— Нам надо больше времени. Три дня. Пуантро отрицательно покачал головой.

— Хорошо, два, но не больше!

Бенчли кивнул и стал пододвигать к себе монеты, пока Пуантро продолжал говорить.

— Если проделаете вашу работу аккуратно, я заплачу еще такую же сумму.

Зловещая улыбка Бенчли стала добавлением к его словам:

— Вы можете положиться на нас, господин Пуантро. Все будет сделано.

Взволнованный, губернатор Вильям Клейборн разглядывал из окна своего кабинета вымощенную булыжником улицу. Да, в Новом Орлеане прибавилось работы с тех пор, как восемь лет назад он сумел организовать переход Луизианы от патроната Франции к Соединенным Штатам. Сейчас этот город стал необыкновенно красивым, с европейским шармом и особой элегантностью.

Он все лучше начинал понимать людей и обычаи Нового Орлеана, гораздо больше схожие с французскими, чем с американскими, но это был долгий и трудный путь.

Вильям Клейборн тяжело вздохнул. Этот нелегкий процесс существенно облегчал ему человек, на которого он мог положиться как на друга, патриота города, страны и своего союзника. Этим человеком был Жерар Пуантро.

С самой первой встречи стало ясно, что Жерар замечательный человек. Он был образован, обаятелен и до глубины души предан своей приемной дочери, которой дорожил больше всего на свете. Клейборн был счастлив, что у него такой друг и советчик. Он полностью доверял Пуантро.

По этой причине он очень страдал, когда у Пуантро похитили дочь. Он обещал Жерару, да и самому себе, что сделает все, чтобы вернуть Габриэль и наказать человека, виновного в ее похищении. И он последовательно выполнял это обещание даже тогда, когда зародились первые сомнения.

Беспокойство губернатора Клейборна нарастало. Требования, которые выдвинул капитан Уитни в обмен на Габриэль, заставили его задуматься. Призыв к справедливости, отказ от какого-либо денежного выкупа — это не было похоже на человека, каким рисовал себе капитана Уитни губернатор Клейборн. Правда, Жерар утверждал, что требования этого человека — всего лишь стремление дискредитировать его. И он поверил Жерару, пока…

Воспоминания о том моменте, когда Жерар посмотрел на него с выражением такой злобы, что у Клейборна по спине пробежал озноб, то и дело возвращались к нему.

Вернувшись к своему столу, он взял в руки письмо, которое получил сегодня утром. Он пробежал его глазами, а затем вернулся к началу и прочитал его еще раз:

Дорогой губернатор Клейборн!

Мы в прошлом не были с Вами союзниками, но, хотя Вы обо мне иного мнения, я считаю себя преданным американцем, искренне любящим свою страну. Именно по этой причине я пишу Вам это письмо.

Всегда трудно представить себе, что тебя предали, особенно если это сделал друг. Поэтому я прошу Вас, несмотря на возможное желание разорвать это письмо, отнестись к моим предостережениям внимательно.

По моему мнению, капитан Уитни не был виноват в том давнем нападении на его корабль пиратов. Мне кажется, его ложно обвинили благодаря усилиям человека, пытавшегося скрыть таким образом свое участие в этом дьявольском предприятии. Имя этого человека — Жерар Пуантро.

Простое расследование, которое Вы раньше никогда не предпринимали, поскольку слепо доверяли господину Пуантро, докажет Вам, что он не тот человек, за которого выдает себя Мою точку зрения может подтвердить визит, который он мне нанес, когда была похищена его дочь. Тогда он предложил в обмен на сведения о ее похитителе обеспечить мне Ваше расположение. Это предложение, возникло не от отчаяния — оно было сделано с откровенным презрением к Вам и намеком, как легко можно манипулировать Вами, во что Пуантро, без сомнения, верит.

Заявляю Вам сейчас, что я, которого обвиняют во многих грехах, никогда не продавал друга тому, кого он считает своим врагом.

Я отклонил предложение господина Пуантро потому, что, несмотря на наши разногласия, верю, что Вы — благородный человек, который не станет компрометировать свои идеалы.

Надеюсь, что Вы прочитаете это письмо с таким же доброжелательным настроем, с каким оно написано, и что справедливость восторжествует.

Преданный Вам, Жан Лафитт.

Губернатор Клейборн еще несколько минут молча смотрел на письмо. Он гордился тем, что был порядочным человеком, и к таковым всегда относил Жерара. Но сейчас…

Расстроенный тем, какой оборот начинают принимать его мысли, Клейборн скомкал письмо и швырнул под стол. Правда была очень проста: Лафитт — пират, а Жерар — его друг. И конец этому делу!

Слабый свет в комнате Манон отбрасывал длинные тени. Вконец обессилевшая женщина с трудом пыталась наладить дыхание. Перед глазами у нее все стало расплываться. Мужская фигура рядом с ее кроватью… Доктор Торо.

— Доктор…

Торо поднял голову и подсел к ней поближе.

— Да, Манон?

Она попыталась что-то сказать. Она не чувствовала никакой боли — только не могла дышать. Она прошептала:

— Мари… она вернулась?

— Она ушла несколько минут назад.

— Она должна предупредить Габриэль…

— Мари понимает.

— Жизнь человека поставлена на карту…

— Вам надо успокоиться, Манон.

