Он сам выбрал этот путь. По его мнению, честное потребительство было порядочнее, чем показная страсть в отношениях такого рода между мужчиной и женщиной… Он заранее был уверен, что эта надменная бестия Дюбэй живо расправилась бы с каким-нибудь молодым человеком, попавшим в ее любовные сети. Ему знаком был этот тип женщин. Они никогда не удовлетворятся меньшим, чем безраздельное обладание душой и телом мужчины. Подобные слухи передавались по городу и об амурных похождениях ее отца.

Невеселая усмешка тронула его губы. Не слишком ли много думает он об этой девушке?! Невольно его рука скользнула к метке, оставленной на груди. Он давно уже твердо решил, что преступления Жерара Пуантро требовали не просто отмщения. Он должен рассчитаться с ним таким образом, чтобы тот признал свое сотрудничество с Гамби в нападениях на американские торговые суда. Причин было множество. Признав свою виновность, восстановив доброе имя Рогана Уитни и сняв с него все обвинения, Пуантро должен также выплатить компенсацию тем, кто пострадал от его жестокости и двуличия. Но и это не все. Признания Пуантро будут иметь далеко идущие последствия. Неистовая натура Лафитта возьмет свое, как только всплывет наружу сговор Гамби с Пуантро и обнаружится нарушение его строжайшего запрета нападать на американские суда. Гамби будет изгнан с Гранде-Терре и лишится покровительства Лафитта, делавшего его полностью неуязвимым.

Роган не сомневался в том, кто выйдет победителем, как только он получит возможность встретиться с Гамби на равных, и возмездие наконец будет полным.

Сложность заключалась в том, чтобы обнаружить уязвимые стороны Пуантро, затронув которые, можно было бы лишить его возможности сопротивляться. Годы поисков выявили только одно слабое звено. И теперь Габриэль Дюбэй была у него.

Роган Уитни еще раз внимательно посмотрел на притихшую девушку. Он должен быть готовым к встрече с этой горячей и высокомерной маленькой чертовкой — но почему-то не был. Он вспомнил колотившееся под его рукой сердце. Лишь оно выдавало сильный испуг, который во всем остальном она так удачно скрывала. С ней будет нелегко, но он сумеет держать ее в руках.

Может, со временем ему это даже и понравится. Такая неожиданная мысль возникла против его воли. Роган закрыл глаза и уснул чутким сном.

— Поднимайтесь.

— А-ах…

Габриэль мгновенно проснулась, услышав этот довольно грубый окрик. Убедившись, что над ней склонился все тот же огромный мужчина, она с беззвучным стоном вновь закрыла глаза. Это не сон…

— Я сказал, поднимайтесь!

Она не очень уверенно села и огляделась вокруг. Гримаса отвращения исказила ее лицо. Хижина оказалась еще более примитивной, чем она могла себе представить.

— Вставайте на ножки, мадемуазель!

Суровый незнакомец схватил ее за руки и резко поднял с постели. Она поначалу изумилась тому, с какой легкостью он все это проделал. Хотя что в этом удивительного? Мужчина был и выше, и шире в плечах, и еще ужаснее, чем ей показалось в темноте. Но и Габриэль была не из тех, кого можно запугать. Разнообразные планы побега тут же веером выстроились в ее голове.

— Не тратьте напрасно время на ваши хитрости. Со мной это не пройдет, — сказал капитан, будто читая ее мысли. — Вы не сможете уйти, да здесь и некуда бежать. В окрестных болотах нет ни единого места, где слабая женщина смогла бы находиться без посторонней помощи. В воде полно аллигаторов и водяных змей, а на земле — медведей и диких кошек, не говоря уж…

— Вы меня принимаете за дурочку, капитан? — Габриэль не могла сдержать усмешку. — Вы думаете, что запугаете меня рассказами об опасностях, подстерегающих за каждым кустом и за каждым углом? Я всю свою жизнь прожила в Новом Орлеане!

— Да, вас холили и лелеяли в доме вашего отца и на его плантациях. Там, без сомнения, крайне снисходительно относились ко всем вашим капризам и потакали любым прихотям. Кажется, даже строгие монахини не смогли противостоять влиянию вашего отца? Как же, личная комната… — Он хрипло рассмеялся. — Ваш заботливый папочка даже не представляет, насколько это помогло нам. Вам еще предстоит узнать, что здесь — совсем другой мир. — Он перестал смеяться. — Достаточно, пора идти.

Он подтолкнул Габриэль вперед, к выходу. Распахнув дверь, она в изумлении остановилась на пороге. Где же они находятся? Ни малейших признаков цивилизации. Только их небольшая хижина, одиноко стоящая посреди буйно разросшихся кустов и очень высокой травы. Воздух, пропитанный ароматом неведомых цветов и запахом болотной гнили. Все это начало угнетать ее.

Отказываясь признаться в своей растерянности, Габриэль выпрямила спину и резко повернулась к возвышавшемуся над ней капитану.

— Не покажете ли вы мне дорогу к удобствам?.. Капитан поднял руку и широким жестом обвел вокруг:

— Вы можете выбирать…

Черт бы побрал этого мужлана! Он еще и насмехается! Габриэль взглянула на стоявших поблизости двух моряков. Молодой парень со шрамом на лице ответил на ее взгляд с тем же безразличием, с каким смотрел на нее в коридоре монастыря. Она вспомнила, что приняла его за идиота. Теперь-то она знала, что заблуждалась. Она припомнила и второго типа. Он нес тяжелый ящик в бельевую комнату, а она про себя посмеялась над его неуклюжестью. Сейчас же они смеялись над ней!

