Anne Dar - Полтора года жизни

— Софи, что случилось? Расскажешь мне? Скажи по-секрету.

— Он подалил мне куклу, — прохлюпала она.

— Да.

— Она отень-отень класивая… Я её сломаю.

— Ты будешь играть с ней аккуратно.

— Да. Но она всё лавно мозет сломаться.

— Тогда мы починим её, — хмыкнул Роланд, переведя внимание девочки на себя.

— Ты сто, мой папа, да?

— Почему? — заметно напрягся Роланд.

— Только папы далят иглуски.

— Почему только папы?

— Так говолила моя бабуска. Она говолила, сто иглуски мне будет далить только папа, если найдется хотя бы хто-нибудь, хто захотет быть моим папой.

— Я твой, — положив руку на плечо девочки и тяжело вздохнув, начал Роланд, но осекся. — Братик.

— У меня узе есть блатик. Его зовут Элик. Лутсе буть моим папой.

— Софи, ты не хочешь поиграть с новой куклой? — решила разрядить обстановку я.

— Угу, — хлюпнула носом девочка. — Я подлузу своего медвезонка с ней.

Девочка пошла за медвежонком, а я отправилась за Роландом, уже вышедшим из комнаты.

— Подожди. Почему ты не сказал, что ты её отец?

— Потому что я в этом не уверен.

— Да, ты прав, — резко остыла я. — Будет несправедливо сначала объявить себя её отцом, а потом отдать её в интернат… Судя по её рассказам, бабушка у нее была еще той «миссис Забота».

— Я навел справки. Её бабушка была настоящей фурией и, судя по всему, накануне своей смерти попала в поле зрение правоохранительных органов на фоне избиения своей внучки, у которой были гематомы по всему телу. И это с учетом того, что эта женщина перед выходом на пенсию успела выстроить успешную карьеру политолога.

— Какой ужас, — тяжело выдохнула я. — Вот почему Софи ведет себя так тихо. Когда будут результаты ДНК-теста?

— Только в конце следующей недели.

— Прости, я заснула у тебя на кровати, — сконфуженно произнесла я.

— Да хоть в моей пижаме, — с сарказмом ухмыльнулся в ответ он, но его улыбка вдруг оборвалась. — Кстати, насчет этого… Так не может больше продолжаться. Софи придется жить в особняке полторы недели минимум и, будем честны, моя спальня не предназначена для ребенка. Тем более для девочки…

— Эй, что за деление по гендерному плану? — попыталась улыбнуться я, стараясь примять слишком серьезный тон собеседника.

— Комнаты для гостей тоже не подходят — они до сих пор находятся в заброшенном состоянии и даже если их разгрести, всё равно они не будут годны для маленькой девочки, — хмуро продолжал он, отчего мне почему-то становилось не по себе. — В общем, я хочу прибраться в домике Мартина, — наконец поднял на меня испытующий взгляд Роланд.

— Оу… Гхм… Что ж… Это… Это неплохая идея.

— Завтра здесь будет штат служащих, которые займутся этим делом. Не хочу укладывать его вещи по коробкам…

— М-м-мда… Правильно.

— Ты ведь сможешь работать… Там.

— Если ты… Сможешь там быть, тогда почему я не смогу? Тем более всего полторы недели, так?..

— Так, — уверенно кивнул головой Роланд. — Ладно, я ушел в кабинет — постарайтесь меня не беспокоить, окей? Вот, держи, — произнес он, словно сбросив со своих плеч тяжелый груз, после чего протянул мне бумажный пакет, из которого недавно вытащил куклу. — Здесь фломастеры и раскраски для детей дошкольного возраста, отдай ей их сама, хорошо? Не хочу больше и секунды наблюдать женского рёва.

— Не терпишь женских слез?

— Терплю, но только по предварительной записи.

На следующий день я увидела скопление народа на заднем дворе особняка и припаркованные фургоны у домика Мартина. При виде картонных коробок по моей коже пробежали мурашки, и я нервно сглотнула, зажмурив глаза и быстро пробежав в поместье, чтобы не думать о происходящем. «Мы все должны двигаться дальше», — пролетала бегущая строка у меня в голове. — «Прошло больше года. Год и… Нет, лучше не называть точное количество дней. Нужно наконец перестать их считать».

— Глория? — появился передо мной Роланд, когда я снимала с себя обувь. — С тобой всё в порядке?

— На себя посмотри, — буркнула в ответ я. Он был бледен, как простыня.

— Думаю, вам с Софи стоит сегодня провести время на улице. Я переберу бумаги у себя в кабинете…

— Нет-нет-нет, — запротестовала я. — Сам сказал, сам и делай.

— Что я сказал?

— Вместе, так вместе.

Мы напряженно переглянулись, и Роланд уперся руками в бока, как обычно делала я во время переполняющих меня эмоций. Он действительно выглядел подавленным.

— Ладно, проведем сегодня день на заднем палисаднике, — сдался он.

