До трезвого состояния, в возрасте двадцати трех лет, Мэттью вел образ жизни плейбоя на восточном побережье, растрачивая свое значительное наследство, выданное ему на восемнадцатый день рождения. Он никогда не переставал писать.

После более чем пятнадцати отказов, он вызывал недоверие у Памелы Винг с книгой «Тысяча и одна ночь» в 2007 году. Книга была признана национальным бестселлером и в конечном счете приобрела мировое признание.

Я ошеломленно смотрела: все, что я хотела знать о Мэтте, слилось в интернет.

Июль. Месяц Мэтта.

Месяц без Мэтта.

Даже большие новостные телеканалы и газеты рассказали о разоблачении биографии М. Пирс. Никто не мог взять у него интервью, даже комментарий, а Пэм спокойно подтвердила личность автора и опубликовала несколько универсальных заявлений.

— Частная жизнь мистера Ская была очень важна для написания его книг, — сказала Памела Винг, агентство «Гранитное крыло». — СМИ уважали его как мастера своего дела, теперь они должны уважать его как человека и перестать полоскать его жизнь по всей сети.

Один репортер, наконец, поймал Мэтта за пределами его квартиры. Завязалась ссора. Журналист был жестоко избит. Обвинения были предъявлены, после чего всё было урегулировано во внесудебном порядке.

Местные газеты и каналы новостей потеряли интерес к середине июля.

«Fit to Print» привлек народное внимание с помощью своей истории разоблачения, но так и не раскрыл свой источник. Они продолжали работать над колонкой о жизни и творчестве Мэтта. Фотографии появлялись регулярно.

Я увидела десятилетнего Мэтта, катающегося на лодке со своими родителями, его волосы были зачесаны назад.

Мэтт в своем школьном выпускном костюме.

Мэтт в команде по гребле в Корнелле.

Мэтт с друзьями, идущий с подносом на обед вниз по снежной горе.

Мэтт и его девушка, Бетани Мерес.

Мне надо рассказать тебе слишком много вещей.

Именно Бетани Мерес, как предполагали различные статьи, обнародовала информацию, которая привела к разоблачению Мэтта.

— Бетани была без ума от Мэтта, — сказал близкий друг Мерес, — и он был без ума от нее. Она несколько раз говорила, что думала, будто он вот-вот сделает ей предложение. Затем он неожиданно решил расстаться.Это было за три дня до того, как их история закончилась.

Несмотря на соглашение о неразглашении информации, Мэтт никогда не выдвигал обвинения.

Он не высовывался.

Бетани так и не сделала никаких заявлений.

Пэм выставила случайного репортера.

Семья и друзья Мэтта твердо сохраняли молчание.

Что касается меня, я была ничем, пустым местом в жизни Мэтта.

Я игнорировала его звонки. Я не стала прослушивать его сообщения. Я не читала его писем. В конце концов, я изменила номер телефона и создала новую учетную запись электронной почты.

Взяв взаймы у моей мамы, плюс моя первая зарплата в агентстве «Гранитное крыло», я сняла небольшой кондоминиум в Денвере. (Примеч. Кондоминиум — это единый комплекс недвижимого имущества, который включает в себя земельный участок и здания, расположенные на нем).

Моя жизнь стала свободной, но пустой.

Не было такого места, куда я могла бы пойти, чтобы защититься от воспоминаний о Мэтте, и с этим ничего не возможно было поделать. Я приняла вечное чувство тошноты, как новое условие моего существования.

Я любила его — я поняла это, когда все рухнуло — а ведь я никогда не знала его по-настоящему.

Вот так можно полюбить незнакомца.

Я не позволяю себе зацикливаться на степени лжи Мэтта. Мэтт бизнесмен. Мэтт холостяк. Мэтт называет меня своей. Мэттсмеется и ухмыляется, когда я восторгаюсь М. Пирс. И хуже всего, что Мэтт сделал меня невольным соучастником его обмана.

Как он мог так поступить?

Как он мог улыбаться и общаться с моей семьей, используя меня таким образом?

Единственные люди, которые знали, почему я страдаю, были члены моей семьи. Я сказала Крисси, Крисси рассказала маме, а мама передала папе. Если Джей и знал, его это не волновало.

Мэтт не стучался к нам в дверь, но маме показалось, что она видела, как он проезжал мимо дома несколько раз.

Он не приходил в агентство.

Вероятно, мне следовало бы уволиться из принципа, в конце концов, Мэтт помог мне получить работу, но я не могла. Это была работа моей мечты. Мне нужны были деньги. Мэтт позабавился со мной и разорвал мою душу на клочья. По крайней мере, у меня было что-то, чтобы показать мою боль.

Пэм, вероятно, было известно, что я имела отношение к раскрытию личности M. Пирс, но у нас был всего один разговор об этом. На следующий день после появления новости, на следующий день после того, как я встретилась с репортером и что-то промямлила про Мэттью Ская, являющегося M. Пирс. На следующий день после того, как я прочитала отвратительную статью «Fit to Print».

