— Я же запретила тебе разговаривать с ним, — стремительно вошла в палатку Бринн с деревянной миской в руках. — Он слишком слаб, и болтовня только повредит ему. Ты хочешь, чтобы все мои старания пошли прахом? Я больше не позволю тебе оставаться с ним наедине.

— Он сказал, что ему стало полегче.

«Боже праведный, неужели он опять оправдывается перед этой рабыней?», — подумал Гейдж о себе с отвращением.

— Разумеется, лучше, но он еще слишком слаб, а мы должны поддерживать его силы. — Бринн присела у кровати Малика, и ее голос стал глубоким, зазвучал нежно и ласково: — А теперь я напою тебя крепким бульоном, постарайся хорошо поесть. Я знаю, тебе не хочется, но каждая капля подкрепит тебя. Ладно?

Малик согласно кивнул, не сводя глаз с ее лица.

Бринн принялась аккуратно кормить его с ложки.

Потоптавшись у кровати друга, Гейдж почувствовал себя никому не нужным. Женщина не желала его видеть, а Малик был полностью поглощен бульоном и своим ангелом. Гейдж вернулся к своей подстилке, разостланной посреди палатки. Сев на нее, он решил понаблюдать за кормившей Малика женщиной. Как мог его друг разглядеть в ней ангела? Сияние? Ну уж нет, только в полком бреду он мог увидеть такое в этой Бринн из Фалкаара.

В ней, несомненно, светился живой ум, но скорее всего язвительный. Лицо ее было неприветливым и властным. В его выражении не проскальзывало ни доброты, ни мягкости. Она казалась погруженной в свои мысли, хмурилась, но неукротимое влечение к ней владело им с тех пор, как она впервые вошла в палатку. Впрочем, повнимательнее присмотревшись к ней, Гейдж заметил сходство с тем соблазнительным образом, который пытался нарисовать ему лорд Ричард. Светло-каштановые вьющиеся волосы, тщательно зачесанные назад, густыми волнами ниспадали почти до пояса; выцветшее коричневое платье облегало налитую грудь и покатые плечи, обрисовывая стройное гибкое тело. Большой яркий рот, горделиво изогнутая линия алых губ. Тонкие черные брови выгибались изящной дугой. Лучистые золотисто-карие глаза выделялись на ее лице. Матово-смуглое, оно поблескивало в полумраке палатки. Наверное, из-за этого Малику и почудилось небесное сияние.

Гейдж не сводил с нее глаз, и Бринн это почувствовала. Отвернувшись от Малика, она посмотрела ему прямо в глаза. Их взгляды скрестились всего на миг, но в ее взоре отражался вызов ему и… страх?

Пожалуй, Малик прав, в ее нелегком положении ей трудно защитить себя.

Гейдж поймал себя на мысли, что был бы рад, если бы она боялась его. Глупости. Малик прав: нельзя бороться против беззащитных женщин. Даже если она и раздражает его, он не должен пользоваться своим положением и подавлять ее, надо преодолеть это чувство.

И все же он ничего не мог с собой поделать. Проклятие! С самого первого раза, когда она взглянула на него, он почувствовал неприязнь к ней и… влечение.

— Вот и хорошо. — Бринн поставила миску и нежно обтерла губы Малика салфеткой. — Теперь можешь еще поспать.

— Я не хочу… — поспешил возразить Малик, но тут же устало зевнул. — Впрочем… я немного устал.

— Ну конечно. — Она нежно прикоснулась к его вискам. — Твоему телу предстоит еще долго бороться за здоровье и надо дать ему отдохнуть.

— А ты будешь здесь, когда я проснусь?

— Я никуда не уйду от тебя. — Бринн положила руку на его рану. — Как видишь, мы будем спать вместе.

— Только спать? Какое бесполезное… — он дотронулся указательным пальцем до ее щеки, — сияние… — Закрыл глаза и тут же глубоко заснул.

Но она не могла спать. Бринн кожей чувствовала, что Гейдж с трудом удерживается от желания кинуться к ней.

— Что ты уставился на меня? — свистящим шепотом спросила она.

— Потому что мне так хочется. Ты мне кажешься… необычной.

Она глубоко вздохнула, и он снова удивился необычайной выдержке этой женщины.

— Во мне нет ничего необычного, и мне не нравится, когда меня разглядывают. Твой друг вне опасности. Разве тебе нечем больше заняться?

— Нет ничего важнее Малика. — Гейдж растянулся на своей подстилке, не спуская с нее глаз. — И потом я тоже устал. Ты с Маликом, может, и поспала днем, а я нет.

— Сам виноват. Я же говорила тебе, что ему будет лучше.

— Я не поверил тебе.

— А ты вообще-то кому-нибудь веришь?

Он улыбнулся.

— Конечно. Малику.

— Тогда радуйся, что он жив. — Бринн опечалилась. — Страшно никому не доверять.

— А кому веришь ты?

Бринн долго молчала.

— Я верю Селбару, — с некоторой заминкой ответила она.

— Кто такой этот Селбар?

— Неважно. — Она словно пожалела о своей откровенности, быстро заговорив о себе: — Глупо с твоей стороны не доверять мне, когда ты и себя-то не можешь вылечить.

— У меня хватает ума не поддаваться панике, когда пустозвоны уверяют меня, что надежды нет.