— Хорошая идея, — сразу же одобрила я, подумав о том, что оттуда не виден домик Мартина, однако тут же сжалась, случайно вспомнив, как в самом начале моего знакомства с Мартином я разбила свой телефон именно на заднем палисаднике, растянувшись на камне, предназначенном для новой клумбы. Однако я взяла себя в руки, после чего на одном выдохе отправилась в сторону заднего двора — в конце концов, в этом доме каждая комната, вещь и растение напоминали мне о недавнем присутствии здесь Мартина, так что мне просто необходимо было научиться справляться с этим. Как же Роланд умудрялся здесь жить, я вообще не представляла. Я бы на его месте точно свихнулась бы от горя.

Обедали и ужинали мы на крытой террасе, остальное время я с Софи играли у очищенного пруда с черепахами, пока Роланд зависал в своем ноутбуке по рабочим делам. Дважды за день он отлучался, чтобы проверить, как идут дела в домике Мартина, и оба раза возвращался с невозмутимым выражением лица, после чего монотонным голосом сообщал мне о том, что уже к вечеру всё будет закончено.

В восемь часов Джонатан сообщил нам, что ремонтные работы закончены и попросил мистера Олдриджа произвести расчет с рабочими. Роланд предложил мне пойти с ним, но я предпочла остаться на террасе, чтобы наблюдать за тем, как Софи аккуратно раскрашивает розовым фломастером лепестки огромной ромашки. Однако спустя пять минут после того, как Роланд удалился делать расчет, я повторно прокрутила слова Джонатана в голове. «Он сказал „ремонтные работы“? Разве Роланд не хотел просто вынести вещи? Хотя, не логично, ведь работники были в доме целый день…». В итоге я взяла Софи за руку и неохотно поплелась с ней в сторону дома Мартина, ступая по начищенному паркету ватными, от необоснованного страха, ногами.

Оказавшись в закрытом дворике, который соединял главный дом с детским, я судорожно сглотнула от нахлынувших воспоминаний. Мартин обожал скользить от дома к дому по отполированным деревянным доскам. Однажды даже губу разбил о дверной косяк, после чего мне пришлось обрабатывать её зеленкой. Он потом еще неделю ворчал по поводу того, что это можно было бы сделать и перекисью водорода, и тогда бы ему не пришлось ходить последующую неделю с зеленой губой… Похолодев от боли, я всё-таки дошла до входа в дом, прошла через темный коридор и открыла дверь. Роланд стоял посреди гостиной, упершись руками в бока, и рабочих уже не было — по-видимому, ушли через черный ход на кухне. Обернувшись, он сжато поинтересовался:

— Ну как?

С болью в области сердца я вдруг почувствовала, что ему было в десять раз хреновее, нежели мне. Я должна была его поддержать — это единственное, что я сейчас понимала. Именно это знание и заставило меня на несколько мгновений забыть о собственной боли.

— Весьма неплохо, — закивала головой я, тем самым показывая, что одобряю проделанную работу. Виниловые обои были переклеены из бледно-синих в бежево-темно-синие полоски с цветочным принтом. Больше в этой комнате ничего не изменилось — даже железная дорога, которую мы собирали… Втроем. Стояла за тем же диваном. Здесь была та же мебель, включая кресло-качалку, тот же камин, та же люстра и всё-таки одни только обои изменили комнату до неузнаваемости. С трещащим по швам сердцем я направилась в сторону спальни Мартина, делая вид, словно мне дается это с легкостью. Ни единого намека на предыдущего хозяина: детские винтажные обои; шкаф, комод, стол, стул, пуфик, софа, тумбочки и кровать из белого дерева с позолоченной резьбой; широкая детская кровать с хлопковым розовым бельем, молочным покрывалом из искусственного меха и роскошным белоснежным балдахином. Под пристальным взглядом Роланда, я нарочито внимательно рассматривала всё, что попадалось мне на глаза, открывая буквально каждую полочку и ощупывая каждую ниточку, после чего я, наконец, обернулась к внимательно наблюдающему за мной Олдриджу и одобрительно произнесла:

— Отличная работа.

В ответ Роланд лишь повел плечами, словно мои слова позволили ему сбросить со своих плеч невидимый груз. В эту минуту моя непринужденность явно помогала ему справляться с мыслью о том, что он только что убрал из этого домика последние признаки существования Мартина.

— Софи, Роланд сделал этот домик для тебя, — обратилась я к стоящей возле кровати малышки, которая во все глаза рассматривала балдахин, нависающий над кроватью. — Тебе нравится?

Софи медленно повернулась к Роланду и, подойдя к нему впритык, неожиданно обняла его. Со стороны это выглядело смешно, так как обнимала она его в силу возможностей своего роста — за колени.

— Спасибо, Лоланд.

— Не за что, — сдавленно улыбнулся Роланд. — Скажи мне — когда ты научишься выговаривать букву «р»?

— Не наю.

— Может быть, попросить её, чтобы она звала меня Тимом? — ухмыльнулся Роланд, переведя взгляд на меня. — По крайне мере в этом имени нет твердых звуков.

— Мне больсе нлавица Лоланд. Так класивее.

— Ну Лоланд, так Лоланд, — сдался Роланд. — Только не при деловых партнерах. И вообще пусть это будет нашей тайной, о которой кроме нас троих никто не будет знать.