– Рокки, Рокки! Мама, он умирает, – сквозь слёзы зашептал Майкл, обнимая скулящее животное, доверчиво прильнувшее к нему в последние мгновения своей жизни.

Плач ребёнка и жалобное постанывание собаки разрывали сердце женщины. Она крепко обняла вздрагивающего от рыданий сына, чтобы хоть как-то успокоить его и себя.

– Не переживай, милый. Рокки перенесется на небо и будет наблюдать за нами оттуда.

– Лучше бы это он был там, – в сердцах произнёс мальчик, дрожащим голосом. – Я ненавижу его. Ты говорила, что он не вернётся к нам…

Этот укор болью отозвался в душе миссис Браун. Она не смогла сдержать данное детям обещание.

– Извини, Майкл. Клянусь тебе, я больше не позволю ему обидеть нас. Никогда.

Напуганная Габриэль медленно подошла к матери, чтобы тоже её обнять. Тишину ночи нарушали только редкие всхлипывания и стихающее скуление собаки.

– Пожалуйста, спи в общей комнате, как и раньше, – обратилась Кэтлин к своей помощнице перед тем, как зайти в дом. – Я боюсь, что он может вернуться снова. Он слишком упрямый.

– Конечно, – не задумываясь, ответила индианка.

Ни одна из них не упомянула о том, что случилось в грозу, предоставив событиям возможность развиваться своим чередом.

На следующий день после обеда, когда скотина пережидала дневной зной под крышей, а дети практиковались в обращении с луком, их мать позвала девушку вместе посидеть на крыльце. Это был один из самых приятных видов отдыха, который могли себе позволить фермеры. Миссис Браун налила в кружки разведённую фруктовую воду и присела на жесткий кухонный стул. Кресло на улице было её несбыточной мечтой ещё в детстве.

– Мия, я хотела с тобой поговорить, – начала она без предисловий. – Извини, что не предупредила тебя заранее. Я не думала, что он приедет к нам…

– Я рассчитывала, что он останется в Калифорнии и не будет нас искать. Но, видно, зря, – произнесла женщина после недолгого молчания. – Он картёжник и любитель выпить. Все наши деньги он проиграл, даже моё наследство…

Было заметно, что это признание давалось Кэтлин с трудом. И всё же она продолжила:

– Я убежала, потому что боялась за жизнь своих детей. К нам постоянно приходили какие-то бандиты и требовали у него денег. В итоге он попал в долговую тюрьму, и я подумала, что он уже никогда из неё не выйдет. А тут пришло письмо от дяди Арчибальда с приглашением приехать на ферму. Я подумала, что для нас это станет началом новой жизни. Я должна была попробовать.

Несмотря на слезы, блестевшие на ресницах, во взгляде миссис Браун появилась настойчивая уверенность. Ей было, ради чего идти на этот риск.

– Каким-то образом ему удалось выйти из тюрьмы. Думаю, это мой отец помог ему, чтобы не портить свою репутацию. А потом дал ему наш адрес. У Билла ведь ничего нет кроме долгов. Наверняка он хотел заложить ферму, а как мы будем жить, ему всё равно. Самое обидное, что закон на его стороне. Ведь он мой муж и имущество у нас общее. Дети до сих пор боятся его, вспоминая, что он мог делать, когда напивался. Но даже со всеми имеющимися проблемами здесь нам живётся намного лучше, чем в постоянном страхе и нищете вместе с ним.

– Я могу выследить и убить его, – подумав, предложила девушка. При этом её спокойное лицо совершенно не изменилось, как будто речь шла о чём-то совсем незначительном.

– Не нужно, – поспешила с ответом женщина. – Я всё же надеюсь, что он одумается и уедет отсюда. Он не любит связываться с властями, поэтому наверняка ещё не рассказывал о себе в Бигфилде. Пусть все думают, что я вдова. Так намного проще.

– Хорошо.

Мия не стала настаивать, хотя прекрасно понимала, что этот человек не отступится от своего так просто. Но, как ни крути, он был отцом Майкла и Габриэль. Она не могла решить всё за них.

* * *

Следующие несколько дней прошли спокойно, жизнь семейства Браунов вошла в своё прежнее русло. По утрам индианка одна или с мальчиком уходила пасти скот, Кэтлин с дочерью готовили или работали на огороде. Вечерами они снова занимались арифметикой и начали читать книгу об удивительных путешествиях Гуливера. Дождь больше не повторялся, земля снова страдала от жажды, как и каждое лето в этих краях. Настало время искать новое пастбище. Держать стадо возле дома было уже невозможно. Коровы не хуже бизонов расправлялись с зеленью прерий, если их оставляли на одном и том же месте надолго. Женщина помнила, что в середине лета Арчибальд уводил стадо куда-то на север, где было ещё много луговых трав, и чаще встречался невысокий кустарник. Бывало, он проводил там по несколько дней, переходя с одного участка на другой и возвращаясь только для того, чтобы пополнить запасы провизии.

Поначалу миссис Браун думала, что сможет избежать этой необходимости. Одна, с двумя детьми, она бы не справилась без помощи наёмных загонщиков. Но те могли отказаться работать на женщину. В любом случае, это было бы небезопасно. Встреча с Мией и её помощь на ферме стали для них настоящим спасением. Именно ей предстояло выгонять скот на дальние пастбища. Но сначала необходимо было их осмотреть.

