Анна Кэмпбелл - Полночный соблазн

О, как же она ненавидела сэра Хармзуорта!

Его губы были мягкими и осторожными, тогда как Дженевив вложила в поцелуй весь свой гнев, все свое отчаяние. Его руки не держали ее насильно, а лишь осторожно гладили по спине. Если бы она вздумала отстраниться, Ричард не стал бы ее неволить. Если бы попыталась сбежать, не стал бы преследовать.

Закрыв глаза, Дженевив отдалась эмоциям. Гнев, кипевший в душе, утих. На смену явилась жажда – темная, первобытная, отметающая сомнения и обращающая ненависть в прах.

Поцелуй получился жадным, голодным. Ричард ответил на него с той же страстью. Дженевив застонала, прижимаясь все теснее, впиваясь в его спину и плечи пальцами в попытке быть еще ближе.

Возбуждение в теле нарастало, пока не превратилось в расплавленную лаву. Гнев, сладость, бешенство и дикое желание слились воедино. Дженевив хотелось одного: чтобы сильные мужские руки бросили ее на пол, сильное мужское тело подмяло ее под себя, слившись с ней в невероятном экстазе.

В последней попытке остановиться, Дженевив отскочила. Она едва не задыхалась. Ричард смотрел на нее, часто дыша, синие глаза его потемнели от желания.

Дженевив зажала рот ладонью, словно не доверяла самой себе.

– Как же я тебя ненавижу, – простонала она беспомощно. – Да заберут черти в преисподнюю твою черную душу! – Она подхватила юбки и стремглав выбежала из часовни.

Ричард ошеломленно смотрел ей вслед.

– Папа, лорд Невилл напал на меня прошлым вечером. – Дженевив наклонилась над рабочим столом отца, чтобы привлечь его внимание.

Эту ночь она провела без сна, и лишь пистолет под подушкой давал ей призрачное успокоение. Она не знала, кого именно боялась: приспешников лорда Фэрбродера или Ричарда Хармзуорта. Дженевив металась в постели до самого утра, пока Доркас не принесла ей чай.

Должно быть, она была слишком наивной, если полагала, что отцу есть хоть какое-то дело до ее благополучия. Вернувшись из Лейтон-Корта, он засел в библиотеке за книги, даже не уточнив, все ли с ней в порядке. Подобное пренебрежение ранило Дженевив, но она все-таки надеялась на понимание отца. Даже тетя Люси, возмущенная тем, что лорд Невилл увез девушку в экипаже без сопровождения, квохтала все утро, словно наседка.

– Вздор! – отмахнулся викарий. Его лицо выражало крайнюю степень раздражения, когда он поднял глаза от книги. – Вчера ты вызвала переполох в доме герцога. Уж не знаю, что ты натворила, но ты выставила нашу семью в невыгодном свете.

– Что? – Дженевив не верила своим ушам. – Это не я вызвала переполох, а поведение лорда Невилла. Он повел себя недостойно. Ты должен отказать ему от дома, как и Гринграсу.

Отец нахмурился.

– Я слышал, как герцог Седжмур говорил о нападении. Зачем ты выдумала эти гадкие небылицы? Не знаю, чего ты хотела добиться своей клеветой. Я заявил герцогу и его гостям, что лорд Невилл – настоящий джентльмен.

– Неужели? – воскликнула Дженевив. Она приспустила с плеча домашнее платье, обнажая потемневшие до черноты синяки. – А что ты скажешь на это, отец? Или, по-твоему, именно так обращаются с дамами настоящие джентльмены?

– Дженевив, лорд Невилл хочет сочетаться с тобой браком! – В голосе викария звучала мольба.

– Отец, ты слышал, о чем я тебе говорю? – всплеснула руками девушка. О каком браке помышляет отец?! – Лорд Невилл напал на меня, пытался мной овладеть!

Но ее отец словно оглох.

– Ты выбрала нелепый способ для отказа, наговаривая на благородного человека, дочка. А ведь это очень хорошая партия для тебя. Если ты выйдешь замуж за лорда Фэрбродера, я обрету покой. Что станет с тобой, когда я умру? У тебя не останется никаких средств к существованию. Я волнуюсь за твое будущее, малышка.

У Дженевив сжалось горло. Много лет отец не называл ее малышкой, и сейчас весь ее гнев разбился об это слово, словно морская волна о волнорез. Кровь отхлынула от лица.

– Даже до событий вчерашнего вечера я не могла бы выйти за него замуж, – пробормотала она. – Он же такой… старый.

Словно обретя силы в ее ослабевшей самозащите, викарий встал и выпрямился.

– Зато великодушный! И он готов взять бесприданницу! Готов и дальше поддерживать нашу семью деньгами.

Дженевив смотрела на отца с ужасом.

– И ты способен просто… продать меня?