— Ты прав. Надежда до последнего должна оставаться с нами. — Бринн закрыла глаза. — Похоже, ты не такой темный, каким показался мне сначала.

— Благодарю вас, — иронично ответил Гейдж.

Негодование вновь затопило его. Правда, Малик выздоравливал, и это делало Гейджа счастливым. Однако эта женщина выводила его из себя. Даже то, что она лежала в постели рядом с Маликом, еле удерживало его от желания встать и…

…И что?

Он еще не понимал, что впервые в душе его зарождалось дикое и страстное чувство, оно ломало и мучило его, и он ничего не мог поделать. Обычно он властвовал над собой и обстоятельствами, но теперь он оказался бессилен что-либо изменить, оставалось только взять себя в руки.

Ничего, скоро все образуется. Малик поправится, и тогда Гейдж снова станет хозяином положения. Он закрыл глаза и приказал себе заснуть.

«Селбар. Кто такой этот, черт побери, Селбар?» — билось в мозгу.

3

16 октября 1066 Редферн, Англия

— Простите, что нарушаю ваш покой, милорд, — робко произнес Делмас, останавливаясь в дверях и не решаясь войти в зал. — Но я хотел бы поговорить с вами о моей жене.

Ричард недовольно оторвался от кубка с элем. Господи, разве мало он натерпелся в последнее время, чтобы выслушивать еще и этого скулящего паршивого зайца! Битых два дня не отстает от него, сразу с тех пор, как он вернулся в Редферн.

— Пошел вон, иначе я поджарю тебя на вертеле, как поросенка.

Делмас вздрогнул, но ни на шаг не отступил.

— Вы должны вернуть ее мне.

— Должен? — Ричард хлебнул большой глоток эля. — Я… должен? — с угрозой повторил он, поднимаясь с кресла.

— Нехорошо разлучать мужа и жену, милорд.

— Правда? — Ричард неуверенной походкой пересек зал. Жаль, что он так накачался элем и теперь не сможет проучить эту нахальную свинью. — Ты смеешь учить меня, что хорошо, а что плохо?!

— Я только… — Делмас облизал пересохшие губы. — Что вы, милорд! Вы, как всегда, правы, самое лучшее для вашей свободы — подарить Бринн норманну, просто мне кажется… Она должна вернуться ко мне, — решительно проговорил он.

— Молодая жена — слишком жаркий огонь для такого старика, как ты, — колко заметил Ричард. — Такой лакомый кусочек лучше приберечь для норманна.

— А как же ваша госпожа? — нерешительно прибегнул к последнему доводу Делмас, — Эдвина не сможет обходиться без Бринн.

Резким ударом Ричард свалил его на пол.

— Моя жена — моя забота, паршивый заяц.

Святые угодники, как ему опротивели осуждающие взгляды ничтожной челяди! Даже Алиса посмела противиться ему, когда он решил затащить ее к себе в постель, оторвав от забот об Эдвине. Ничего, он проучил дрянную девчонку, а теперь заставит уважать себя и эту трясущуюся крысу.

— Твоя, значит! — Он ударил Делмаса плашмя по шее. — Заткнись, иначе…

— Простите меня, милорд. — Делмас поспешно отполз на безопасное расстояние. — Я только подумал, что здесь для вас будет больше пользы от Бринн. Может, вы захотите от нее еще чего-нибудь…

Он поднялся на ноги и полными отчаяния и ужаса глазами смотрел, как Ричард в ярости снова направляется к нему. Делмас глубоко вздохнул и решился:

— Я просто хотел сберечь для вас клад. Норманны и так уж почти до нитки обобрали нас.

— Клад? — замер на полпути Ричард. — Ты его о чем?

— Моя жена знает, где спрятаны сокровища.

— Гнусное вранье!

— Нет-нет, чистая правда, — на всякий случай он отступил на шаг. — Мне не удалось выпытать у нее, где лежит его богатство, но вы сумеете разговорить ее. Подумайте, милорд, Вильгельму достанется всего лишь Редферн. Если вы возьмете клад, то, спрятав его от Вильгельма, вы потом сможете обменять его на свое прежнее состояние.

Даже если этот раб врет, то все равно вопросы не помешают.

— Где клад?

— В Гвинтале.

Название ничего не говорило Ричарду.

— В Уэльсе?

Делмас в нерешительности помялся.

— Не уверен, что именно там.

— Так ты ничего не знаешь? Только болтаешь!

— Я встретил Бринн в лесу, далеко от маленькой деревушки под названием Кайт в Уэльсе. Мне не удалось заставить ее рассказать о Гвинтале.

— Тогда откуда тебе известно о кладе?

— Все в деревне знают о Гвинтале и зарытых там сокровищах. Ее отец проболтался об этом в сильном подпитии. Он вечно бубнил о каком-то небольшом острове.

— Остров! — недоверчиво поморщился Ричард. — Разве может простая женщина отыскать маленький остров в огромном море? Или ты предлагаешь мне наугад бороздить моря?

— Я уже сказал вам, милорд, что встретил Бринн в лесу, далеко от Кайта. Она шла по дороге к деревне Селкирка, которая стоит у моря. Значит, она-то уж наверняка знает, где лежит остров.

— Может быть.

Заметив интерес в глазах Ричарда, Делмас осмелился приблизиться к нему еще на шаг.