— Я была неправа.

— Манон…

— Простит ли он меня?

— Кто простит вас?

— Бог.

— Манон, вы…

— Помолитесь за меня.

— Манон…

Яркий свет озарил вдруг все вокруг перед внутренним взором умирающей, и Манон увидела его, своего неродившегося ребенка…

Угасающее дыхание сошло на нет, и руки Манон безжизненно повисли.

Красно-золотой диск солнца уже скрылся за горизонтом, когда Габриэль приблизилась к отцовскому дому и вошла внутрь. Она прикрыла за собой парадную дверь и, опершись на нее, тяжело задумалась. Она прошла пешком несколько кварталов от тюрьмы до дома, мысли ее путались.

Образ Рогана возник перед ее глазами, и боль снова пронзила сердце. Она так стремилась к нему, чтобы прикоснуться к его рукам, прижаться к его губам… Кто же он: Роган или Рапас, любовник или преступник? Один из них или един в двух лицах? Не важно, она любила его.

И он любил ее — она знала это. Это было написано в его хищном с отблеском золота взгляде, который становился нежным и мягким, оборачиваясь в ее сторону. Это чувствовалось во всем его теле, когда они лежали, прижавшись друг к другу, — и ничто не мешало им. В .их чувстве не было ничего надуманного, только правда. Но где кончалась эта правда и начиналась другая?

Роган и Клариса… Боль как ножом пронзила ее снова, но Габриэль постаралась справиться с ней. Правда была очевидной. Сейчас ей надо отдохнуть. А когда отец придет, она поговорит с ним. Она…

— Мамзель Габриэль…

Габриэль открыла глаза и увидела стоявшего рядом Бойера.

— Что, Бойер?

— Вас ждут.

— Где?

— В гостиной.

Габриэль посмотрела сквозь массивные двери — Бойер инстинктивно ответил на ее невысказанный вопрос.

— Масса еще не пришел.

Она медленно прошла в гостиную и прикрыла за собой дверь. Войдя, Габриэль увидела там немолодую особу. Внешность этой женщины могла показаться весьма заурядной, если бы особый огонь в глазах не привлекал к ней внимание.

Габриэль неуверенно спросила:

— Вы хотели видеть меня?

— Вы — Габриэль Дюбэй? — Женщина сделала шаг вперед, чтобы получше рассмотреть ее. — Oui, вижу, что это вы.

— Могу ли я поинтересоваться…

— Non, будет лучше, если вы не будете задавать вопросы, а только выслушаете меня. Я и так потеряла много времени, а мне надо немало сказать вам.

— Как вас зовут?

Пожилая женщина подошла к ней еще на несколько футов. Габриэль заметила некоторую неприязнь в ее глазах, когда та резко начала:

— Меня зовут Мари. Меня послала к вам моя хозяйка, мадам Манон Матье.

— О… — Габриэль непроизвольно отступила. Сначала любовница Рогана… теперь любовница ее отца… Она не была готова к этому.

— Что мадам Матье от меня надо?

Ненависть промелькнула в глазах женщины.

— Она хочет спасти жизнь!

— Жизнь!

— Она очень просила меня — и я пришла! Она умоляла меня сообщить о планах вашего отца. Она не хочет нести ответственность за смерть человека, которого вы любите!

Снова Габриэль непонимающе покачала головой.

— О чем вы говорите?

Старая служанка буквально пронзила взглядом девушку.

— Манон знает, что он собирается сделать. Она наконец поняла, что Жерар Пуантро — это чудовище, которое не остановится ни перед чем, чтобы достигнуть своих целей!

— Мой отец?

— Он уничтожит все, что стоит на пути его счастливого будущего с дочерью его дорогой Шантель!

Габриэль вздрогнула:

— Откуда вы знаете, кто моя мать?

— Я знаю, что ваш отец любил только ее! Он позволял другим женщинам приблизиться настолько, насколько это было ему необходимо для удовлетворения низменных инстинктов, тогда как ее образ оставался незапятнанным в его сердце и мозгу! Вы — ее плоть от плоти, и он любит вас, как любил бы все, что связано с ней. Но Манон знает, что вы будете страдать от этой любви Пуантро, так же как страдали она и ваша мать!

— Мать любила Жерара Пуантро совершенно иначе, нежели моего отца. Она…

— Ваша мать, судя по всему, была очень мудрой! Она знала, что любовь Жерара Пуантро подавляет, более того — убивает! Я также не раз предупреждала Манон.

Я призывала ее к осторожности, говорила, что он не способен ответить на подлинное чувство, но она твердила мне, что я ошибаюсь. Теперь она страдает. Манон очень добра и не хочет, чтобы вы страдали подобно ей, поэтому она и прислала меня предупредить вас.

— О чем?

— Ваш отец сказал Манон, что организует устранение того человека, который присвоил себе вашу любовь к отцу! Это — капитан Уитни.

Габриэль вздохнула:

— Это неправда.

— В этот момент сделка, может быть, уже совершена: золото за кровь. Это стиль вашего отца! Он затем будет утешать вас до тех пор, пока вы не забудете либо не успокоитесь. Господин Пуантро будет рядом, пока вас не перестанут заботить нужды других людей, пока вы не отдадитесь целиком только собственным прихотям и не станете такой же порочной, как он!