Anne Dar - Полтора года жизни

— Я ей не папа.

— Ты ведь сказал, что спал с её матерью.

— И что?! Я не её отец, — продолжал напряженно шептать Роланд, глядя на меня через правое плечо.

— Это еще не доказано.

— Это, конечно, верно…

— Ну, так отвечай! — не выдержав, шепотом наехала на своего бывшего начальника я.

— Софи, — наконец нагнувшись обратно к девочке, на выдохе произнес он. — Я не знаю…

— Хм… Холосо, — сделала неожиданный вывод малышка.

— Холосо? — вздернул брови Роланд — Тьфу ты! Хорошо? Почему?

— Если ты вдлуг узнаес, сто я не твоя дотенька, ты отдас меня в интелнат.

— Что она только что сказала? — округлив глаза и разогнувшись, поинтересовался у меня Роланд.

— Что ты отдашь её в интернат, когда…

— Это я понял, — задумчиво оборвал меня Роланд.

— Это не я сказала, — решила пояснить Софи. — Так сказала тётя, котолую моя бабуска называла моей мамой. Но тётя сказала, сто она не хотет быть моей мамой и отдала меня ей, чтобы она насла мне папу, — девочка посмотрела на меня, после чего снова перевела взгляд на Роланда. — Ты тозе не захотес быть моей мамой… Ой… Папой. И тозе отдас меня ей или в интелнат.

— Она точно не моя дочь, — обернувшись ко мне, как можно более тихо, прошептал Роланд. — У нее слишком развит интеллект. Я в её возрасте рожу фломастером разрисовывал и козявками торшеры украшал. ДНК уже не совпадает.

Я подавилась смешком и посмотрела на серьезное лицо Софи.

— Хочешь есть? — поинтересовался у девочки Роланд тоном заправского главнокомандующего, но Софи лишь продолжала на него испытывающе смотреть.

— Ты еще поинтересуйся, не хочет ли она отведать лобстера и сделай это еще более серьезным тоном, — хмыкнула я и, нагнувшись к девочке, как можно более ласково поинтересовалась. — Хочешь кушать?

По-моему я выглядела по-клоунски, но это сработало. Девочка единожды положительно кивнула головой, после чего прижала к себе своего плюшевого медведя, словно боясь, что сумасшедшая тётя сейчас скушает именно его.

— Пффф… Замечательно, — выдохнул Роланд и, совершенно не запарившись над «сюсюкающим» тоном, которому я только что пыталась его научить, протянул девочке руку, после чего произнес своим обычным тоном. — Пошли.

Софи попятилась назад, но уткнулась затылком в столик и застыла. Я выпрямилась и сердито посмотрела на Олдриджа.

— Что?! — непонимающе-оправдывающимся тоном поинтересовался он.

— Неужели и вправду не понимаешь? Огромная махина в виде горы предлагает пойти с ней покушать. Она наверняка думает, что кушать будешь только ты и непременно её, — шепотом добавила я.

— Класс! Я теперь еще и огромная страшная махина…

— Можно потише?! — раздраженно попросила я.

— Ладно, давай покажи высший пилотаж.

Вместо того чтобы уговаривать девочку, я молча взяла её на руки.

— Я тоже так могу, без попытки выйти на диалог, — заметил Роланд.

— Если бы ты взял её на руки, она бы описалась от страха.

— Нет, — вдруг отважно выдала Софи.

— Нет? — приподняла брови я.

— Я хлаблая. Я не боюсь, — вытерев нос медвежонком, заявила девочка и я поняла, что она точно королевских кровей. Пусть она и была слишком замкнутой, скромной и застенчивой, но одновременно она вела себя сдержанно и была словно маленькой взрослой, с серьезным восприятием окружающего её мира.

— Если она еще раз назовет меня Лоландом, у меня лопнут перепонки в ушах, — тяжело вздохнул Роланд, прошептав это мне как можно тише. Оказалось, что его поместье совершенно не приспособлено для маленьких девочек — столы огромные, стулья огромные, столовые приборы огромные… Роланд признался, что закончил приводить в порядок свои хоромы лишь вчера и еще не успел нанять кухонный штат, поэтому мы ограничились картофельным пюре и четвертью разогретого штруделя (больше в Софи не влезло) в исполнении Джонатана.

Я так давно не имела дел со столь маленькими детьми, что для меня стало открытием то, что девочка не может сама залезть на большой стул, достать до стола и самостоятельно себя накормить. Фактически мы с Роландом обнаружили её полную беспомощность. Роланд вообще был в шоке от того, что её нужно кормить из чайной ложки, так как большая для нее была едва ли не лопатой. Он смотрел на девочку, словно на существо неизвестного происхождения и всякий раз нервно вздыхал, когда она покашливала.

— И что дальше? — покормив малышку и посадив её на софу в стиле рококо, поинтересовалась я. Мы отошли в сторону, чтобы обсудить план действий.

— Нужно узнать, являюсь ли я ей отцом, и вернуть её матери.

