Джессика подхватила Сару на руки и поднялась с колен.

— А где Белла? — спросила она.

— Белла утром уехала в Челфорд, — ответила Элли, оглядываясь по сторонам.

— В Челфорд? В таком случае кто привез тебя сюда? — забеспокоилась Джессика.

— Я наняла экипажей. Джессика, Пип пропал. Его нигде нет. — Элли была настолько расстроена, что едва сдерживала слезы.

Хотя Джессика знала о привязанности Элли к ее маленькому слуге, молодую женщину удивило выражение отчаяния на лице Элли.

— Наверное, кто-то из слуг послал его куда-то со срочным поручением, и он скоро вернется, — предположила Джессика, пытаясь успокоить девушку. — Не волнуйся, насколько я знаю Пипа, он не захочет опаздывать к обеду, — пошутила она.

— О, если бы дело было только в этом! — в отчаянии воскликнула Элли, и слезы ручьем хлынули у нее из глаз.

Джессика привела Элли в свою бывшую келью, усадила на единственный стул и дождалась, пока девушка справится с приступом безудержных рыданий. Только тогда можно будет выяснить, что же произошло на самом деле. Она уже поняла, что Элли решила, будто Пип убежал из дома и, возможно, нашел приют в монастыре.

— Я не верю, что он сбежал, — бодрым тоном заявила Джессика, — но даже если и так, то он непременно вернется. И знай, что это будет повторяться. С девочками все гораздо проще, Они хотят учиться, поэтому мы отправляем их в нашу школу в Челси. Иногда мне кажется, что мальчишки рождаются только для того, чтобы всем доставлять неприятности.

Шутливое заявление Джессики не нашло отклика у Элли, не вызвало ответной улыбки, но по крайней мере она постаралась взять себя в руки. Приняв от Джессики предложенный ей носовой платок, она вытерла глаза и высморкалась, а потом с мольбой во взгляде посмотрела на жену Лукаса. Джессика опустилась на краешек своей бывшей кровати, ожидая объяснений.

— Ему ведь только восемь лет, — жалобно проговорила Элли.

— Да, это так, но он гораздо смышленее многих своих сверстников, — успокоила ее Джессика. Элли впервые посмотрела в глаза Джессике.

— Джессика, — с дрожью в голосе спросила она, — ты действительно прожила в этой келье три года?

— Да, а почему ты об этом спрашиваешь? — удивилась Джессика.

Элли опустила глаза.

— Это… это так страшно… — прошептала она.

— Ох, тебе только так кажется, потому что ты сравниваешь эту комнатку со своей комнатой в Дандас-хаусе, — без тени улыбки ответила Джессика. — Если бы ты знала, в каких жалких, убогих и грязных лачугах ютятся родители детей, которых ты только что видела, ты бы посмотрела на монастырь совсем другими глазами. Здесь дети обретают надежду на благополучие в будущем. Без любви и преданности монахинь их жизнь действительно была бы страшной. Пип тоже жил здесь. А теперь расскажи мне о нем.

Не поднимая головы, Элли теребила в пальцах носовой платок.

— Я предала его, — едва слышно проговорила она. В ее голосе слышалось отчаяние и… покаяние.

Джессике трудно было поверить в такое. Элли во многом можно было упрекнуть, но только не в том, что она искренне не заботилась о своем маленьком слуге. Она постоянно следила за тем, чтобы Пип не пропускал уроки, а другие слуги относились к нему с пониманием и не обижали его. Элли всегда помнила о тяжелых испытаниях, выпавших на его долю с раннего детства, и даже баловала мальчика.

— Как это случилось? Как ты предала его? — внимательно следя за выражением лица девушки, спросила Джессика.

— Я знала, что он беспокоится о своем брате. — Элли подняла на Джессику полные страдания глаза. — Я хотела сказать тебе об этом еще три дня назад, но постеснялась.

— У Пипа несколько братьев. Которого ты имеешь в виду? — деловитым тоном спросила Джессика. Она нарочно выбрала такой тон, зная, что только так можно прекратить истерику и направить беседу в нужное русло.

— Его младшего брата Мартина. Руперт взял его к себе мальчиком на конюшню, — уже спокойнее ответила Элли.

Джессика кивнула.

— Мартин всегда хотел работать с лошадьми. Он их очень любит, хотя пока ничего в них не смыслит, — сказала Джессика и попросила: — Продолжай, пожалуйста.

— Дело в том, что, когда я написала Белле о Пипе, она тоже захотела иметь маленького слугу и взяла Мартина к себе. Но Мартин еще слишком мал, он нечаянно разбил ее любимую вазу, и Белла ужасно на него рассердилась. Она наказала его — я, правда, не знаю как, — и он сбежал. Но Белле было все равно, что с ним случится. До возвращения в Челфорд она даже не пыталась найти его. А сегодня утром… — от волнения Элли перешла на сдавленный шепот, — Пип не принес мне шоколад на завтрак. Никто не знает, где он.

— Мартин тоже пропал, если я правильно поняла тебя? — суровым тоном уточнила Джессика.

— Да, — всхлипнула Элли, готовая снова разрыдаться.

— И как давно ты узнала об этом? — спросила Джессика.

Элли отвела глаза.

— В тот день, когда я с Беллой ездила за покупками, — смиренно ответила она.

На мгновение Джессика онемела, а затем вскочила на ноги.

