохладную ладонь собеседницы Анжела.

— Мне пора! — Живчикова посмотрела на коридорные часы в больнице. — Буду рада видеть вас у нас в гостях. Вы остаетесь ждать Тимура после перевязки?

— Конечно.

— Что ж, еще увидимся. До скорого!

— Увидимся, — подтвердила Токарева.

Старшая сестра Тимура направилась в сторону выхода к лифтам, а телеведущая засеменила в палату любимого.

Она вышла из парадных дверей больницы только через полтора часа, когда медсестра уже стала просить всех посетителей «на выход», так как часы для визита родственников, друзей подошли к концу. Все это время Анжела и Тимур оживленно болтали у больничного окна, в курилке, где даже несколько раз поцеловались. Целовались они и у больничного окна и не удержались и продолжили поцелуи в палате, под молчаливые, завистливые вздохи соседей по больничным койкам. Не обошлось и без словесной перепалки Живчикова с мужиком лет пятидесяти, что лежал на койке у окна. Спустя некоторое время после перевязки Тимур сидел в кровати и рассказывал Анжеле, как ему здесь в больничке не свободно дышится и «всякие сушеные бобыли» с ним спорят. «Сушеным бобылем» Тимур прозвал того самого мрачноватого мужичка по имени Кирилл. Неизвестно, почему так прозвал мужчину Тимур, ведь Кирилл по профессии — таксист, имел пышные седые усы, густую шевелюру и крепкие руки, привыкшие не только крутить баранку круглыми сутками, но и помогать иногда женщинам загрузить в багажник чемоданы, поднести тяжелую сумку, а то и вовсе выкинуть из салона зарвавшегося хулигана или хамящего пассажира. Несмотря на такую внешность, прямо скажем, гусарскую, по характеру мужчина оказался мрачным, часто желчным и пессимистичным.

Вышло так, что медсестра после перевязки принялась разносить по платам витамины для больных. Ясное дело, что не то нынче финансирование, чтобы наших российских пациентов дорогущей импортной продукцией потчевать. Наши витаминки, в шариках, на самом деле ничем не хуже красочных импортных. Да, перечень витаминов и микроэлементов безусловно уже, чем в заморских центрумах и витрумах, но для поддержания жизнедеятельности организма отечественные витамины очень даже достаточны.

Тимур заглотил два своих шарика, когда медсестра ушла, и стал их перекатывать во рту, рассасывая. Кирилл к своей порции не притронулся, как обычно, но глядя на Живчикова проворчал недовольно:

— Говорю тебе, Тимур, не глотай ты эту пустую «химию». Побереги здоровье — то!

Анжела обернулась поглядеть на автора замечания, а Тимур, причмокивая, продолжал «витаминизироваться». Так как Живчиков не обратил никакого внимания на соседа, тот сказал уже Токаревой:

— Девушка! Вот скажите вы хотя бы ему, Тимуру, что негоже есть всю эту «химию» — пилюли, таблетки, витамины! Витамины нужно только из фруктов и овощей брать! А Тимурка, дурачок, этого не понимает!

Не успела Анжела возмутиться, как Тимур рявкнул на седого:

— Да сам ты бобыль сушеный! Что ты до меня докопался?! Все учить меня жить пытаешься! Не с кем потолковать, так, вон, с дедом рядом с собой «лясы точи».

— Да как же я с ним разговаривать буду, коли он глух, как тетерев! — буркнул Кирилл. — Ему чего не скажешь, он зенки на тебя вылупит и говорит: «Здорово!» А чего здорово — то? Ему вон два дня назад заметку прочитал, что сильное землетрясение приключилось в Южной Азии, цифры ему назвал — стони погибших, массовые разрушения. Он мне только заулыбался и говорит: «-Здорово!» Я — ему: «-Люди, мол, погибли, дед!» А он мне снова зубы скалит: «-Здорово!» Так что я тебе как самому молодому, Тимур, втолковываю! Не порть себе желудок и организм вообще всякой этой химией! А ты, дурачок, всё что, тебе не принесут — всё слопаешь!