― Она говорит, когда ей удобно, ― мягко объясняю я, даже не глядя на него. Боюсь, что не смогу побороть желание вмазать по его самодовольной физиономии.

― Просто мне стоит приходить почаще, и тогда она сможет чувствовать себя со мной удобно. Ведь Коул больше не приходит, ― добавляет он, обвивая рукой мою талию.

Я стискиваю зубы и ничего не говорю. Не знаю, как он узнал, что происходит между мной и Коулом, или, может, просто сказал наугад. Но это неважно. Его это не касается, и я отказываюсь это обсуждать.

― А я думал, что ты очень любишь свои руки, ― раздается позади нас болезненно знакомый голос.

Мы с Джейсоном поворачиваемся одновременно. Меньше чем в футе от нас стоит Коул. Взгляд его голубых глаз направлен на Джейсона, их выражение такое же холодное, как и тон.

― Я не увидел на ней надписи «занято», Коул, ― произносит невозмутимо Джейсон.

― И надписи «лапай здесь» я тоже не заметил, ― парирует Коул.

― Она может говорить за себя. Если она не хочет, чтобы я был рядом, ей просто нужно сказать об этом.

― Если бы ты понял намек, ей бы не пришлось этого делать, ― рычит Коул.

― Думаю, ты слегка перегибаешь палку, приятель, ― сообщает Джейсон, делая шаг к Коулу.

Коул не двигается, и я понимаю, почему. Он такой высокий, выше Джейсона, по меньшей мере, на три дюйма. Вероятно, и тяжелее его фунтов на тридцать.

Как только я его вижу, меня тянет к нему. Лишь смотреть на него ― словно ощущать холодный компресс на горящем в лихорадке лбу. В глубине души рождается мысль, буду ли я сравнивать с ним каждого мужчину до конца своей жизни. С красивым, великолепным Коулом, который украл мое сердце. А потом раздавил его своей ложью.

Я чувствую, как печаль заползает мне в грудь и дергает подбородок. Я извиняюсь и отворачиваюсь прежде, чем хоть один из мужчин заметит, что он дрожит.

― Почти что очередь Эмми, ― бормочу я в виде объяснения.

Я спешу прочь, не оглядываясь. И неважно, как сильно этого хочу.

Я не видела Коула с той ночи, когда он прокрался ко мне в комнату и обнажил свое сердце рядом с кроватью. Хотя я никогда не забуду ту ночь, его слова и эмоции, которые, я чувствовала, изливались из него, это ничего не меняет. Он женат. Так что я не осмеливаюсь больше на него смотреть. В тысячу раз тяжелее держаться принятого решения, когда я могу видеть его великолепное лицо, изучать прекрасные глаза.

Я стою у переднего края очереди и смотрю на свою дочь. Она выглядит такой взрослой, стоя в толпе, держа листок в крошечных ручках. Внешне она похожа на нормальную, здоровую маленькую девочку. Глаза не могут разглядеть ее шрамов. Я только надеюсь, что однажды они так поблекнут, что даже она не будет знать, что они есть.

Джордан заставляет меня подпрыгнуть, когда появляется рядом и кладет руку мне на плечо, но, к счастью, она ― единственный человек, который ко мне приближается. Я не оглядываюсь на мужчин. Тем временем подходит очередь Эмми сесть на колени Санты, и, когда после мы поворачиваемся, чтобы уйти, их обоих уже нет.

Но еще прежде, чем мы проталкиваемся через входную дверь, я знаю, что сегодняшний вечер будет для меня особенно тяжелым.

⌘⌘⌘⌘

Я хмурюсь, когда мы въезжаем на подъездную дорожку, и я вижу припаркованный там черный внедорожник. Моя первая мысль о Брук, и ужас заполняет мой желудок словно кислота. Я выпускаю Эмми, пытаясь не обращать внимания на Брук Дэнзер, но вижу, что машина пуста.

«Это странно», ― замечаю я.

Я размышляю, вдруг она перепутала и решила, что находится у дома, где работает Коул. Но если это так, то где она? Только что вышла?

Я отпираю дверь нашего коттеджа и, толкнув, открываю, чтобы позволить Эмми войти. Отступаю назад к краю крыльца и смотрю на дом через улицу, чтобы понять, есть ли там свет. Света нет. И я направляюсь в дом вслед за дочерью. Прежде, чем успеваю вернуться мыслями к тому, что, черт побери, делает Брук, я слышу голос, который заставляет мою кровь похолодеть.

― Привет, дорогая. Прошло много времени.

Сердце, кажется, готово выскочить из груди, когда я вижу Райана. Он сидит на корточках в углу гостиной, держа Эмми между колен. Ее лицо бледное, как у призрака, а глаза большие и испуганные.

― Мамочка, ― в ужасе шепчет она.

В горле появляется ком. О боже, этот звук! В ее слабом голосе слышится страх. Дрожь. Мольба.

― Я здесь, малыш. Может, подойдешь и сядешь со мной на диван?

Она начинает двигаться, но Райан ее останавливает. И тогда ее глаза наполняются слезами. Она умная девочка. И знает, что это нехорошо.

― Не так быстро, детка. Давай поговорим несколько минут. Я не видел тебя два года. Ты выросла. Теперь ты такая красивая девочка, ― произносит он, гладя ее волосы, позволяя своей руке, движущейся вниз по телу Эмми, задержаться слишком долго на ее спине и попе, чтобы затем отпустить.

― Райан, позволь Эмми пойти в свою комнату. Мы с тобой можем поговорить здесь.

