Елена отодвинулась. Игорь с облегчением опустил руки. Трудно пересилить физическое отторжение — разум здесь не помощник.

— Переезжай к Веронике, — нарушила молчание Елена. — Все равно ты мыслями с ней. И сейчас думал не обо мне.

Она откинулась на подушку в изголовье дивана и спокойно посмотрела на Игоря. Игорь нервно задвигался. Почесал шею, перекинул ногу на ногу, потом похлопал себя по бедрам, будто не зная, куда деть руки.

— Ну что ты накручиваешь. Елка. Я вовсе о ней не думал. Да, я бываю там иногда. Но рядом с Вероникой — только моя плоть. Душа моя всегда здесь. Ты знаешь: незримая нить, как пуповина, навсегда связала меня с тобой Елена усмехнулась. Прежде она не замечала в нем склонности к выспреннему стилю. Видимо, изящные речевые конструкции служат ему теперь барьером, охраняющим их с Вероникой мирок. Ладно, она примет его игру. С легкой иронией Елена произнесла:

— Души слишком мало для счастья. А моя плоть молчит, потому что мертва. Возможно, Бог наказал меня за то, что прежде я не ценила его дар. Отдавала тело нелюбимому мужчине. А теперь, когда со мной ты, любимый, мне нечем одарить тебя. Я пуста и холодна, как бутыль от выпитого вина.

— Не говори так. — Игорь понял, что нарочитый пафос речи Елены — ответ на его штампованный стиль. И сказал просто и искренне:

— Елочка, дорогая, то, что ты мне даешь, никто дать не сможет. Тем более Вероника. Понимаешь, от Ольги я ушел без всякого сожаления. А уйти от тебя не в силах. Такой парадокс. Елка, родная, не прогоняй меня! Я знаю, что и от Вероники уйду, если ты меня оставишь. Я виноват, но ничего не могу поделать с собой: вы нужны мне обе. Пойми, моя любовь к тебе — настоящая. Любовь не делится.

— Не надо, Игорек, винить себя. Да, мы с тобой связаны как единый организм. В биологии это называют симбиоз — существование двух особей, как одной. — Елена вздохнула. — Может, поэтому я всегда чувствую, когда ты с ней. И даже когда ты с ней только мыслями.

— В симбиозе редко обе особи равноправны. Обычно одна паразитирует на другой. — Игорь беспомощно развел руками. — И этот паразит — я!

— Брось, Игореха, придуриваться. Ты знаешь, что это не так. Паразит — я. Присосалась .бледная немочь к здоровому мужику. Но я знаю, что делать!

— Что? — Игорь испуганно подался вперед.

— Не то, что ты подумал!

Отчаянное решение пронзило мозг Елены.

— Если ты не можешь уйти от меня, пусть Вероника переезжает к нам. Она человек приятный. Думаю, мы уживемся.

В темноте наступающего вечера Игорь ощутил, что краснеет. Хотя молчаливое соглашение о существовании Вероники в его жизни у них с Елкой установилось еще в Сочи, так откровенно они говорили впервые.

— Ты думаешь, она согласится? — преодолевая неловкость, спросил Игорь.

— А ты попробуй, пригласи. Бывает же, что в квартире мужа живет больная родственница, сестра или мать. Вот, считай, и здесь тот же случай.

— А чьим же мужем я буду? — улыбнулся Игорь. — Ты отказалась после больницы регистрироваться со мной. А жениться на Веронике я пока не собираюсь.

— Вот именно. Пока.

— Но ты же такая ревнючка! — Настроение Игоря заметно улучшилось. Он уже прикидывал, как устроится новая жизнь. — Как ты переживешь это трио?

Вероника, пожалуй, сможет. Но ты?.. — Игорь с сомнением покачал головой.

— За меня, Игорь, не беспокойся. Это я раньше была ревнивой. Теперь моя любовь — чистая идея, как говорил Платон. В ней нет места ревности.

Елене искренне казалось, что теперь она свободна от разрушительного чувства, каким является жажда единоличного обладания.

Игорь снова придвинулся к Елене и уже от всего сердца прижал к себе ее беспомощное, худенькое тельце. Потом нашел губами ее давно не целованный рот и прикоснулся к нему. При этом с удивлением ощутил, как в нем нарастает грубое мужское желание. Где скрывался его источник: в благодарности, нежности, любви?

Это было прощальное соитие уже далеких друг от друга тел.

9

Вероника на диво легко согласилась съехаться с Игорем. Ее тяготили выходные дни в одиночестве, но она не обижалась на Игоря. Забота о Елене лишь подчеркивала, на ее взгляд, достоинства любовника: благородство и порядочность. Мысль, что Игорь продолжает любить Елену, показалась бы ей странной.

«И хорошо, что такой необычный вариант предложен Еленой, — размышляла Вероника. — Она достаточно благоразумна и сама поймет, когда уйти. А Игорь слишком добр, чтобы действовать радикально».

Вероника решила, что пока не будет требовать большего. Она не видела препятствий для жизни втроем.

С увеличением семьи предстояло подумать и о расширении жилплощади. Согласилась жить с молодыми и Зоя Платоновна, мать Вероники. У нее теперь было две дочери. Она привязалась к Елене как к родной, но родная дочь оставалась роднее.

Зоя Платоновна надеялась, что Вероника наконец обретет женское счастье, родит от Игоря ребенка.

