Анна Кэмпбелл - Полночный соблазн

Сжав Дженевив в объятиях, Ричард повалил ее на солому. Пыль закружилась вокруг хороводом, сверкая в солнечных лучах, словно крошечные звездочки. Дженевив покорилась с восторгом. Ее глаза были закрыты. Ричард подмял ее под себя, взывая к древним женским инстинктам принимать и отдаваться.

Ее гнев, боль и жалость к себе отступили. Все, что натворил лорд Невилл, все, что наговорил ей отец, – все это теперь не имело значения.

Подрагивавшие от волнения пальцы Ричарда приспустили платье Дженевив с плеч, открывая грудь, лаская, сминая нежные округлости, сдавливая розовые соски. Живот Дженевив подрагивал в такт ласкам – она тихо постанывала.

Ее руки скользили по спине Ричарда, гладили упругие мышцы, впивались в плечи. Казалось, ночью она хорошо изучила тело Ричарда, но теперь заново открывала его для себя.

Когда Ричард слегка приподнялся над ней, Дженевив принялась целовать его грудь и касаться языком ореола сосков, ее ладонь двинулась вниз по плоскому животу. Она чувствовала, что его плоть напряжена и мучительно распирает узкие брюки. Ладонь накрыла выпуклость – Ричард в ответ издал звук, похожий на приглушенное рычание.

Дженевив видела, как потемнели его глаза. Она осторожно погладила выпуклость. Его плоть была большой и очень твердой. Огромной… Как он вообще сумел проникнуть в нее?

Дженевив потянула за пояс брюк. Пуговицы поддались, одна оторвалась и упала в сено. Ее ладонь накрыла восставшую плоть.

– Покажи, что надо делать, – хриплым голосом попросила она.

Его рука накрыла ее ладонь, двигаясь ритмично и уверенно. Ричард навалился сверху, задирая юбки и подбираясь все выше. Дженевив застонала, подаваясь вперед, навстречу его руке. О каком упрямстве, о каких принципах могла идти речь, если она хотела его больше всего на свете!

– Ричард? – окликнула она, часто дыша.

Он взглянул ей в глаза, прядь волос упала на лоб.

– Прости, милая. Знаю, что слишком тороплюсь.

– Так сделай это. Я так хочу тебя.

– Ты заслуживаешь лучшего, – с тоской произнес он.

– Возможно, – улыбнулась Дженевив.

Она осторожно провела ладонью по его покрытой щетиной щеке. Что-то изменилось в его лице. Глаза потеряли темный демонический блеск и смотрели теперь с нежностью.

– Так может, тебе не следует… – начал он.

Она прижала ладонь к его губам, заставляя замолчать.

– Правда в том, что я все равно хочу тебя.

– Я не подведу тебя, милая.

– Не давай обещаний, которые не сможешь выполнить.

Она сжала его ягодицы, притягивая к своим бедрам и тем самым давая понять, что дальнейший диалог не нужен.

Ричард вошел в нее быстро, без тени сомнения, скользнул в шелковые путы, не встретив сопротивления. Дженевив была влажной и горячей. Ричард двигался с восхитительной легкостью. Если прошлой ночью он боялся причинить ей боль, то теперь было очевидно, что Дженевив приветствует быстрый танец, вершившийся между ними.

Они сплетались в объятиях, часто дыша, касаясь ладонями и губами, шепча нежные слова. Каждая мышца напрягалась и опадала в такт удивительным ласкам. У Ричарда сжималось сердце от нежности и любви, когда он видел счастливое выражение на лице Дженевив. Она принадлежала ему сейчас безраздельно.

Частые вздохи и нежный стон возвестили о том, что Дженевив близка к пику наслаждения. Ричард чуть замедлил темп, опасаясь опередить ее, и, лишь когда она вскрикнула и впилась в его плечи ногтями, он почувствовал облегчение. Доставить ей удовольствие было важнее его собственного удовлетворения.

Ричард, вспомнив о том, как безрассудно действовал прошлой ночью, рискуя зачать внебрачного ребенка, обещал себе сдерживаться до последнего и пролиться Дженевив на живот. Но в этот момент она, еще слегка подрагивая от наслаждения, открыла глаза, полные настоящей женской любови, и улыбнулась. Ричард не смог сдержаться – извергся в шелковые глубины, проклиная себя за слабость.

Не выходя из нее, Ричард перекатился на спину, прижимая любимую к себе. Ему не хотелось терять с ней связь ни на секунду. Эта призрачная близость, кажущаяся взаимность могли ускользнуть, не оставив и тени, и он отчаянно цеплялся за возможность их продлить.

Дженевив смотрела на него, и солнце искрилось в ее волосах, перепутанных с сухими стебельками травы. Глаза ее сверкали, на губах блуждала блаженная улыбка. Она была само изящество – тонкая, как тростник, нежная, как паутинка. Истинная драгоценность.

Ричард смежил веки, ожидая, пока сердце прекратит свой дикий галоп. Любовь к Дженевив захватывала его, была всеобъемлющей, подчиняла каждую клетку тела. Это было непривычно и пугающе, но заставляло постоянно хотеть большего.

Дженевив шевельнулась, пытаясь высвободиться, но Ричард не позволил ей этого. Он не хотел, чтобы она двигалась или говорила, ведь это будут новые упреки или напоминание о разделявших их барьерах. Пусть мир катится в тартарары, но тут, в полутемной конюшне, пусть царит настоящая любовь.

