Джо Гудмэн - Полуночная принцесса

Он покачал головой – осторожно, поскольку в висках еще стучало.

– Нет, я верю тебе на слово.

Кристиан не хотел опять встречаться со своим отражением в зеркале – ему вполне хватило одного беглого взгляда. Он стал таким же старым, как выпитое им виски.

Дженни встала и начала наводить порядок. Она отнесла в соседнюю комнату тазик, кувшин и все бритвенные принадлежности.

– Чаю хотите? – спросила она, приложив ладонь к кофейнику. – Еще теплый.

– И, конечно же, слабый, как вода.

– Почти. Миссис Моррисей получила строгие указания приготовить все очень легкое.

– Узнаю руку миссис Брендивайн.

Дженни кивнула.

– Доктор Тернер оставил для вас порошки от головной боли. Принести?

– Не надо.

Дженни оглядела комнату. Больше он не нуждался в ее услугах.

– Тогда я пойду. А насчет занавесок обещаю что-нибудь придумать.

– Свет – это не так уж плохо, – нехотя признал Кристиан.

Дженни слегка приподняла свои темные брови. Совсем недавно он устроил по этому поводу целый скандал. Она повернулась, чтобы идти, но успела сделать лишь несколько шагов, как он ее окликнул:

– Кто была та женщина, у которой ты работала?

Дженни быстро взглянула на Кристиана. Он так и сидел с закрытыми глазами. У него был такой усталый вид, что казалось, ему трудно даже говорить. Пальцы Дженни беспокойно перебирали складки на фартуке.

– Вряд ли вы ее знаете…

– Ее имя, Дженни!

– Вандерстелл. Элис Вандерстелл.

Со стороны Кристиана не последовало никакой реакции. Поверил ли он ей? Удивился ли? Дженни не могла представить, что он знает Элис, но фамилию Вандерстелл он должен был знать. Решив, что у него больше нет вопросов, она направилась к двери.

– Ты ничего не забыла? – спросил он, глядя на нее сквозь прищуренные веки. Разжав кулак, он показал полученный от нее же ключ. – Без ключа тебе не выйти, а я не знаю, стоит ли тебе доверять. А вдруг ты мне его не вернешь?

Хитрая улыбка заиграла на розовых губах Дженни. Она полезла в свой карман и торжествующе вытащила двумя пальчиками ключ от его спальни.

– Вам с самого начала не стоило мне доверять.

Не дожидаясь, пока он встанет с постели, Дженни вставила ключ в замочную скважину и повернула медную ручку двери.

Кристиан в полном недоумении уставился на ключ у себя в руке:

– Но ты же сказала…

– Я лгала, – бросила Дженни и выпорхнула из спальни.

Стивен Беннингтон глянул поверх газеты на вошедшего в столовую отца и тут же пожалел об этом, увидев его мрачно поджатые губы. По мнению Стивена, завтрак заряжал человека настроением на целый день, поэтому следовало сделать его приятным. Незаметно вздохнув, он встряхнул газету, сложил ее вчетверо и положил на стол рядом с тарелкой.

– Бисквиты сегодня особенно хороши, – сказал он, пока отец брал себе еду, выставленную на сервировочном столике.

В ответ раздалось нечто среднее между фырканьем и ворчанием. Отец положил себе на тарелку омлет, подцепил вилкой три тонких ломтика горячего бекона, взял два бисквита и направился к столу. В столовую впорхнула горничная с кофейником. Она услужливо подвинула Беннингтону-старшему стул, налила в обе чашки свежего кофе и быстро удалилась, прикрыв за собой двойные двери.

Вильям Беннингтон сердито взмахнул полотняной салфеткой, расправил ее у себя на коленях и уставился на сына хмурыми глазами.

– Где ты был вчера ночью? – спросил он.

Беннингтон-старший умел так задавать вопросы, что они звучали как требования ответов.

Стивен давно привык к резким манерам отца. Они не только не обижали его, но даже ничуть не трогали. На гневный взгляд Вильяма он ответил легкой улыбкой.

– Я предупреждал тебя несколько дней назад, что вчерашний вечер у меня будет занят, – холодно сказал он.

Несмотря на то что отец и сын обладали совершенно разными характерами, никто, даже незнакомец, не усомнился бы в их родстве. Когда они вот так, как сейчас, буравили друг друга взглядами с противоположных концов стола, их физическое сходство было разительным. Резкие, угловатые черты Беннингтонов были отмечены печатью аристократизма и хищности. Крепкие челюсти лишь по бокам смягчались большими бакенбардами. Вильям носил безупречно холеную бороду и усы, Стивен – одни усы. У обоих мужчин были густые светлые волосы пепельного оттенка, но у Вильяма надо лбом уже намечались залысины и кое-где проглядывала седина. Встав рядом, отец и сын оказывались плечо к плечу – гибкие, статные красавцы с природной грацией, они неизменно притягивали к себе женские взгляды.

В вопросе одежды Вильям проявлял несколько больше консерватизма, чем его сын. Он отдавал предпочтение вещам строгого кроя и темных тонов, полагая, что они придают ему вес и достоинство. Стивен же, следуя современной моде, одевался пестро и чуть небрежно: клетчатые брюки, короткий спортивный пиджак и котелок. Чаще всего Вильяма можно было застать в его банковском кабинете, тогда как Стивен обычно проводил время, раскатывая в карете по Бродвею и соревнуясь в скорости с другими праздными джентльменами.