Я не хочу нападать на него и рисковать навредить Эмми. И не хочу говорить ничего, что может напугать ее еще сильнее. Я прилагаю усилия, чтобы мой тон и выражение были настолько спокойными, насколько возможно, несмотря на панику, что царапает меня изнутри. Панику и ярость. Единственное, что удерживает меня сейчас в здравом уме ― понимание того, что что бы я ни сказала, что бы ни сделала, это может повлиять на Эмми. Ей причинили достаточно вреда. Я не хочу, чтобы она жила с видением того, как ее мать на ее глазах убивает мужчину. Или, может, того, как ее мать умирает, если этот мужчина окажется сильнее.

Вот почему я должна сохранять спокойствие. Ради Эмми. Ради моей милой, прелестной дочки.

― Она похожа на тебя, ― произносит он, наклоняясь так, чтобы видеть лицо Эмми. Она стоит совершенно неподвижно, взгляд устремлен на меня. Я улыбаюсь ей, надеясь успокоить.

― Да, так и есть. Эмми, иди поиграй в свою комнату. Закрой дверь и не выходи, пока я к тебе не приду. Хорошо?

«Пожалуйста, Боже, пусть он ее отпустит. Пожалуйста, пусть отпустит».

Я перевожу взгляд с Эмми на Райана. Смотрю в его зловещие, знакомые глаза.

― Нам с дядей Райаном нужно немного поговорить. Наедине. ― Я подчеркиваю последнее, надеясь, что он поймет, что это значит. Если мне придется притвориться, что я готова к очередному изнасилованию, чтобы убрать свою дочь из этой комнаты, я это сделаю. Я сделаю все, скажу все, выдержу все, чтобы держать ее в безопасности и невредимой.

Райан смотрит на меня, сузив глаза, исследуя меня с головы до пят. Затем его взгляд медленно следует обратно, вверх по моему телу, задержавшись между ног и на моей груди, заставляя кожу покрываться мурашками. Не имеет значения, что он красив, что может получить практически любую женщину, какую захочет. Внутри он всего лишь больной дегенерат. Мужчина, который насилует детей. По моему мнению, нет хуже хищника, нет более убогого поступка.

Наконец, один уголок его рта злобно приподнимается.

― Да, почему бы тебе не уйти, маленькая Эмми? Нам с мамочкой нужно о многом поговорить. Кое-что наверстать.

Когда он встает, то потирает промежность. Внутри у меня все переворачивается.

Взгляд падает на Эмми.

― Не выходи, малыш. Неважно, что ты услышишь, не выходи, пока я за тобой не приду.

Она кивает, и я почти слабею от облегчения, когда она бежит по коридору и захлопывает дверь своей комнаты. Я слышу, как звенит ручка, когда она поворачивает замок.

«Хорошая девочка», ― думаю я про себя.

Теперь мне нужно понять, что делать с Райаном.

― Как ты нас нашел? ― спрашиваю я, преодолевая короткое расстояние до дивана.

― Ты на самом деле думаешь, что Люси просто позволила бы вам исчезнуть? Ты знаешь, что она из тех, кто следит за всем и каждым. Контролирует. Это ее долг.

Мое сердце падает.

― Она следила за мной?

Он кивает.

― С того самого момента, как ты покинула дом. Я удивлен, что ты этого не ожидала. Может, ты не так умна, как я всегда думал, ― произносит он.

Полагаю, я должна была этого ожидать. Но я была так напугана, так жаждала убежать, увезти Эмми, что просто ушла. Не оглядываясь назад. Ни разу. Даже чтобы посмотреть, не преследуют ли нас.

Райан приближается, садится рядом со мной на диван. Он так близко, что его бедро касается моего, вызывающе трется, когда он откидывается назад и скрещивает руки на своем плоском животе. Его взгляд устремлен на меня, и я выдерживаю его. Я его не боюсь. Не за себя. Я боюсь за свою дочь. Если со мной что-то случится, у нее не будет никого, чтобы защитить. Уберечь от людей, подобных ему. Ей придется жить с ними и терпеть жестокое обращение, пока она не сможет убежать. Но к тому времени будет уже слишком поздно.

― Почему ты ждал так долго, чтобы приехать сюда?

«Пожалуйста, Боже, не дай ему сказать, что он ждал, пока Эмми станет старше. Чтобы больше ему понравиться».

Внутри у меня все переворачивается при этой мысли.

― Она долгое время хорошо это скрывала. Но не только она умеет действовать в своих интересах. Так что я здесь. Чтобы увидеть тебя. И свою дочь.

Мой пульс ускоряется от того, как он подчеркивает, что Эмми его. Она биологически его потомок, но ни в коем случае не дочь. Это не считается. И никогда не будет. Пока я дышу.

Я поворачиваюсь к Райану, смотрю ему прямо в глаза, даже наклоняюсь немного ближе. Удерживаю его взгляд. И говорю медленно, четко.

― Ты на самом деле думаешь, что я не буду бороться за нее ногтями и зубами? Что когда-нибудь ты станешь частью ее жизни?

Самодовольно улыбаясь, он качает головой.

― Полагаю, мои шансы очень высоки.

― И почему ты так думаешь? Ты спятил?

― Я могу быть очень… убедительным, Иден, ― произносит он, тянется, чтобы провести по мне своим пальцем, вниз от подбородка до ложбинки между грудей. Я хочу сжать его в кулаке и сломать. Но не двигаюсь. Я все еще удерживаю его взгляд. Сегодня я не отступлю. Сегодня или любой другой ночью.