Воспользовавшись очередным приездом Кристиана, Кэтлин оставила с ним детей и после обеда направилась вместе с помощницей на поиски новых земель для выпаса. К этому времени полуденный зной заметно стих. Солнце покинуло центр неба и стало клониться к западу. Можно было пришпорить лошадей и не бояться, что они быстро устанут. Через пару часов езды всадницы, наконец, заметили, что трава под ногами стала зеленее, появился редкий кустарник. Когда-то эта территория была пограничной зоной между переселенцами и племенем апачей. Кроме Арчибальда никто не осмеливался пригонять сюда свой скот. Поэтому соседние фермеры осваивали другие участки в поисках свежей травы. С тех пор ничего не изменилось.

– Пожалуй, здесь неплохо, – осматривая растительность, произнесла женщина. – В этих местах намного больше зелени, как и говорил дядя. Теперь я понимаю, почему здесь жили индейцы.

– Не только, – добавила Мия. – Недалеко отсюда находилась ферма моих родителей. Они были единственными поселенцами, кто жил так близко к апачам. Белых людей здесь тогда совсем не было.

– Поэтому ты не хочешь уезжать отсюда? – мягко поинтересовалась миссис Браун.

– И поэтому тоже, – ответила её помощница. – Я всегда жила в этих краях, на ферме или в охотничьей землянке. Я знаю, что скоро здесь не останется ни одного индейца, все они вынуждены будут уйти на запад. И всё же, я не хочу покидать эти места, для меня нет жизни за их пределами.

– Ты можешь оставаться с нами, сколько захочешь, – предложила Кэтлин. – Честно говоря, я уже не представляю, что мы будем делать без тебя.

При этом скромная улыбка появилась на её лице, отчего оно стало ещё красивее, невольно привлекая внимания девушки.

– У вас могут быть неприятности из-за меня… – попыталась возразить она.

– Мия, мне всё равно, кто и что здесь может подумать, – неожиданно прервала её женщина. – Я приехала сюда, чтобы собственным трудом зарабатывать свой хлеб. Я никого не обманываю и ничего не ворую. Я честна перед собой и своими детьми. Для меня этого достаточно. Предрассудки меня не пугают. Это моя жизнь, и я хочу прожить её так, чтобы не жалеть об утерянных возможностях. Я многим рискнула, приехав сюда, и не хочу сдаваться теперь. Без тебя мы действительно не справимся. Я очень ценю твой опыт и твою помощь, поэтому и предложила тебе остаться. Пожалуйста, хорошо обдумай моё предложение. Не нужно отвечать сразу, если ты сомневаешься. Я знаю, что местные законы запрещают индейцам иметь частную собственность, но обещаю, если ты останешься, то станешь равноправным членом нашей семьи.

Пронзительного взгляда помощницы было достаточно для ответа. Миссис Браун искренне хотела, чтобы она приняла предложение. Это бы значительно облегчило жизнь им обеим. Без помощи Арчибальда, надо признать, она рисковала совсем потерять ферму. Мия ей была жизненно необходима. Единственное, что тревожило Кэтлин, это мысли об их страстном поцелуе. Каждый раз, вспоминая его, она столь явно чувствовала на себе эти нежные изучающие губы, что теряла ощущение реальности. Девушка больше ни разу не пробовала повторить случившееся. Тем не менее эта незавершённость не давала покоя хозяйке фермы. Однако всё это было не так важно по сравнению с будущим её семьи.

Осмотревшись ещё немного, всадницы повернули обратно, довольные результатом поездки. До заката оставалось не так много времени, чтобы терять его в дороге.

На подъезде к дому женщина почувствовала тревожный холодок, когда заметила бегущего навстречу к ним Майкла. Приблизившись, она увидела, что на лице мальчика вместо привычной радостной улыбки, были только испуг и отчаяние. За спиной его медленно брёл юный Стивенсон.

– Мама…. мама! – единственное, что удалось ей разобрать.

Сердце матери сжалось от страха. В нём сражались самые страшные догадки, и все они были связаны с её мужем.

– Что, что случилось?! – закричала миссис Браун, бросаясь к сыну, на щеке которого начал проявляться огромный синяк.

– Он, он… я, мы не… – запыхавшийся мальчик рыдал и путался в словах, не в силах сказать самое главное, отчего матери становилось ещё страшнее.

Она нервно гладила ребёнка, стараясь набраться терпения и не перебивать его. Наконец, ему удалось побороть сбившееся дыхание. Глотая солёные слёзы, он произнёс то, чего больше всего на свете боялась Кэтлин:

– Он… он увёз Габи… Мы были в доме и не слышали его… Мы пытались ему помешать, но он ударил меня и Кристиана и сказал, что заберёт её, чтобы проучить нас… Он много ругался, сказал, что продаст Габи и получит за неё много денег, а ферму мы можем оставить себе.

Шокированная женщина не почувствовала, как крепко сын прижался к ней своим маленьким дрожащим телом, ища защиты и утешения. Удар оказался слишком сильным.

– Это я во всём виноват, миссис Браун, – тихо произнёс молодой жених, неуверенным шагом подходя к спешившимся всадницам. – Вы оставили меня следить за Габи и Майклом, а я… я не справился.