— Значит, ты не исключаешь своего отцовства?

— В конце концов, я спал с этой женщиной, так что вероятность есть.

— Она сказала, что через пару часов у нее самолет… Скорее всего она уже вылетела.

— Так, ладно… Нужно проконсультироваться с юристом по поводу документов, которые эта особа оставила тебе на удочерение…

— Не мне, а тебе, — прервала своего собеседника я.

— В таком случае не мне, а нам. Я бы вообще не взял ребенка у сумасшедшей. Вдруг она его украла?

— Я и не брала ребенка у сумасшедшей — она сама её мне оставила.

— Пффф… Значит связываемся с адвокатом для консультации по документам, устанавливаем личность Беллатрисы Уокер и… Что с ней?!

Я испуганно обернулась и увидела, как Софи, запрокинув свою белокурую головку, заснула на софе с открытым ртом, из которого вытекала слюна.

— Похоже, она просто спит, — прошептала я.

— Точно? Она не отравилась штруделем?

— Дети её возраста минимум один раз в день спят. Это всего лишь ребенок, прекрати паниковать…

— Это не всего лишь ребенок — это целый, мать его, ребенок! И вообще — дети её возраста? Какого такого она возраста? Сколько ей лет?

Через пять минут мы сидели в кабинете Роланда и рылись в вещах малышки, предварительно перенеся спящую Софи на диван в гостиной. Поразительно, но рюкзак был забит в основном фотографиями в рамках с изображением девочки в разном возрасте (целых двадцать штук!), дешевыми, пластмассовыми игрушками, по которым было легко определить, что на девочку не особо тратились, и комплектом сменного белья на ближайшие пару суток. Никакого гардероба! Насколько нужно быть безответственной матерью, чтобы фотографии в рамках в сумку положить, а сменное платье забыть? И в чем, по её мнению, должна ходить её дочь? В фоторамках?!

На дне сумки мы обнаружили фотоальбом и документы девочки.

— Погоди, — отобрала документ у Роланда я. — Здесь сказано, что девочка носит фамилию Темплтон, но женщина представилась Беллатрисой Уокер. Почему фамилии разошлись?

— Сейчас, — ответил Роланд и отправился к своему столу, чтобы воспользоваться телефоном. В течение следующих пяти минут он разговаривал с каким-то мужчиной, который пообещал навести справки по Беллатрисе Уокер в течении часа-двух.

— Кстати, ты родился в один день с Софи, — улыбнулась я. — Она точно твоя дочь.

— По странным меркам ты определяешь отцовство. Эта Беллатриса — она была блондинкой?

— Нет, брюнетка. Но скорее всего крашенная.

— Сама посуди — как от такого ядреного брюнета как я, могла родиться такая белокурая девочка?

— Может быть, она унаследовала цвет волос от матери? Вдруг она и вправду перекрасилась?

Через пару минут мы стояли над спящей Софи.

— Что ты делаешь?! — недоуменно воскликнула я, когда Роланд приблизился к девочке с ножницами.

— Хочу провести тест ДНК.

— Ты отрежешь ей целый локон?

— Во имя отцовства.

— Вот еще! Режь меньше, зачем тебе столько?

Девочка вдруг зашевелилась и мы замерли. Она поерзала секунд пять, после чего снова начала сопеть.

— Режь меньше, — продолжила шептать я.

— Тише, — аккуратно приподняв крохотный локон, попросил тем же шепотом Роланд. — Столько?

— Еще меньше.

— Куда уже меньше?

— У нее такие красивые локоны — не вздумай их попортить из-за своего эгоизма.

— Хочешь сказать, что я эгоист?!

— Режь уже! Эй, ты отрезал больше нужного, изверг!..

— Тихо. Теперь возьмем образец её слюны, — заговорчески протянул Олдридж, аккуратно проведя ватной палочкой по внутренней части щеки девочки. — Так, всё… Пошли.

Мы попятились из гостиной и уже через минуту укладывали ватную палочку и локон в прозрачный маленький пакетик, отдельно откладывая пару волосков, аккуратно выдернутых с корнем.

— Теперь мои волосы, — вытащив изо рта ватную палочку, невозмутимо произнес Роланд. — Отрежь мне столько же. Только постарайся не отрезать мне ухо.

— Зачем оно тебе?

— Чтобы слушать твою болтовню.

— Тем более… У тебя настолько густые волосы, что если я резану тебе столько же, сколько ты отцапал у Софи, это будет заметно.

— Ну отрежь меньше — только не увлекайся.

— Всё, сделано, — аккуратно отчикнув темный клок волос, отозвалась я. — Выдрать тебе тоже пару волос с корнем?

— Ты еще мне эпиляцию воском сделай, — поморщился Роланд, когда я выдрала пучок из восьми волосков у него на затылке. — Отлично, ложи в пакет и упаковывай образцы в тот картонный конверт.

— И что дальше?

— Дальше я сообщу вам результаты, когда они станут мне известны.

— Кому это — нам?