— Значит, вот почему ты была такая молчаливая тогда за обедом! И потом в гостиной, когда мы с тобой вдвоем пили кофе, ты тоже молчала как рыба! — Глаза Джессики метали молнии. — Маленький мальчик уже три дня как пропал, а ты не сочла нужным сообщить мне об этом?

— Белла сказала, что Мартин просто прогуливает, потому что не хочет работать, — промямлила Элли. — Она еще сказала, что, когда он вернется и узнает, что она уехала в Челфорд без него, это станет для него хорошим уроком. Белла уверена, что он вернется, когда проголодается.

— Белла сказала, Белла сказала… — гневно передразнила Джессика. — Что она знает об этих детях? Что она знает о жизни бездомных на улицах Лондона? Разве она имеет хоть малейшее представление о том, на что иногда вынуждены согласиться несчастные дети ради куска хлеба?

В голосе Элли слышалось страдание, когда она сказала:

— Джессика, я не знала…

— О нет, ты знала! — ледяным тоном возразила ей Джессика. — В тот день за обедом ты испытывала угрызения совести, но я была слишком слепа, чтобы понять, что с тобой происходит. Из-за своей неприязни ко мне, нет, из-за своей ненависти ко мне ты обрекла двух невинных детей на страдания. Да, ты права, ты действительно предала Пипа. Когда ты отказалась помочь разыскать его маленького брата, ты вынудила его отправиться самому на поиски Мартина.

Слезы ручьем текли по щекам Элли.

— Прости меня, Джессика. Прости меня, — простонала она.

— Избавь меня, пожалуйста, от своих слез, истерика здесь не поможет, — резко бросила Джессика.

Она принялась расстегивать широкий халат, который защищал ее одежду от грязи. Элли была слишком подавлена, чтобы еще что-то сказать в свое оправдание. Она с горестным видом наблюдала, как Джессика сняла с крючка на двери обычное монашеское одеяние и стала переодеваться. Когда же Джессика взяла в руки апостольник, Элли наконец пришла в себя. Откашлявшись, она шепотом спросила:

— Джессика, что нам делать? Где искать Пипа и Мартина?

— Я найду их, — уверенно сказала леди Дандас.

Джессика стояла у осколка зеркала, укрепленного на стене, и тщательно прилаживала на голове апостольник, так, чтобы не видно было волос.

Элли смотрела, как Джессика одевается, а потом сказала:

— Я бы хотела пойти с тобой.

— Нет, — резко бросила Джессика и повернулась к девушке. — Мне придется искать их в местах, о которых тебе и не снилось в самых кошмарных снах. Я не хочу, чтобы ты видела эти места или то, что там происходит. Кроме того, Лукас придет в ярость, если узнает, что я позволила тебе увидеть эти клоаки и отбросы общества, не говоря уже о том, чтобы войти туда и говорить с ними.

— Но я хочу загладить свою вину, — упавшим голосом прошептала Элли.

Теперь, когда Джессика была готова действовать, гнев ее немного стих.

— Возможно, тебе на самом деле этого хочется, но есть вещи поважнее, чем твое душевное спокойствие, и именно о них я должна сейчас думать, — заявила Джессика, собираясь покинуть свою бывшую келью.

— Но… — Элли еще пыталась переубедить ее.

— Нет! — твердо возразила Джессика. — Ты немедленно отправишься домой и будешь ждать меня там. Все, что ты можешь сейчас, — это молиться. Молиться за мальчиков, Элли. А теперь — идем.

Они простились в холле монастыря. Элли осталась на попечении сестры Бригитты, а Джессика в сопровождении двух других сестер и привратника — мужчины могучего сложения — двинулась в направлении Флнт-стрит.

Элли не смогла долго выдержать тягостного молчания.

— Я не знала, что вы в Лондоне, сестра Бригитта, — первой отозвалась она.

— Я пробуду здесь недолго, — ответила молоденькая сестра. — Мы, послушницы, работаем по очереди: месяц — здесь, месяц — в Хокс-холле.

— Понимаю, — смущенно прошептала Элли.

— На углу Флит-стрит стоит наемный экипажей, — заметила сестра Бригитта. — Когда сестры подойдут к нему, они пришлют его сюда, за вами. — Заметив раскаяние на лице Элли и страдание в глазах девушки, монахиня немного смягчилась. — Сестра Марта знает, что делает, и к ней прекрасно относятся в этих местах. Она разыщет ваших мальчиков. Не беспокойтесь, Элли.

— Сестра Марта? — повторила девушка, недоуменно глядя на монахиню.

— Джессика. Леди Дандас, — пояснила сестра Бригитта, совершенно не смущенная своей оговоркой.

— Она действительно монахиня? — спросила Элли, в глазах которой застыл вопрос и удивление.

— А вы еще сомневаетесь? — вопросом на ее вопрос ответила послушница.

— В общем, нет, но Белла сказала… — Элли не договорила.

— Да? — спросила сестра Бригитта, не сводя с девушки внимательных глаз. — И что такое сказала Белла?

— Нет, ничего, не важно, что она сказала. — Элли посмотрела сестре Бригитте прямо в глаза и тихо произнесла: — Я не была с вами любезна, когда вы ухаживали за Джессикой. Я вела себя ужасно, как капризный, испорченный ребенок. Я очень сожалею об этом и надеюсь, что вы простите меня. Мне бы хотелось сделать для вас хоть что-нибудь, чтобы загладить мою вину перед вами.