Молодые люди выехали из леса и через пустошь медленно направились в сторону Поляны. Павел упражнялся в составлении предложений на испанском языке, а Дарья время от времени его поправляла.

– Мне очень нравится изучать испанский под руководством столь очаровательной барышни, – неожиданно признался молодой барин.

– Благодарю вас, Павел Иванович.

– De nada [2], Дарья, – улыбнулся он в ответ. – Благодарите вашего Ангела за то, что он сделал вас такой, какая вы есть.

Барин пустил лошадь в галоп, и Дарья последовала его примеру. Некоторое время они молча скакали по пустоши, размышляя каждый о своем. От трогательного признания, только что сделанного Павлом, у Дарьи зазвенело в ушах и теплая волна разлилась по сердцу.

Возле невысокого холма, поросшего травой, всадники спешились. Они устроились на траве в тени раскидистого дуба. Павел улегся на живот, Дарья присела рядом. Лошади мирно паслись неподалеку.

– Так отрадно находиться рядом с тобой, Дарья. Не понимаю, почему матушка прячет тебя от меня.

Девушка хотела сделать серьезный вид, но улыбка невольно скользнула по лицу.

– Однако же Екатерина Андреевна по-прежнему ничего не знает, – напомнила Дарья.

– О, эти прятки уже потеряли бывшее значение! – отозвался Павел. – Теперь у моей матушки на уме другая затея.

Сердце Дарьи тревожно екнуло.

– Затея… касаемо вас?

Павел не ответил. Он перевернулся на спину, закинув руки за голову, и неожиданно предложил:

– Я хотел бы изучить глагол «любить». Научите меня, сеньорита.

– «Любить» по-испански звучит как amar.

– Входя в роль учительницы, ты становишься такой серьезной, – с улыбкой произнес Павел.

– В таком случае будьте добры слушать свою учительницу! – в тон молодому барину ответила Дарья.

Павел рассмеялся и, протянув руку, коснулся ее лица. От этого жеста щеки девушки вспыхнули стыдливым румянцем. Смущение и трепет, протест и нежная радость всколыхнули ее влюбленное сердце. И эти чувства не ускользнули от проницательного взора Павла – чуть приподнявшись, он с теплотой посмотрел ей в глаза.

Глубоко внутри Дарья жалела, что позволила Павлу дотронуться до нее. И решила, что в следующий раз не будет так легкомысленна.

Вечер был незабываемым. Лишь одно маленькое обстоятельство омрачило радостное настроение Дарьи: карточка, присланная вместе с букетом от сына цветочника Аркадия, лежащая в кармане платья, куда-то исчезла.


Незаметно летели недели, принося то дожди, то тепло. По всем народным приметам ожидался богатый урожай. Жизнь в поместье Наумовых текла своим чередом.

Несколько раз, следуя приглашениям Аркадия, Дарья навещала дом цветочника Тимофея, где снова и снова выслушивала восторженные отзывы о философах и умные цитаты из их трактатов. Временами девушка пыталась перевести разговор на более земные темы, но попытки эти были безуспешны. Это наводило Дарью на мысль, что Аркадий Тимофеевич либо эгоист, либо слишком одержим философией. Либо, вероятно, сочетал в своей противоречивой натуре и то и другое. Он больше не присылал ей цветов, да и она не горела желанием получать их. Ее сердце целиком и полностью принадлежало Павлу Наумову.

В один из дней Лизавета Карповна поручила Дарье купить у цветочника рецепт приготовления удобрений. Девушка собралась, втайне надеясь, что не застанет Аркадия дома. Впрочем, стоит ли заходить в дом? Ведь можно подождать и у ворот.

Однако опасения были напрасны – сына цветочника дома не оказалось. Нужный рецепт она получила довольно быстро и с чувством выполненного долга двинулась в обратный путь.

Внезапный дождь застал Дарью на середине пути, когда она проезжала по улицам одной из попутных деревушек. Сквозь шум дождя девушка неожиданно услышала:

– Ах, вы вся промокли! Переждите дождь у нас, на вас жалко смотреть!

Дарья обернулась на голос и увидела женщину в платке, выглядывающую из окна ближайшего дома. Не раздумывая, Дарья кивнула и развернула коня.


– Ужасная погода! То дождь, то солнце, – посетовала крестьянка, подводя Дарью к натопленной печи. – Муж-то мой с сыновьями в поле. Верно, укрылись под каким-нибудь деревом. Ну такой-то дождь долгим не будет.

Бросив внимательный взгляд на Дарью, промокшую до нитки, женщина покачала головой, кликнула свою дочку и попросила принести для гостьи сухое платье. Дарья начала возражать, но ее протесты услышаны не были. Спустя считанные минуты девушка уже сидела за столом в сухом платье, оказавшемся, правда, для нее несколько просторным, а ее промокшая одежда сушилась возле печи.

– Замерзли, верно? – с участием спросила хозяйка дома. – Давайте-ка выпьем моей домашней настойки? Вам понравится!

Сделав несколько глотков ароматного напитка, Дарья почувствовала, как по телу разлилось блаженное тепло.

– Благодарю вас за заботу, – с теплотой в голосе сказала она.

– Господь Бог учит нас помогать ближнему, – отозвалась женщина. – И неважно, богатый он или бедняк. А вы, кажется, не здешняя?

– Я живу в Поляне. Помогаю садовнику в поместье Наумовых.

Глаза крестьянки заблестели.

– Ах, какой же у них сын! – воскликнула она. – Приятный молодой человек!

