— Неуместно? — удивленно вздернул брови мужчина. — Отчего же?

— Он был моим начальником, причем отличным, а я была его не самой лучшей служащей… Откровенно говоря — отвратительной. Мартина я смогла понять лишь после того, когда от этого уже было мало толка… От меня было мало толка. Сейчас же всё это в прошлом.

— То есть Вы хотите сказать, что Роланд в прошлом? Но ведь у вас общая боль, которая гложет вас обоих в настоящем.

— Возможно боль у нас и общая, вот только наши судьбы разные.

На этом больная тема была закрыта.

* * *

Через пару дней, когда родители Рика уехали за покупками в Сидней, ноутбук Тэмми внезапно затрезвонил.

— Британия вызывает, — прокричала я в сторону копошащейся на кухне Тэмми, после чего включила видеозвонок.

— Это, что такое? — огорошено обратился отец к маме, сидящей справа от него. — Это наша дочь?!

— Это свет так преломляется или ты преломилась? — непонимающе заморгала глазами мама. — Ты что, истощала?!

— Совсем немного. У меня телефон украли, и я знаю, что это не оправдание — могла бы позвонить сразу по приезду к Тэмми… Простите.

— Ничего страшного, — как-то слишком смиренно отозвалась мама, будто я и вправду где-то накосячила настолько, что об этом лучше даже не думать.

— Сэм уже приехала?

— Две недели как, — ухмыльнулся отец. — Дэвид отличный мужик. Наконец-то я стану дядей, честное слово! Думал, что этот день никогда не наступит… Жаль, что мама не увидит этого момента.

— Что?! — я вскочила с дивана, схватив ноутбук в руки. — Что ты сказал?!

— Дерек, — затрепетала мама, ткнув отца локтем в бок. — Дорогая, Тэмми тебе разве ничего не сказала?

Я перевела обезумевший взгляд на вбежавших в комнату Рика и Тэмми, по лицам которых было ясно, что они в курсе произошедшего. Аккуратно опустив ноутбук на стол, я медленным шагом отправилась в свою комнату, совершенно не разбирая звона в ушах, в который слились голоса родителей.

Глава 22. Дорога домой

Я до позднего вечера пролежала на кровати в своей комнате, свернувшись в позу эмбриона. Когда я вышла на террасу, Рик сидел с ноутбуком за столом в ротанговом кресле, а Тэмми читала книгу, раскачиваясь на качелях, подвешенной к ореховому дереву. Я направилась к сестре и Рик, из солидарности, немо проводил меня взглядом.

— Когда это произошло? — обвив рукой канат, на котором держались качели, спросила у сестры я.

— В ночь после Рождества.

— Хм… — я зажмурила глаза, пытаясь восстановить в памяти тот день. — В этот день у меня украли телефон и ночью, по непонятной причине, я не могла заснуть. Думала, что это на фоне потери телефона… Почему ты не рассказала мне сразу?

— Уже больше двух месяцев прошло.

— Я опоздала.

— Нет… Глория… Понимаешь, ведь это именно бабушка хотела, чтобы ты отправилась с Самантой путешествовать, помнишь? Ты бы всё равно не успела на похороны… Я не успела — прилетела только на вторые сутки… Я хотела сказать тебе в конце — если бы я сказала тебе сразу, ты бы отправилась в Британию даже не погостив у меня. Мы ведь не виделись больше года, и потом… Ты первая из семьи, кто посетил меня. Родители заняты двойняшками, Эмметт с Эмилией сейчас сосредоточены на Джессике… Я эгоистка, да?

— Нет, это я эгоистка, — ответила я, сев на корточки и, начав щипать траву под ногами, добавила. — Мне нужен билет на ближайший рейс до Лондона.

* * *

Повторные двадцать пять часов на перелет, только на сей раз более сложные. Я корила себя за то, что вот так вот взяла и… Весь путь домой я пыталась вспомнить, что именно мы с бабушкой говорили друг другу во время последнего телефонного звонка. Я не могла вспомнить содержимого нашего рождественского диалога, но наверняка помнила, что в конце мы сказали о том, что любим друг друга… До боли впивающееся в сознание слово «тупица» доводило до слёз. Прошло два месяца, а я даже не знала! В какой непробиваемый панцирь мне удалось залезть, что я даже не узнала о трагедии в нашей семье. Боль-боль-боль-боль… Боль разливалась по всему моему сознанию, проникая в самые потаенные его уголки.

Переодевшись в аэропорту Дохи в более теплые вещи, я сидела в зале ожидания и смотрела на огромные часы, нервно сглатывая боль.

И снова бич жалости пройдется по моей спине. Все будут жалеть меня, говорить, что я не виновата… А я виновата! Я виновата на все сто процентов. Никто так не виноват перед нашей семьей, как я.

— Мисс Олдридж? — послышался незнакомый голос справа от меня, и я перевела взгляд с часов на незнакомого мне мужчину, взывающему ко мне. — Вы ведь мисс Олдридж, верно?

— Нет. Боюсь, вы обознались, — нервно сглотнула я, пытаясь понять, почему данная фамилия ассоциировалась у этого мужчины с моей персоной.

— Нет-нет, я наверняка помню, кто Вы такая, только имя забыл. Полтора года назад Вы были в Берне, у меня на приеме. Доктор Хьюго Бьянчи, — протянул руку седой как лунь мужчина, всем своим видом напоминающий учёного. — Я вел дело Мартина. Судя по диагнозу и Вашему виду, мальчика больше нет?

