― Парню нужны все друзья, каких он только сможет заполучить. На самом деле, никто не хочет иметь с ним ничего общего, так что…

Я понимаю, что он делает. Понимаю, чего добивается. И это приводит меня в ярость. Однако, я не позволяю ему этого увидеть.

― Тогда я рада, что отличаюсь от них.

― Ты определенно отличаешься, ― соглашается Джейсон. Его искренняя (слегка похожая на акулью) улыбка возвращается, а взгляд благодарно скользит по мне.

Словно бы ощущая мой дискомфорт, Эмми оставляет свое место на полу и подбегает ко мне, обвивая руки вокруг моей талии и глядя на меня своими большими, сияющими зелеными глазами.

― Спасибо, что принес чек для Коула. Мы с Эмми как раз собирались заняться уроками.

Выражение его лица серьезное, но он все еще кажется достаточно приятным.

― Тогда я пойду.

Когда он проходит мимо меня, намного ближе, чем мне бы хотелось, то останавливается и наклоняется к моему уху.

― Если тебе понадобится помощь, лучше будет позвонить мне. Не думаю, что ты захочешь положиться на Коула. Только не с его историей.

Я хмурюсь. Мне хочется спросить. Уверена, он знает, что мне захочется. Но в эту ловушку я не попадусь.

― Думаю, тогда ты должен оставить мне свой номер.

Кажется, это удовлетворяет его совсем немного. Он вытаскивает бумажник и извлекает из пачки визиток одну. На ней написано: «Джейсон Бэйли. Пит-стоп «Бэйли». Управление недвижимостью «Бэйли». Импорт «Бэйли».

Чего он не делает в этом городе?

― Звони мне в любое время. Я серьезно.

Он слегка проводит согнутым указательным пальцем по моему подбородку, словно мы настолько близки, а потом тянется к ручке двери. Задержав дыхание, я жду, чтобы он исчез. Как не похоже на Коула — мне пришлось сопротивляться побуждению умолять его остаться. И когда дверь за Джейсоном закрывается, я не могу сдержать вздох облегчения. Ничего похожего на пустоту и сильное желание, что оставил после себя Коул.

После ухода Джейсона Эмми снова возвращается на свое место на полу. Я придвигаю стул и сажусь, глубоко погруженная в мысли. Что Коул со мной делает? Как я могу быть так очарована кем-то, кого едва знаю? Что в нем притягивает меня, удерживает с такой силой и не позволяет уйти?

Что. Есть. В. Коуле?

Я не знаю, сколько прошло минут — десять, двадцать, шестьдесят? — когда чей-то настойчивый кулак барабанит в дверь. Два резких удара. Мое сердце тяжело бьется в груди, когда я поднимаюсь, чтобы идти открывать. Но это ничто по сравнению с тем диким галопом, что начинается, когда я вижу за дверью Коула, который смотрит на меня голодными глазами.

Коул.

Он вернулся.

И он собирается меня поцеловать.

Я чувствую это словно статическое электричество, поднимающее каждый тонкий волосок на моем теле.

А потом он притягивает меня к себе и кладет конец моему любопытству.

Его губы. Я знала, что их вкус будет похож на небеса. Так и есть. Они — идеальная смесь твердости и мягкости, и они движутся на моих с силой, на которую, я всегда знала, он способен. Она бродит в нем, всего лишь под поверхностью, словно запертое в клетку животное. Прямо сейчас животное едва сдерживается. Я чувствую это, когда его губы побуждают мои раскрыться, когда его язык оплетает и берет верх над моим, посылая взрывные волны дрожи по телу во всех направлениях. Чувствую это, когда его рука пробирается в мои волосы, чтобы удержать неподвижной, позволяя ему меня опустошать.

Он захватывает меня.

И я позволяю себя захватить.

Он хочет меня.

И я полностью принадлежу ему.

И мне это нравится. Все это мне нравится. Больше, чем я могла представить.

Когда мы оба начинаем задыхаться, Коул поднимает голову и пронзает меня голубым взглядом, горячее, чем кончик пламени. Когда я смотрю, как он облизывает свои губы, будто наслаждаясь моим вкусом, мой рот наполняется слюной, заставляя желать свежий источник его языка больше, чем когда-либо. Теперь, когда я знаю, на что это похоже, я уже не смогу насытиться.

― Иден, ― произносит он чарующим голосом, глядя на меня своими невероятными глазами.

― Да? — я вся в его власти, загипнотизированная чарами, что он на меня наслал.

Он мог бы попросить что-нибудь прямо сейчас, все, что угодно, и я бы на это согласилась. Я словно воск в его руках.

― Уйди из моей головы. Пожалуйста. Я не хочу, чтобы ты там находилась. — Его слова мягкие. Искренние. И разрывают сердце.

Но прежде, чем появляется опустошение, я полностью осознаю, что он сказал. Что имел в виду. И меня пробирает дрожь.

Я в его голове.

Глава 14

Иден

Когда утром начался снег, я была готова к тому, что мы окажемся погребены под сугробами в фут высотой и не сможем откопаться до весны. Что-то подобное я слышала про Мэн, но так расплывчато, что сомневалась в точности данных. Большие, толстые, красивые хлопья падали весь день. Однако дороги все еще чистые, а значит, жизнь в Миллерс-Понд идет своим чередом.