На следующий день после того, как я обещала навестить Мэтта несмотря ни на что, и так этого и не сделала.

Я помню, как чувствовала себя, когда проснулась в тот день, как будто кто-то скреб мои внутренности. Я была ходячей оболочкой Ханны.

У меня была работа, до которой нужно было добраться. Мне надо двигаться, чтобы пройти через это.

Я приняла душ и оделась на автопилоте. Я приехала на работу на десять минут раньше. Пэм ждала меня, прислонившись к своему столу.

— Ханна, — сказала она, выдавая мне одну из ее скупых улыбок.

— Доброе утро, — мой голос не походил на мой. Он был сиплым, выходивший из моего опустошенного тела. Я не стала прочищать горло.

— Я рада видеть тебя. Я не была уверена...

Я остановилась на пути к своему офису.

Я боялась, что Мэтт будет там, разбив лагерь в нескольких шагах от агентства и поджидая меня. С одной стороны, было облегчением не увидеть его, а с другой — слишком больно. На данный момент он еще не начал забрасывать меня телефонными звонками, смс и электронными сообщениями. Я не знала, будет ли он даже бороться за меня.

Его секрет раскрыт. Его веселье закончилось. Может быть, он просто избавился от меня, как от жертвы своей двойной жизни. Я не могла просто покончить с ним.

Я повернулась и судорожно вдохнула.

— Я люблю эту работу, — сказала я как можно спокойнее. Я заставила себя встретиться с Пэм глазами. Сильнее, чем обычно, в ее стальном взгляде читалось беспокойство. — У меня нет причин, чтобы пропустить день.

— Нет? — она улыбнулась мне. Черт, я была плохо подготовлена, чтобы справиться с этой дружественной стороной Пэм. Мне нужна Пэм сука, а не Пэм, которая подставляет плечо, чтобы поплакаться. Я хотела бы зарыдать, и тогда она уволит меня с мягкими глазами и заинтересованной улыбкой.

Прошлой ночью я билась в слезах. Я плакала, принимая душ утром. Мой резервуар слез был отнюдь не исчерпан.

— Нет, — сказала я.

— Хорошо, — Пэм поджала губы. — Мэттью спрашивал о тебе вчера. Он казался очень обеспокоенным. На самом деле, он одержим тобой.

Я никогда не захочу учиться, «как правильно говорить до свидания».

Глаза защипало. Я сглотнула.

— Мы уже поговорили, — сказала я.

Пэм изучала меня с минуту. Я подумала, сколько она знала, сколько она могла навоображать. Большой новостью в литературном мире было то, что М. Пирс имел имя Мэттью Скай. Для меня большой новостью было узнать, что у Мэттью Ская была девушка.

Я билась в своей собственной агонии. Пэм, наверное, догадалась обо всем.

— Хорошо, — снова сказала она, на этот раз, завершая разговор. Все, деловой фасад вновь вернулся на ее лицо. — Сегодня мне нужно, чтобы ты...

Я слушала. Делала заметки. Делала свою работу.

Придя домой, я пропустила ужин, и полностью раскисла.

Проснувшись, я повторила свой пустой распорядок.

Не могу сказать, что боль внутри меня притупилась. Скорее, я пришла к ожиданию ее. Я даже ожидала появления острых шипов, которые тоже несут за собой боль, я чувствовала калейдоскоп эмоций — когда я видела моего брата с фрисби, когда видела Лексус, когда слышала взрывы фейерверков.

Все могло свестись к нему. Запах сосны. Теплый бриз. Определенный вид улыбки на лице незнакомца.

Иногда мне казалось, будто я вижу лицо Мэтта в толпе.

Крисси пыталась заставить меня разбить машины Мэтта.

— Ты знаешь, как они выглядят, Ханна. Ты знаешь, где он паркует их! Познакомь бейсбольную биту с лобовым стеклом ублюдка. Он ничего не сделает, киска.

Я поморщилась и пошла прочь.

Несмотря на мой гнев и страдание, и как бы идиотски использованной я себя ни чувствовала, мысль о причинении вреда Мэтту раздражала меня. Я не могла удержаться от того, чтобы не смотреть новости и не читать статьи о его жизни. Я не могла остановить наплыв печали, которую ощутила, когда узнала о его родителях и о неудачной попытке закончить жизнь самоубийством, его пребывании в психушке и о его падении к зависимостям.

Мэтт. Мой Мэтт. Я любила его и ненавидела.

Моя семья беспомощно наблюдала, как мой аппетит постепенно угасает. Я потеряла пятнадцать фунтов. По выходным я шла спать в десять и спала до двух.

Я не могла слышать свое собственное имя. Ханна, Ханна, Ханна.

Мэтт говорил его постоянно.

Он рычал, он стонал, он шептал его. Он сказал, что это как проклятие — как просьба.

Ханна, черт, Ханна.