Настоящая любовь… в конюшне…

Должно быть, он сошел с ума!

– Милая, – шепнул Ричард, стряхивая с себя сладкую негу. Он перекатился на бок.

– Что? – чуть сиплым голосом спросила Дженевив, небрежным движением отбрасывая с лица волосы.

– Мы в конюшне, – заволновался Ричард.

– Ты думал, я не знаю? – нахмурилась Дженевив, словно подвергая сомнению его здравомыслие.

– А если кто-то войдет? Вдруг нас слышали? – Его охватило ужасное предчувствие. – Где, черт возьми, Уильямс?

Дженевив приподнялась на локте, изучая его. Ричард хмурился, и это показалось ей забавно. Кажется, он уж слишком печется о ее репутации.

– Уильямс обучает Джорджа верховой езде, – ответила она. – Пару часов их точно не будет.

Ричарда это ничуть не успокоило. Он проклинал свою несдержанность. Это же надо: проснулся и сразу же набросился на бедную девушку, не заботясь о последствиях! Ричард вскочил и застегнул брюки. Одной пуговицы не хватало. Дженевив наблюдала за ним, улыбаясь. Ей казалось забавным, что Ричард так суетится. Лондонский повеса, пытающийся скрыть свое прелюбодеяние.

– Откуда это волнение, сэр Ричард? – поддразнила она. – Волнуешься за свою репутацию?

– Я беспокоюсь за твою репутацию, милая, – не поддаваясь на шутливый тон, отозвался Ричард.

Он принялся озираться. Смятый темный ком, слабо напоминавший безупречную верхнюю одежду, валялся в углу у стены. В кармане нашлись часы. Они показывали половину десятого.

– Ты очень мил, – тихо сказала Дженевив.

– Мил? – Ричард изумился. – Я?

Дженевив села и принялась оправлять платье.

– Да, ты очень мил. – Она смотрела с вызовом, но в глазах плясали искорки смеха.

– Я бываю очень разным, миледи. – Ричард хмыкнул и сложил руки на груди. – Но уж точно не милым.

– Перестань хмуриться и поцелуй меня. – Дженевив внезапно вскочила и схватила его за руку.

Ошеломленный, Ричард смотрел на нее. Он ожидал, что она будет жалеть о содеянном, что раскаяние подтолкнет ее к новым обвинениям в его адрес, однако она… заигрывала!

Неужели Дженевив больше не ненавидит его?

– Значит, ты на меня не сердишься?

– Ну, полного прощения не жди, – предупредила Дженевив. – Однако сердиться на тебя… Сейчас? Точно нет!

– Но ты все равно считаешь меня обманщиком. – Ричард осторожно привлек Дженевив к себе. – И готова целовать меня и дальше?

– Видимо, я слегка повредилась рассудком, – ответила девушка, пожимая плечами.

Ричард коснулся ее подбородка. Доверчиво, как ребенок, она закрыла глаза, ожидая поцелуя. Это было так прекрасно – знать, что в любимой женщине нежность к тебе заслоняет все дурные мысли и эмоции. Ричард поцеловал Дженевив осторожно, как будто впервые делал это, и отстранился.

– Вот видишь? – пробормотала еле слышно Дженевив. – Ты ласковый и милый.

Ноздри Ричарда раздулись от возмущения.

– Это доказывает, что ты совершенно не разбираешься в мужчинах.

– Возможно, – задумчиво произнесла Дженевив и прищурилась. – Пусть я не разбираюсь в мужчинах, зато я точно начинаю разбираться в тебе.

– И ты думаешь, что я злодей, которому надо срочно убираться в Лондон, – напомнил ей Ричард.

Она рассмеялась.

– Да, ты ужасный злодей. Но насчет Лондона я готова поспорить, ведь у тебя наверняка есть пара веских аргументов не ехать.

– Какие же? – Ричард понимал, что надо срочно отправить Дженевив в дом, пока их никто не видел, но любопытство оказалось сильнее.

– Например, ты божественно целуешься.

Божественно? Ричард поймал себя на том, что слегка приосанился.

– Только целуюсь?

Она покраснела: интригующая смесь чувственности и неопытности.

– Не только. Перестань напрашиваться на комплименты!

Он улыбнулся, а затем посерьезнел.

– Скажи, милая, почему ты так просто отдалась мне?

По мере того как молчание затягивалось, Ричард начал жалеть о заданном вопросе.

Дженевив колебалась. Она не могла сказать, что под маской разглядела совсем другого Ричарда Хармзуорта. Дженевив долго гнала прочь хорошие мысли на его счет, но они взяли верх. Ей почему-то не хотелось признаваться в этом мужчине, которого она, кажется, успела полюбить. Он слишком долго лгал ей.

– Прости, я зря спросил.

Дженевив вздохнула.

– Ты постоянно пытаешься залезть мне в душу.

Ей было трудно ответить на вопрос Ричарда. Если прошлой ночью ею могли руководить любопытство и нервное потрясение, которое она перед этим пережила, поиск утешения, по крайней мере, то теперь она действовала лишь на основании инстинкта. Страсть подсказала ей, что нужно делать.

– Это потому, что ты все время отгораживаешься. Я пытаюсь понять тебя, – пояснил Ричард. – Прошлой ночью ты была в ярости.

– Да, была.

Она была в ярости, потому что он ее обманул. Однако своими действиями, даже своим маскарадом Ричард Хармзуорт не успел ей ничем навредить, в отличие от лорда Невилла, которого викарий считал достойным джентльменом.