Страх заставлял Закери все настойчивее наседать на Нейта, к тому же он сомневался, что им удастся найти Бена.

— Кто-то помогает этим беглым. У них с кем-то связь. Вспомни: на прошлой неделе сбежал Люк Уошэм. И как в воду канул. И перед этим я потерял двоих. Не могли же они все испариться. То же самое и с Летти. Исчезла бесследно. Это ж ясно, что ей помогли. — Закери покачал головой. — Что-то странное творится. Знаешь, у меня такое чувство, что моя светленькая мулатка имеет к этому самое прямое отношение.

Когда Закери сообщил, что бабка Арлин была негритянкой, Нейт мысленно усмехнулся — действительно, занятная история. Нейт не думал, что Закери разыгрывает его, и хорошо представлял себе, что может чувствовать мужчина, оказавшийся в подобном положении. Но продать жену в рабство — это совсем другое дело, и Нейт упорно отказывался верить в серьезность подобных намерений.

— Хорошо, но что же мне делать? — не унимался Закери. — Говорю тебе: я постоянно нахожу разную дрянь под подушкой и под кроватью. Побеги рабов тоже ее рук дело. Она хочет извести меня этим дерьмом — вуду. Знаешь что, хватит болтать языком! Я хочу покончить с этим. Поэтому и предлагаю тебе забрать ее и отвезти на блокпост. Или мне поискать другого человека?

Вопрос требовал немедленного ответа, и у Нейта не было времени на обдумывание этого предложения. Соглашаться или нет? «Черт с ним! — решил Нейт. — Какая мне разница». Если бы он отказался, Закери нашел бы кого-нибудь другого. К тому же особых сложностей в этом деле не было. Нейт не раз продавал полукровок и знал, что они высоко ценятся на аукционе. Правда, крика с ними всегда хватало. Все они считали, что, выйдя замуж за белого человека, могут жить спокойно и выдавать себя за белых. Но никто не придавал этому значения. Такие женщины знали, на что шли. Большинство из них недолго были замужем. Как правило, мужья, насытившись, отправляли их на продажу и таким образом зарабатывали на своих женах. С Арлин Тремейн дело обстояло немного иначе, но это не имело особого значения. Нейт давно усвоил простую истину: товар — он и есть товар, а деньги всегда кстати.

— Хорошо, — сказал он наконец. — Когда ты хочешь это провернуть? Мне потребуются документы на нее, сам знаешь…

— У меня все готово. — Закери протянул приятелю бумагу, подтверждающую его право владеть собственностью. Потом передал также и доверенность, выписанную на имя Нейта Донована, с его, Закери, подписью. В документе значилось, что Нейт Донован уполномочен продать раба покупателю, предложившему наивысшую цену. — Мы должны провернуть это сегодня. Прямо сейчас. Я хочу, чтоб духу ее здесь больше не было. Не станет ее — сразу прекратится вся эта чертовщина и я смогу свободно вздохнуть.

— Она что, спит? — Нейт сунул бумаги в карман куртки.

— Наверное. По крайней мере там тихо, ни звука. Хотя она, может быть, притворяется. Боится, что я приду и заявлю о своих супружеских правах. Тьфу! — Закери брезгливо поморщился. — Кому она нужна? Кашляет да скрипит как ржавая телега.

— Ты уверен, что стоит затевать это дело? Может, оставить… как есть? Поболеет и скоро сама помрет…

— А я так и буду спать с петушиными головами и дохлыми птицами? Нет уж! Надо вышвырнуть ее отсюда. Немедленно. — Закери снова уселся в кресло и потянулся к бутылке. На сей раз он не стал прикладываться к горлышку, а принялся лить виски прямо в глотку, наслаждаясь сознанием того, что скоро избавится от ведьмы, отравлявшей его жизнь.

— Я схожу за Джейсоном, — сказал Нейт. — Пусть поможет. Он возле дома. Мы заткнем ей рот, накинем на голову мешок и вытащим. Я хочу убраться отсюда поскорее, пока никто не пронюхал, что мы увозим ее.


Арлин внезапно проснулась — кто-то сунул ей в рот зловонную тряпку, а в следующее мгновение на голову ей накинули огромный мешок; мешковина скользнула на плечи, затем еще ниже. Потом чьи-то руки сдавили ее с такой силой, что Арлин поняла: сопротивляться бесполезно, все равно ей не вырваться. Она закрыла глаза и погрузилась в забытье.


Закери осклабился, услышав шаги Нейта и Джейсона, покидавших дом. Несколько секунд спустя он убедился, что они благополучно отъехали.

Все кончилось.

Он избавился от нее навсегда.

Теперь можно было не думать о проклятой ванге, об африканском шаманстве и прочей мерзости. После того как он убрал главную колдунью, рабы должны были успокоиться. Возможно, завтра он устроит показательную порку нескольких черномазых, чтобы дать понять остальным, что больше не будет терпеть все эти фокусы.

Дабы отпраздновать свое избавление, Закери сделал последний глоток виски и чуть не захлебнулся. Какой-то резкий звук едва не оглушил его. Казалось, будто совсем рядом прогремел мощный взрыв. Затыкая уши, озираясь и спотыкаясь, Закери в ужасе метался по комнате. В каждом углу мерещились зловещие тени.

Шум не стихал. Оглушительный. Ритмичный. Бьющий в барабанные перепонки, как удары мстителя.