Задрав голову, Габриэль направилась к ближайшему кустарнику, а спокойный голос капитана долетел до нее вдогонку:

— Если у вас есть хоть капля здравого смысла, не забирайтесь слишком далеко.

Она не удостоила его ответом. Габриэль и хотела бы поступить вопреки его совету, но боялась. Она еще в раннем детстве наслушалась страшных сказок о тех, кто заходил слишком далеко в болото и пропадал там без следа.

Через несколько минут Габриэль появилась из-за кустов. Она морщилась, наступая босыми ногами на острые камни. Подняв глаза, она поймала оценивающий взгляд капитана. Жар медленно охватил ее, когда она впервые осознала, насколько беззащитна перед этими мужчинами. Ее батистовая кружевная ночная рубашка резко отличалась от тех, которые были приняты у обычных обитательниц монастыря. Отец настоял на том, чтобы ее не вынуждали отказываться от роскоши, к которой она привыкла до поступления в школу. Существенные суммы, которые вносил ее отец помимо обычной платы за обучение, гарантировали ей ряд привилегий как в учебе, так и в условиях проживания. Наряду с общими для всех предметами — чтением, письмом, арифметикой и историей — Габриэль по индивидуальной программе изучала литературу, языки и музицировала. Кроме того, для нее готовили еду по особому меню, которое не шло ни в какое сравнение с питанием других учениц.

Черт побери, этот отвратительный капитан прав! Настоятельные требования сохранять особое к ней отношение обернулись против нее и сыграли на руку похитителям. Она оказалась в дурацкой ситуации, целиком во власти этого безжалостного хищника, чьи глаза, чудилось, пронзали ее насквозь.

Будь он трижды проклят! Но почему он так на нее смотрит?

Габриэль Дюбэй появилась из-за густой листвы, и у Рогана защемило под ложечкой. Он знал, что и двое мужчин, стоящих позади него, затаив дыхание, тоже смотрят на нее.

Проклятая маленькая бестия! Она прекрасно осознавала, что делает, стоя в сиянии утреннего солнца, просвечивающего многочисленными бликами сквозь густую листву над ее головой. Сверкающие лучи играли в ее густых огненно-рыжих волосах, рассыпавшихся волнами вдоль спины, высвечивали кончики длинных ресниц, за которыми прятались необыкновенно чистые, ясные глаза, освещали молочно-белую кожу. Более всего смущали изящные женские формы, откровенно проступавшие сквозь прозрачную материю ее рубашки: длинные стройные ноги, мягкие изгибы тела, округлые бугорки, вздымавшиеся над грудной клеткой…

Роган резко оборвал столь бурный ход мыслей, когда эта дерзкая дьяволица двинулась прямо на него. Ее подбородок был задран высоко и гордо, но, сделав первый шаг, она вдруг споткнулась и запрыгала на одной ноге. Роган бросил взгляд на ее босые ноги, выглядывавшие из-под рубашки, и нахмурился. Следует позаботиться об этом немедленно.

Он повернулся к Бертрану. Молчаливый первый помощник, поняв все без слов, протянул ему пару поношенных кожаных сандалий. Роган почувствовал раздражение, осознав, что и Бертран, и Портер следили за ходом его мыслей. Он взял сандалии из рук Бертрана и швырнул их к ногам Габриэль, резко приказав:

— Наденьте их!

Краска прилила к ее нежным щекам:

— Pardon! Вы говорите это мне?

Когда Габриэль брезгливо повела своим изящным носиком, от напряжения у Рогана свело челюсть.

— Ни за что! — воскликнула она. — Я никогда не носила сандалии рабов и не буду.

— У нас впереди длинный путь. Мы будем шагать до наступления темноты почти без отдыха. Можете идти в этих сандалиях или босиком. Выбор за вами.

Красивое личико снова исказила гримаса. Ничего не ответив, она осталась непреклонной. Роган повернулся к товарищам:

— Хорошо, пошли.

Подняв нехитрые пожитки, Бертран с Портером пошли впереди, а Роган подтолкнул упрямую заложницу, поставив перед собой.

— Что вы делаете?

Роган сверху вниз посмотрел в ясные глаза, устремленные на него:

— У меня нет времени и желания отвечать на глупые вопросы.

Девушка мгновенно парировала:

— Но мы ведь с утра ничего не ели!

Раздосадованный ее протестом, Роган попытался подтолкнуть ее вперед, однако Габриэль отскочила в сторону и безапелляционно заявила:

— Я голодна!

Роган чуть не зарычал. Схватив Габриэль за руку, он опять поставил ее впереди себя. Она окинула его величественным взглядом. Роган с окаменевшим лицом снова приказал:

— Идите!

Он чуть не рассмеялся, когда девушка все-таки сделала первый шаг, но тут же нахмурился, потому что Габриэль сразу напоролась на острый камень, однако двинулась дальше.

Упрямая маленькая бестия! Она еще хлебнет лиха! Он крепко стиснул зубы, когда его взгляд упал на массу рыжих волос, рассыпавшихся вдоль узкой спины Габриэль. Волнистые пряди доходили почти до ягодиц, рельефно выступавших под покровом тонкой материи.