Похоже, настойка развязала ей язык, и Дарья решила не упускать шанса узнать о Павле побольше, если, конечно, крестьянка что-то знает.

– Вы видели сына Наумовых?

– Да, в нашу деревню он частенько приезжает, а когда проезжает мимо, Катька моя то и дело на него заглядывается. Даже подзатыльники ее не пугают.

Молоденькая крестьянская дочка, мечтательно склонив русую головку, что-то шила в углу. Дарья почувствовала, как краска прилила к лицу, но задать вопрос все же рискнула:

– И чем же вызваны визиты Павла Ивановича в вашу деревеньку?

– Об этой причине здесь всем известно – молодая барыня Елена Ширшова, прекрасная дочь нашего помещика Николая Антоновича. Их усадьба расположена на самой окраине, в низине, потому сразу и не увидать.

От услышанного Дарья застыла на месте. Внутри все вздрогнуло.

– Раз в неделю Павел Иванович приезжает в дом Ширшовых на званый ужин, – продолжала хозяйка. – А иной раз вижу, как они прогуливаются вдвоем: Елена Николаевна в роскошном платье да с зонтиком в руках, он идет рядом, что-то говорит и смеется… Да, что ни говори, а из них получилась бы хорошая пара.

Возвращаясь домой под моросящим дождем, Дарья не переставала ругать себя: «Какая же я глупая! Ему, аристократу, предназначена в возлюбленные такая же, как он. И Елена Ширшова прекрасно подходит для этой роли. А я, наивная, размечталась, будто у него, кроме меня, больше и быть никого не может».

Жуткое одиночество снова навалилось на несчастную девушку тяжким грузом. Вот как бывает: за один короткий день переворачивается вся жизнь, превращая сладкое чувство любви в ядовитую горечь боли.


Так прошло лето. Как и прежде, Дарья время от времени навещала дом цветочника, учила Павла испанскому языку и при этом внимательно наблюдала за ним, пытаясь уловить малейшие изменения в его поведении, говорящие о возможной скорой свадьбе с Еленой Ширшовой.

Но Павел оставался прежним – таким же простым, жизнерадостным, внимательным и… нежным. Вскоре все мысли о сопернице исчезли, и Дарья снова прониклась доверием и искренней любовью к Павлу Наумову.


В кухне, где Дарья помогала Марфе готовить запасы на зиму, только и говорили что о грядущем приеме, который Наумовы устраивают по случаю сбора богатого урожая. Точная дата была еще неизвестна, но ожидалось, что состоится празднество в конце сентября. Едва ли не каждый день появлялись все новые и новые вести о предстоящем событии. Говорили о том, что костюмы хозяев уже шьются, и о том, какие блюда будут приготовлены к праздничному столу.

И хотя Дарья не имела к предстоящему приему никакого отношения, атмосфера приготовлений захватила и ее. Однажды речь зашла о гостях, и кто-то из прислуги произнес: «Соседи наверняка будут».

– Соседи? – живо откликнулась Дарья.

– Ширшовы, – ответили ей.

«Верно, Павел и Елена будут вместе танцевать», – подумала девушка, чувствуя, как от одной этой мысли у нее сжимается сердце.

Безусловно, ревность – довольно неприятное чувство. И сколько же боли оно доставляет, когда соперница имеет явное преимущество.


– Что вы думаете о предстоящем бале, Павел Иванович? – поинтересовалась Дарья, когда настало время очередного урока испанского языка.

– Бал мало волнует меня.

– Почему же? Вы не любите танцевать?

В ответ Павел лишь улыбнулся.

– Но вы же не можете пропустить бал, Павел Иванович.

– А этого и не будет, Дарья, – безо всяких эмоций ответил он.

Девушка опустила глаза и мечтательно выдохнула:

– Как бы и мне хотелось попасть на праздник!

– Почему бы и нет?! – воодушевился Павел. – Отличная идея!

– Нет, это невозможно! – Дарья рассмеялась. – Ваша матушка сразу узнает меня… Она не позволит мне присутствовать в высшем обществе, к которому я не отношусь.

– Так ведь на балу все будут в карнавальных масках?

Дарья покачала головой. Идея Павла казалась ей безумной.

– А приглашение, Павел Иванович? Неужели вы сделаете так, что Екатерина Андреевна, ваша матушка, вдруг расчувствуется и напишет: «Приглашаю вас, Дарья Пенья, на бал по случаю урожайного года!»

Барин расхохотался:

– Послушай, я знаю, как это можно устроить!

– А костюм? И как я приду одна, ведь это вызовет подозрение и недовольство? Нет, то, что вы задумали, Павел Иванович, невозможно осуществить.

– Ты передумала?

– Нет, но…

– Значит, доверься мне, Дарья.

Взгляд его серых глаз был серьезен, он не шутил.

– Павел Иванович, почему вы делаете это для меня?

– Я еще ничего не делаю! – отшутился барин и предложил вернуться к испанской грамматике.


Минуты складывались в часы, часы – в дни, и времени до бала оставалось все меньше и меньше. Никаких особых иллюзий о приглашении на это грандиозное событие Дарья не питала, но однажды вечером, вернувшись в свою избу, обнаружила в прихожей большую коробку. У девушки захватило дух, когда она открыла коробку и обнаружила внутри великолепное платье из золотистого атласа, расшитую бисером карнавальную маску и прекрасные туфли из белой кожи. А в отдельной коробочке Дарья нашла длинные серебряные серьги в виде клинышка, изящное колье и кольцо с изумрудом.