А тогда Игорь распишется с ней. Причем именно Елена и заставит его это сделать. Зоя Платоновна невольно сравнивала Веронику и Елену. Дело не в том, что Елена была старше ее дочери на пять лет.

Зоя Платоновна ощущала, что девочек разделяют не годы, а разлом эпохи в стране.

Вероника взрослела в годы анархии, свободы и нарастающей жестокости нравов. Она испытала на себе все плюсы и минусы этой свободы. Работала врачом районной поликлиники на нищенском окладе, была безработной, лечила наркоманов, дежурила на «скорой помощи». Везде платили мало, но нагружали под завязку. Многие бывшие однокурсники бросили медицину, ушли в торговлю, бизнес.

Вероника не только устояла, но сумела обрести дефицитную специальность! Занялась иглотерапией.

Успешная карьера способствовала раскрепощению ее личной жизни. Вероника смело шла на сближение с мужчинами. После развода у нее было несколько кратковременных связей. О них Вероника упоминала очень скупо. Зоя Платоновна этого не одобряла, но повлиять на дочь уже не могла. Она понимала, что Вероника — сложившаяся, независимая личность. Ситуация с Игорем привела Зою Платоновну в полную растерянность. Она желала счастья обеим девочкам.

«Как жаль, что с Леночкой случилась эта беда, — сокрушалась мать Вероники, волею судьбы попавшая в центр злополучного треугольника. — И именно на ее беде выстраивается счастье моей дочки!»

Зоя Платоновна испытывала чувство вины перед Еленой. Вины за дочь. В то же время она понимала, что такой интересный мужчина, как Игорь, при данных обстоятельствах не смог бы долго оставаться без женщины. Не Вероника, так нашлась бы другая. Даже вздумай Зоя Платоновна возражать, Вероника не стала бы считаться с ее мнением. Так что единственно возможной для нее линией поведения оказалась принятая на себя роль помощницы всех и во всем.

Стали присматривать большую квартиру. Было решено использовать все ресурсы: квартиры Вероники и ее матери и квартиру Елены. Исключением стала пустовавшая жилплощадь в Купчино"; принадлежавшая прежде Елениной матери. Елена решила оставить себе плацдарм для отступления. Возражал только Игорь. Он обещал себе, что никогда не отпустит Елку.

Игорь сразу отказался от посредников в этом обмене. Он и сам имел порядочный опыт в квартирном деле.

Игорь просматривал каталоги, печатные издания, предложения в Интернете. Когда определялась квартира-претендент, к обсуждению подключались остальные члены большой семьи. Не соглашались на дома в новостройках и на ветхие здания в центре.

Придирчиво интересовались, есть ли балкон, лифт, мусоропровод. Елена проявляла интерес лишь к домам на берегу рек и каналов. Давняя любовь к воде жила в ней, как в каждом коренном питерце. После долгих поисков нашли квартиру, которая устраивала всех.

Большая пятикомнатная коммуналка в угловом доме на Почтамтской, рядом с Исаакиевской площадью, отвечала всем требованиям. Дом был после капитального ремонта. Высокие потолки, большие окна, два балкона. И расположение замечательное: центр города, в излучине двух рек. В пяти минутах ходьбы в одну сторону — Мойка, в другую — Нева. Игорь развил стремительную активность: жильцы приглянувшейся квартиры один за другим освобождали свои комнаты.

Новый, 1996 год встретили все вместе, однако еще на старой квартире. Еще месяц длился ремонт приобретенного жилья. Ремонтом занималась Вероника. Она сама выбирала обои, кафель для ванной, шторы для комнат. Елена сказала, что ей все равно. Ее все устраивает. Про себя она знала, что долго в этой квартире не задержится. Однако, чтобы не портить радость Веронике, одобряла каждую ее покупку.

Когда февраль заметелил улицы снегом, переезд был завершен. Но просторная квартира, призванная объединить семейство, необъяснимым образом разъединила всех. Зоя Платоновна и Елена замыкались по вечерам в своих комнатках в торце коридора. Ближе к кухне находилась спальня Игоря и Вероники. Свое, естественное для медика, пристрастие к белому цвету Вероника перенесла и на семейную обитель. Белые обои, белые шкафы, белое ажурное изголовье металлической кровати. Елена видела эту комнату лишь раз, когда Вероника пригласила ее взглянуть на оформление. Близость спальни к кухне определялась тем, что Игорь и Вероника вставали рано. Они тихо завтракали на кухне и уходили на работу, стараясь не разбудить оставшихся дома женщин. Рядом со спальней «молодых» был кабинет Игоря, он же — библиотека.

Здесь Елена сидела днем — листала художественные альбомы, разглядывала иллюстрации книг. К возвращению Игоря она обычно уходила в свою комнату, но иногда Игорь просил ее остаться, обсудить какие-то волнующие его темы. Однако такие беседы вдвоем случались все реже и реже. Обычно Игорь один сидел за компьютером.

Гостиная обычно пустовала. Тридцатиметровая комната с двумя широкими окнами и балконом напоминала роскошную трапезную в каком-нибудь музее.

Посередине комнаты стоял большой овальный стол, накрытый белой скатертью. Благоухали всегда свежие, благодаря стараниям Зои Платоновны, цветы. Легкие тюлевые занавеси слегка колыхались от ветра, постоянно дующего с Исаакиевской площади. Эта комната была самым холодным помещением в квартире.