Возраст разделял отца и сына. В свои двадцать пять Стивен порой превращался в капризного мальчика, впадая в глубокое детство. Да и Вильяму в его пятьдесят не всегда легко давался груз ответственности. Он не без некоторого сожаления понимал, что в случае с его единственным отпрыском яблоко в самом деле недалеко упало от яблони.

Вильям сверкнул своими кобальтово-синими глазами.

– Я думал, у тебя хватит ума изменить свои планы. Кажется, ты плохо разобрался в обстоятельствах. События повернулись совсем не так, как нам того хотелось бы. Смерть Кэролайн все перечеркнула.

– И все-таки я не пойму, какое значение имело бы мое присутствие в банке.

Вильям яростно вонзил вилку в омлет.

– А пора бы уже понять! Господи, ты же был женихом Кэролайн! Как до тебя не доходит, что правление банка сочло твое отсутствие подозрительным? Все-таки это было первое собрание после ее смерти.

– Разве ты не сказал им, что я убит горем, потому и не смог прийти? – Стивен медленно прихлебывал свой кофе, разглядывая отца поверх золотого края чашки. – Ведь это было просто формальное траурное собрание, так? Повесили портрет Кэролайн или что-нибудь в этом духе? Не понимаю, чего они с ней так носятся! Какое вообще отношение она имела к банку? Ну да, ее прадед основал это проклятое заведение, но сама-то Кэролайн абсолютно ничего не смыслила в финансах! Все ее познания ограничивались платежными счетами. Она умерла, задолжав Стюарту тысячи долларов, и это только один кредитор, у которого она брала в долг после своего возвращения из Европы. Дай ей волю, она уже к весне была бы должна городским торговцам свыше полумиллиона долларов. Если члены правления желают отдать дань памяти ее расточительности – ради Бога! Мне не обязательно одобрять это своим присутствием.

– Вот как? – Вильям вскинул брови. – Это уже что-то новенькое! Значит, ты решил не церемониться?

Стивен в точности скопировал насмешливое лицо отца.

– Думаю, отвечать излишне, – сказал он.

– Ну тогда ты, как лисица, утешаешь себя тем, что виноград зелен, – Вильям взял бисквит, порезал его на кусочки и намазал шоколадным маслом, – ведь эти деньги должны были быть твоими.

– Нашими, – поправил Стивен, ставя чашку и многозначительно глядя на отца. Он оттолкнулся от стола и встал, сунув газету под мышку, затем подошел к отцу и легко тронул его за плечо. – Не надо так волноваться! Кэролайн Ван Дайк не единственная наследница в стране, да и в Нью-Йорке, уж коли на то пошло. Я найду ей замену.

– Чем раньше, тем лучше, Стивен. В банке поговаривают о переменах. Я не хотел бы в один прекрасный день остаться за бортом. Думаю, тебе тоже это не понравится. Деньги дадут нам власть, укрепят мое президентство, и тогда условия завещания Ван Дайка будут уже не так важны для нас. Не забывай об этом!

Стивен чуть улыбнулся:

– Учту, отец. Сегодня утром у меня свидание с одной молодой особой. Конная прогулка по Централ-парку.

– С той самой, чью постель ты грел вчера ночью?

– Ну нет, – он остановился в дверях, – вчера ночью было чистое удовольствие, сегодня утром – только бизнес. Ты сам учил меня, как важно не смешивать одно с другим.

Стивен ушел. Вильям озабоченно посмотрел ему вслед. «Надеюсь, сынок знает, что делает», – подумал он. Кажется, Стивен не отдавал себе отчета, как много узелков им придется распутать. Вильям достал свои карманные часы. Губы его сжались в плотную линию, на щеке заходили желваки. Меньше чем через полчаса ему предстояло вплотную заняться одним таким узелком. Вильям Беннингтон налег на завтрак так, как будто это была последняя трапеза смертника, и закончил как раз в тот момент, когда его посетитель вошел в прихожую.

Рейли, бессменный дворецкий в доме на протяжении вот уже лет двадцати, с официальной торжественностью распахнул двери столовой. Вильям поднял глаза от тарелки.

– В чем дело, Рейли? – спросил он, как будто ни о чем не догадывался.

– Вас желает видеть доктор Морган, – ровным голосом доложил Рейли.

Не будь Вильям так встревожен предстоящим разговором, он заметил бы тень высокомерия в темных глазах лакея и в его вызывающе вздернутом подбородке.

– Хорошо, проводи его в библиотеку, я сейчас подойду.

Кристиан Маршалл услышал, как поворачивается ручка, и уставился на дверь своими холодными сине-зелеными глазами. В спальню вошел Скотт. В глазах Кристиана мелькнуло разочарование.

– А, это ты!

– А ты ждал кого-то другого? – спросил Скотт. Он бросил на пол чемоданчик, запер дверь на ключ и повернулся к Кристиану, пряча улыбку. – Может быть, мисс Холланд?

– Не угадал, – буркнул Кристиан, – она превратила мою жизнь в сплошной ад. С чего вдруг я захочу ее видеть?

– Ну, не знаю.