Anne Dar - Полтора года жизни

— Пффф… Я везде и всюду опоздала, — выдохнула я, глядя на свой разряженный мобильный.

— Куда можно спешить в воскресное утро? — потирая затылок, морщась спросила Мэрилин.

— На работу. Нужно торопиться, — пытаясь поднять своё резко отяжелевшее тело, пояснила я.

— Работаешь даже на выходных? Всё-таки мой сынок тиран. Ой, лучше не называть его сыном, — тяжело выдохнув, хихикнула Мэрилин. — А-то чувствую себя мамашей в возрасте. Лучше буду звать его по имени. Погоди, лежи, — придавила меня своей беленькой ручкой блондинка. — Раз опоздала — значит опоздала на весь день.

— Хорошая мысль, — улыбнулась я. — Ты определенно плохо на меня влияешь. На меня вся ваша семья плохо влияет.

— И что тут такого? Ты ведь живой человек и у тебя может быть выходной.

— Нет, я так не могу… Я обещала прийти сегодня.

— Обещала — значит придешь. Вот только полежишь часок, отдохнешь, позавтракаешь и пойдешь к этому тирану… Он даже не обнял меня!

— Неужели и вправду надеялась? — улыбнулась я, взглянув на наивную блондинку.

В итоге мы провалялись до двенадцати, после чего Мэрилин отправилась в душ, а я продолжила лежать на кровати, глядя на пожелтевший от старости потолок.

— Всё, теперь ты, — выйдя спустя двадцать минут из душа, заявила блондинка.

— Что я? — непонимающе перевела взгляд на Мэрилин я.

— Ты идешь в душ.

— Я не планировала…

— Даже не вздумай отпираться, иначе я стащу тебя с кровати за ногу. Ты идешь на работу, а значит идешь в нормальном, нет — в идеальном! — виде.

— Я в похмелье — о каком идеальном виде идет речь?

— Чистое полотенце я оставила для тебя на стиральной машинке, — совершенно не слушая меня, констатировала моя новая подруга.

— У меня нет чистого белья.

— Вот, возьми моё, — спокойно произнесла моя собеседница, вытащив из своей дорожной сумки упаковку комплекта и бросив его в меня. — Оно совершенно новое.

— Я не могу…

— Перестань, у меня целая сумка такого. Нижнее белье — это очень важный атрибут женщины. Оно делает тебя более уверенной в себе.

— Вот уж не думала, что нижнее белье поднимет мою самооценку.

И оно не подняло. Даже опустило. Вымывшись содержимым разнообразных флакончиков Мэрилин и протеревшись махровым полотенцем, я обнаружила, что её лифчик минимум на два размера больше моей груди.

— Ну вот, — вручая мне силиконовый бюстгальтер, вздохнула Мэрилин, — ты разделила такой замечательный комплект. И что мне теперь делать с бюстгальтером, который тебе не подошел? Придется выкинуть.

— Выкинуть?! Он ведь совершенно новый!

— Я ношу исключительно комплектное белье. Терпеть не могу, когда верх не совпадает с низом.

— Мне бы твои проблемы, — в изумлении приподняла брови я.

— По-моему, на данный момент у нас одна общая проблема — похмелье. И голод… И похмелье…

Пока я мылась, Мэрилин успела накрутить себе локоны, накрасить губы и нарисовать стрелки. Она снова стала киношной знаменитостью всех времен и народов, и даже не смотря на очевидное похмелье выглядела превосходно. Следующие полчаса она сушила мои волосы, пытаясь завить их широкой, круглой расческой, и заставляла меня воспользоваться хотя бы тушью, карандашом и помадой натурального цвета. Сопротивляться было бесполезно, да и не было сил. Я просто сидела на кровати и позволяла над собой издеваться, лишь бы только не совершать лишних телодвижений.

Мы пришли к выводу, что похода в магазин нам не избежать и уже через полчаса разменивали в банке на соседней улице семьсот долларов. Был теплый день, и я бы с радостью им насладилась, если бы нежное, теплое солнышко не выедало мне глаза. Хорошо, что Мэрилин заставила взять вторую пару её солнцезащитных очков, которые в буквальном смысле спасали мне зрение, если не жизнь. Купив два пакета самой необходимой еды, мы поплелись обратно в квартиру. Еще через час мы ели рис с помидорами черри и пили малиновый чай без сахара.

— Что-то не легчает, — вслух озвучила наше обоюдное мнение Мэрилин. — Я никогда так не напивалась, потому что это вредно для цвета лица и способствует появлению преждевременных морщин. Я вообще очень осторожна с алкоголем. Пью только шампанское и не больше бокала в неделю. Пффф… Но сейчас нам определенно необходимо опохмелиться. Посмотри, в бутылке что-нибудь осталось?

Я встала из-за стола и направилась в гостиную, где на полу возле дивана стоял раскупоренный бутыль.

— Целая половина, — довольно заключила я.

Мы выпили по бокалу, после чего решили допить оставшееся и влили в себя еще по полбокала.

— Кажется, мы немного перебрали, — заметила я.

— Совсем чуть-чуть, — хихикнув, согласилась Мэрилин. — Послушай, я ведь не вчера родилась. Ты наверняка думаешь, что я завела с тобой дружбу лишь потому, что ты близка к моему сыну… Знай, что это не так. Я не могу тебе этого доказать, но это не так…

— Да брось ты, я в курсе. У тебя всё на лице написано, не то что у Роланда.