Барабаны вуду.

Они грохотали где-то в глубине болот, там, куда ему никогда не добраться.

Закери подбежал к шкафу, где хранил оружие. Вытащив весь свой арсенал, разложил его перед собой и затаился в углу. Так он собирался провести всю ночь, готовый разнести в клочья любого из черных дьяволов, любого, кто посмеет сунуться к нему.

Барабаны грохотали все громче.

И вскоре, как неустанное эхо в ночи, им стали вторить безумные вопли Закери.

Глава 23

Элиза, внимательно следившая за Викторией, одобрительно кивала каждому ее слову. Чем дальше продолжалось повествование, тем шире становилась улыбка на лице служанки. Дослушав до конца, она воскликнула:

— Ах, так вот почему она была в кабинете мастера Райана! Я видела, как она шарила в его столе. Это было как раз за день до вашего возвращения. Она рылась в ящике, и мне показалось, вытащила оттуда какую-то бумагу.

— Вот как?.. — Виктория ликовала. — Значит, ей понадобилась карта лабиринта. Помнишь, как Райан любил водить туда гостей? Я прекрасно помню те вечера. Многие пытались найти выход, но никому не удавалось. И всякий раз Райану приходилось их искать. Там столько разных поворотов и ловушек, что заблудиться ничего не стоит. А сейчас эта живая изгородь так вымахала, что тем более без схемы не разобраться. Райан-то прекрасно знает дорогу. Он, как и его покойный отец, без труда добирался до центра и ходил к реке. Теперь понятно, что она там делала. Она скопировала карту, изучила маршрут, а потом передала копию карты своему любовнику, чтобы он мог приходить со стороны реки. О, Элиза! — В порыве чувств Виктория стиснула в объятиях свою бесценную служанку. — Тебе все ясно? Я теперь нисколько не сомневаюсь: она по сговору со своим любовником и матерью заставила Райана жениться на себе. А сейчас собирается переселить мать сюда, чтобы ей было сподручнее… Теперь она будет воровать деньги у Райана для своего обожателя, и неизвестно, что еще у нее на уме. — Виктория озабоченно посмотрела на служанку. — Может, они задумали убить нас всех, чтобы завладеть Джасмин-Хиллом до возвращения Райана. Что им помешает обставить это как несчастный случай?

Они сидели на террасе. Виктория уже допивала свой утренний кофе, и Элиза решила, что пора уходить. На всякий случай она с угодливой улыбкой спросила:

— Я вам больше не нужна, миссис Виктория?

— Продолжай следить за ней. Не спускай глаз ни днем, ни ночью. И давай мне знать, когда бы она ни вышла из своей комнаты. Мне нужно во что бы то ни стало застукать ее с любовником. Если получится, я заставлю ее уйти отсюда. И ей нечего будет возразить. Она знает, что я все расскажу Райану. Тогда он сам вышвырнет ее из Джасмин-Хилла.

— Если вы прогоните ее, что будет, когда он вернется?

Брови Виктории сошлись у переносицы.

— Как что?

Элизе пришлось расставить точки над «i»:

— Вдруг он не пожелает с ней расстаться? Может, он просто захочет, чтобы она перестала… это делать. Ну… то, чем она занимается.

Виктория нашла странными такие высказывания и небрежно махнула рукой.

— Ерунда! Он не должен больше иметь с ней никаких дел. Главное — выдворить ее отсюда до его возвращения. Если Райан сам об этом узнает, он убьет ее вместе с любовником. Ты ведь знаешь, какой он бешеный…

Элиза сочла за благо промолчать. При всем своем раболепии перед хозяйкой она, как и прочая челядь, отдавала должное мастеру Райану. Слуги на него не обижались и с готовностью выполняли его распоряжения, потому что он никогда не повышал голоса и не прибегал к хлысту. Райан был гордым и властным человеком, но в то же время ему не были чужды мягкость и доброта. Отчасти Элиза даже пожалела задним числом, что помогла хозяйке заварить эту кашу. В последние несколько недель, наблюдая за молодоженами, она заметила, что за внешней натянутостью их отношений кроются любовь и взаимная привязанность. Она окончательно в этом убедилась, когда увидела мастера Райана утром в сервировочной, перед самым его отъездом. И хотя Элиза находилась на почтительном от него расстоянии, она разглядела выражение его лица. На лице этом была грусть. Озабоченность. Растерянность. Он стоял с опущенными плечами, с видом человека, который расстался со своей мечтой, утратил вкус к жизни.

Элиза спохватилась: что-то не в меру она расчувствовалась… И переключилась на мисс Эрмину, о которой всегда была самого лучшего мнения. С милой мисс Эрминой она бы непременно до конца своих дней осталась бы при деле. А мисс Эрин, если, конечно, уцелеет, вероятно, передаст ее обязанности этой вшивой замарашке Энни. Нет, твердо сказала себе Элиза, миссис Виктория поступает правильно, и нужно сделать все, чтобы облегчить ее задачу. Решив для себя окончательно этот вопрос, она подошла к хозяйке, чтобы налить ей последнюю чашку кофе.

— Хорошо, — проговорила Виктория, забирая кофе и направляясь в дом, — теперь займемся делом. Сейчас я сама разыщу схему лабиринта. В следующий раз я постараюсь поймать эту сучку. А ты сейчас отправляйся наверх. Затаишься у двери и будешь караулить ее.