— Он умер… Почти одиннадцать месяцев назад…

— Соболезную, — искренне поджал губы доктор, которого я постепенно начинала узнавать. — Что Вы делаете в Дохе?

— У меня здесь пересадка до Лондона… Кстати, уже пришло время, — нервно начав собирать вещи, привстала я, но не могла из вежливости не спросить. — А Вы куда?

— Я в Канберра, к сыну.

— Ясно. Удачи Вам.

— И Вам тоже. Передавайте привет мистеру Олдриджу… И мои соболезнования.

В ответ я лишь кивнула головой, решив не лгать вслух о том, что буду кому-то что-то передавать и вообще с кем-то когда-то встречаться.

* * *

Из Хитроу[13] я с легкостью доехала до нашего городка всего за час, воспользовавшись междугородним автобусом. Неожиданно для самой себя, выйдя на знакомой мне улице в шесть часов вечера, я вдруг ощутила, как по моей спине пробежали мурашки, заставившие меня судорожно съежиться. Спустя минуту, пытаясь привести в порядок своё сознание, протестующее против возвращения в этот город, я отправилась к месту, которое обычно посещала не больше пары раз в год (только не в прошедший). По-видимому, минувший только что день в Британии выдался теплым, но мне всё равно пришлось застегнуть свою толстовку, чтобы не ежиться от вечерней прохлады. Идя навстречу закату, я старалась не думать о том, что сейчас увижу.

Могилу бабушки было не сложно найти — она расположилась рядом с могилами Дэниела и Линды, а еще… Еще на лавочке рядом с ней, спиной ко мне, сидел дедушка, опирающийся о свою трость. Аккуратно поставив сумку сбоку, я опустилась подле него.

— Ты вернулась, — тяжело выдохнув, констатировал дедушка, даже не переведя свой взгляд на меня. Откуда он мог знать, что это я?

— Да.

— Не думай, что ты виновата в том, что слишком поздно узнала. Сэм так думает. Хорошо, что вы обе узнали позже.

— Почему?

— Пэт не была бы рада, если бы заставила прервать ваше путешествие своим уходом. Хорошо, что вы вернулись именно тогда, когда захотели, а не когда вас выдернули, — вздохнув, пошевелил своей старой тростью дедушка. — Как же жаль, что я еще жив.

— Я тебя понимаю, — тяжело выдохнула я.

— Плохо. Лучше бы ты, как и все остальные говорила мне «не говори так», нежели чувствовала то же, что чувствую я… Она ушла тихо. Просто заснула рядом со мной, а с утра не проснулась. Идеальная смерть.

— Идеальная, — согласилась я.

— Ей только исполнилось семьдесят два, а ведь мне целых семьдесят семь. Почему не я?

Я задавалась тем же вопросом, когда умер Мартин: «Почему десятилетний мальчик? Ведь я старше, так почему не я?». Сейчас же я спрашивала себя о том, как я умудрилась проморгать второго дорогого мне человека и даже не заметить этого?

Еще около получаса мы просидели напротив могилы бабушки, погрузившись каждый в свои мысли. Только возвращаясь домой я заметила, как сильно дед постарел за этот год. Он осунулся, стал прихрамывать на правую ногу и не мог как прежде развивать быструю скорость. Горе словно придавило его огромным валуном боли. Он ведь был неразлучен со своей женой — как он без нее теперь? Еще одна разбившаяся копилка счастья в нашей семье…

Глава 23. Дом, милый дом

— Твою мать! Мать, ты видела это?! — обратился отец к маме, как только я перешагнула порог отчего дома. — Твоя дочь лишилась всего своего фритюра, честное слово…

— Доченька, что с тобой произошло?! Ты заболела?

Пока родители нависали надо мной со своими озабоченными вопросами, я смиренно разувала дедушку.

— Всё в порядке. Просто я немного похудела…

— Немного похудела? — сорвался на фальшивый смешок папа. — Это я немного похудел, выйдя пять минут из туалета, а с тобой-то что произошло? Укусила какая-нибудь бешеная анорексичка?

— Может быть, обнимемся? — выпрямившись и поджав губы, предложила я.

— А здесь есть что обнимать? — не останавливался отец.

— Пап, прекрати, — обняв его, ухмыльнулась я.

— Одри, дорогая, только не сломай свою дочь, я тебя умоляю. Иначе кто будет чинить туалет?

— У нас сломан туалет? — разочарованно переспросила я.

— Я ведь только что сказал, что недавно в нём похудел.

Первые десять минут я ела всё, что только успела доставать из холодильника причитающая мама, недовольная тем, что я не предупредила о своем возвращении заранее. Следующий же час я отказывалась от того, что в меня буквально запихивали, под папины замечания вроде: «Не хрипи, а жуй, иначе я подумаю, что мы тебя травим» или «Если ты это не съешь, твоя мать заставит съесть это меня, так что, пожалуйста, скушай эту гадость». Радостно кричащие племянники бегали вокруг меня со своими рисунками, вырезками и лепниной в виде какашек, соревнуясь их «красотой» и размерами. За прошедший год они так сильно выросли, что мне было непривычно смотреть на спортивного Дина и громкую Элис, словно они были копиями себя.