— А что с его лицом?

— Я еще вчера рассказала тебе всю эту историю с Софи, — явно заплетающимся языком начала я, еще больше осознавая, что мы точно перебрали с «опохмельем». — Так вот, результаты ДНК уже пришли.

— И что? Роланд — отец Софи? Только не говори мне, что я стала бабушкой… Я еще так молода.

— Поздравляю — не стала. Я случайно узнала результат. Он отрицательный, но Роланд почему-то скрывает это от меня. Даже обидно… Мы ведь в одной лодке, так почему он так поступает?

— Без понятия, — нахмурила лоб Мэрилин. — Может быть, он ищет подходящий интернат для девочки?

— Я тоже так считаю, — пожала плечами я. — Ты даже не представляешь, как мне жаль Софи. Она необычный, очень добрый, заботливый и душевный ребенок. Не представляю, какое будущее её ждет в интернате…

— Ой, — икнула Мэрилин и снова весело захихикала. — Прости… Послушай, за какую цену ты сдаешь эту квартиру?

— Тебе бесплатно.

— Погоди. Мы ведь подруги?

— Вообще-то у меня никогда не было настоящих подруг, не считая Сэм. Но я постараюсь…

— Замечательно. Значит сколько? Пятьсот долларов?

— За эту халабуду?! Здесь ведь стены рушатся. Не больше трехсот.

— Нет, пятьсот и точка. Вот, — вытащила из кошелька две пятьсот долларовые купюры Мэрилин.

— Здесь тысяча.

— За вчера и за сегодня.

— Ты издеваешься?! Посуточно пятьсот?! Максимум триста за месяц!

— Странные у тебя расценки… Ладно, как скажешь. Пятьсот в месяц и ни долларом меньше. Не хочу чувствовать себя неблагодарной. И вообще с таким ценником может создасться впечатление, будто я тебя обворовываю.

— Прекрати нести чепуху.

— Я хочу доказать тебе, что наша дружба никак не связана с тем, что ты дружишь с моим сыном. Только не вздумай подумать, что я хочу через тебя найти лазейку к Роланду. Я сама справлюсь.

— А зря — именно через меня ты и можешь к нему подкатить. Возможно я — твоя единственная надежда. Да! Я помогу тебе, — видимо градус алкоголя слишком сильно ударил мне в голову, отчего я неожиданно охрабрела, совершенно забыв думать о том, что Олдридж может меня уволить.

— Нет, я сама… — начала Мэрилин, но я резко её оборвала.

— Ну и что ты можешь сама? Сидеть на чемоданах напротив его дома? Роланд приказал Джонатану не впускать тебя в дом, так что у тебя шансы попасть внутрь нулевые.

— Что ты предлагаешь?

— Я предлагаю несанкционированное проникновение на территорию поместья мистера Олдриджа.

Мы вышли из квартиры в начале пятого, а к моменту, когда, наконец, оказались у финала холма, уже было начало шестого. Солнце лишь изредка прорывалось через густые облака, напоминая нам о своём существовании. Мы шли медленно, словно улитки, только следа из слизи за собой не оставляли.

— Ты уверена… Уф… Что знаешь, что делаешь? — тяжело дыша, поинтересовалась Мэрилин, идя справа от меня и поддерживая моё хрупкое тельце за предплечье.

— Нет, — тяжело выдохнула я. — Всё зависит от ситуации. Дверь иногда открывает сам Роланд, а не Джонатан.

С каждым шагом наверх по холму мы бледнели всё сильнее, словно накануне объелись поганками. Мэрилин куталась в свой плащ, постоянно поправляя солнцезащитные очки формы кошачьих глаз, и убирала с носа надоедливый густой локон. Я же оттягивала на себе куртку из нью-йоркера и надеялась на то, что не склею ласты на самом верху холма, если вообще смогу до него добраться.

— В конце концов, не ты одна виновата в том, что ты не смогла стать хорошей мамой, — тяжело дыша, продолжала наш нелепо-заплетающийся диалог я.

— Оу, ты слишком добра ко мне, — дыша едва ли не тяжелее меня, отозвалась Мэрилин.

— Нет, я серьезно. У каждого человека должен быть повторный шанс.

Наконец добравшись до вершины холма, мы остановились, после чего нас окончательно разморило. Если прежняя прохлада немного отрезвляла наше пьяненькое состояньице, то сейчас, запыхавшись и подняв температуру тела, мы явно покачивались, глядя на раскрасневшиеся лица друг друга. Я не считала себя пьяной, но мне было далеко до трезвого состояния, причем Мэрилин до него было еще дальше.

Дойдя до входной двери дома под номером десять, я установила Мэрилин справа от входа, заставив прислониться её спиной к стене и ждать, пока я её не позову. К нашему общему облегчению, дверь открыл старый-добрый Джонатан. Нервно улыбнувшись швейцару, я зашла внутрь поместья, гулко закрыв за собой дверь.

— Джонатан, добрый день, — как можно более непринужденно и «неподдельно» весело поздоровалась я.

— Мы думали, что Вы сегодня не придете, — не скрывая удивления, констатировал Джонатан.