Я рано бужу Эмми. Нужно прокатиться до «Бэйли», запастись припасами на всякий случай. Купить еду, спички, несколько свечей, еще два шерстяных одеяла и множество забавных, но не столь необходимых вещей, вроде пастилы и настольной игры. Хотя теперь я чувствую, что это было несколько преждевременно. Кажется, снег намерен прекратиться прежде, чем сможет засыпать нас двухфутовым сугробом и запереть внутри.

― Мамочка, мы можем сегодня пойти на пляж? А когда вернемся, попьем горячего шоколада с пастилой?

― Слишком холодно, Эмми. Ты будешь…

― Пожа-а-алуйста! Я тепло оденусь. Я обещаю. Я хочу построить на пляже снеговика!

― Милая, еще слишком мало снега, чтобы построить хорошего снеговика.

― Тогда маленького снеговика. Пожа-а-алуйста!

Когда я посылала арендную плату Джейсону, то купила ей зимний комбинезон и ботинки. Я знала, что при жизни на севере для Эмми соблазн построить снеговика может быть слишком большим. И сомневалась, что смогу это выдержать, не сойдя с ума.

― Сначала теплое белье. Две пары носков и… ― Я еще не успеваю закончить, а она уже несется к своей спальне. — И шерстяную шапку, юная леди! — я почти кричу, надеясь, что в своем возбужденном состоянии она сможет меня услышать.

Десять минут спустя она несется обратно в гостиную, хотя и движется теперь медленнее. При этом вид у нее — словно у близкого родственника человечка с логотипа фирмы «Мишлен»3. На виду только нос, рот и глаза. Все остальное скрыто.

Эмми останавливается передо мной для осмотра. На покрытом румянцем лице ярко сверкают изумрудные глаза. Я быстро заглядываю за ворот ее куртки, чтобы удостовериться, что теплое белье на месте. Затем приспускаю один носок. Под ним скрывается другой эластичный манжет. Так что все в порядке.

― Хорошая девочка, ― похлопываю я ее по раздутой заднице. — Теперь позволь одеться мне.

Она почти приплясывает, пока я надеваю на нее ботинки, а затем обуваюсь сама и надеваю куртку. Мы пересекаем улицу и направляемся вниз, к пляжу. Когда мы проходим мимо хижины, которая, как я теперь знаю, принадлежит Коулу, маленький холодок пробегает вниз по позвоночнику. И это не имеет никакого отношения к температуре или падающему снегу.

На самом деле, это красивый дом. Не слишком большой, но милый. Темно-коричневые доски, фасад по большей части каменный, переднюю дверь окружают шесть высоких окон. Большое изогнутое крыльцо с креслом на одной стороне и качелями на другой. Похоже, что на них голубые подушки, но сейчас все сиденья покрыты несколькими дюймами толстого белого снега.

Когда мы проходим мимо, я вижу дым, вьющийся из каменного дымохода. Это вовсе не означает, что он дома, но я представляю, что он здесь, возле огня. Я размышляю, думает ли он о нашем поцелуе так же часто, как и я, да и наблюдает ли он вообще за мной, когда работает через улицу. Я думаю о многом, о том, что у меня нет никакой возможности узнать. Просто потому, что я не видела Коула с того момента, как он попросил меня уйти из его головы.

― Пойдем, мама, ― громко зовет Эмми. Я вижу, что она раздражена, потому что я двигаюсь не так быстро, как бы ей хотелось.

― Посмотрите, какая спешка. Ставлю пари, что я тебя обгоню, ― я направляюсь к ней быстрым шагом.

С пронзительным криком она поворачивается и пускается наутек, вниз по тротуару, подобно толстой розовой вспышке. Хихикая, она преодолевает остаток короткой дистанции к покрытому снегом пляжу.

На мгновение я застываю, восхищаясь окружающей красотой. Пляж словно обсыпан конфетти и покрыт пушистыми шариками ваты. Нетронутое покрывало тает вдали, там, где море встречается с песком, а прибой наслаждается морозным угощением. Еще дальше расстилается океан, словно голубое поле под грозным небом. Снежинки падают на его вздымающуюся поверхность, а затем исчезают, как по волшебству. Картина спокойствия, мира и чистоты. Мелькает мысль, что это захватывающее зрелище, но я быстро понимаю, что есть нечто более поразительное. Немного впереди, на пляже, вырисовывается фигура мужчины.

Строящего замок из песка.

При виде него мое сердце воспаряет, но его тут же пронзает болью. Что же должен чувствовать он, чтобы находиться здесь, в очередное воскресенье, строить песочный замок, невзирая на снег и холод?

Я знаю, что это Коул. И пусть за набором инструментов виднеются лишь огненно-красные обнаженные руки, я знаю, что это он. Чувствую это. Ощущаю скорбь, окружившую его волнами, гораздо большими, чем океан позади него.

Я знаю, что не смогу постичь всю глубину его утраты, но мне все более любопытно, почему он так категорично, с завидной регулярностью, сооружает эти замки. Дождь или солнце, тепло или холод, — кажется, он сооружает свой монумент, не взирая ни на что.

Прежде, чем я могу ее остановить, Эмми мчится вниз по пляжу по направлению к нему. На этот раз он достаточно близко, поэтому я не успеваю ее задержать.