– Какие некрасивые слова ты используешь, – поморщился викарий. – Ты будешь жить в большом красивом особняке недалеко от меня. Мы будем продолжать работать вместе.

Ну конечно! Ее отцу важен лишь собственный комфорт. Какая удача – обрести богатого зятя и одновременно сохранить молчаливую талантливую работницу, которая будет приносить ему успех и признание в научном мире!

Ее отец готов был отдать свою дочь отвратительному лорду Фэрбродеру без единого колебания. И вот в чем ирония: единственным человеком, который хотел этому помешать, был пресловутый сэр Ричард Хармзуорт.

– Тебе даже неважно, что твой покровитель ударил меня? – тихо спросила Дженевив.

Викарий опустил голову, избегая ее взгляда.

– Глупо с твоей стороны думать о таких мелочах, когда речь идет о достойном муже. Эта твоя неблагодарность… такая нехристианская.

– Нехристианская? Значит… – откликнулась Дженевив и сморгнула слезы.

Приняв ее тихий тон за покорность, отец приблизился и коснулся ее руки.

– Малышка, я понимаю, будущий брак пугает тебя. Это нормально. Но ради себя самой, подумай над предложением лорда Невилла. Уверен, если он и был несколько… несдержанным, то уже сегодня раскаялся в этом. Это твоя недоступность и невинность сделали его таким… порывистым.

Щеки Дженевив вспыхнули. С прошлой ночи она точно не была невинной.

– Отец, лорд Невилл был не просто несдержанным. Он хотел меня изнасиловать. И я не смогу забыть этого, какие бы аргументы ты ни приводил. Я не выйду за него замуж лишь для того, чтобы тебе жилось комфортно. – Она помолчала, а затем решилась: – И больше не буду работать вместе с тобой. Отныне мои труды – только мои труды.

Отец отдернул руку, словно обжегся.

– Что? Какие еще твои труды? Ты всего лишь мой помощник!

Дженевив уставилась на отца. Утренний свет, проникавший в окно, ложился на его изборожденное морщинами лицо. Он выглядел возмущенным и совершенно уверенным в себе. Похоже, ему и в голову не приходило, что дочь заявила свои права всерьез.

За последние пять лет викарий не написал ни единого слова. Даже сопроводительные письма за него писала Дженевив. Он так привык пользоваться ее преданностью и доверчивостью, что стал забывать, что за доброту надо платить добротой.

Как же теперь она радовалась, что не доверила отцу правду о своих недавних исследованиях! Теперь уже никакое чувство долга не заставит ее отозвать будущую статью о семейной реликвии Хармзуортов из печати. Публикация исследований заставит научный мир считаться с ней.

– Я была не только помощницей, – тихо произнесла Дженевив.

– Несколько лет назад лорд Невилл пришел ко мне и просил твоей руки. Я слишком долго ждал. Надо было выдать тебя за него еще тогда, когда ты не была такой строптивой. Ты научилась дерзить, Дженевив. Забыла, чем обязана лорду Невиллу.

Девушка поняла: отец яростно защищает свой уютный мирок, в котором ему отлично жилось за чужой счет. Он считает ее вполне допустимой жертвой во имя своего комфортного существования.

Ну уж нет! Она скорее умрет, чем выйдет замуж за лорда Невилла Фэрбродера!

Ричард проснулся и сразу почувствовал запах конского навоза. Ложе под ним было слишком твердым, над ним тянулись длинные деревянные балки. Он поморгал, глядя вверх, и попытался сообразить, где находится.

Конюшня викария… Ну конечно! Опасаясь оставить Дженевив без защиты, он уснул возле стойла, подложив под голову плащ.

Повозившись, Ричард стряхнул с себя солому.

– Кто здесь? – раздался испуганный женский голос.

Только тут Ричард понял, что именно его разбудило. Женский плач.

Приподнявшись, он вытянул шею. У дальней стены стояла Дженевив, закрыв рукавом лицо. Он тотчас вскочил на ноги.

– Милая, в чем дело? Почему ты плачешь?

Дженевив принялась торопливо вытирать слезы.

– Что ты тут делаешь? – спросила она глухо.

У нее был такой несчастный голос, что у Ричарда сжалось сердце. Ему так хотелось надеяться, что она плачет не из-за их вчерашнего разговора.

– Я ночевал здесь, – признался он, осторожно приближаясь. – Не хотел оставлять тебя одну.

– Я не одна. Со мной мои прекрасные, чуткие родные, – горько произнесла Дженевив.

– Я опасался, что Фэрбродер подошлет Гринграса.

Дженевив отошла к узкому окну, подальше от Ричарда. Солнце стояло высоко, в его косых лучах кружились пылинки. Внутри конюшни было полутемно и пахло конским навозом.

– Уверена, лорд Невилл не стал бы уже наутро повторять нападение. – Дженевив шмыгнула носом.

– Бдительность не бывает лишней.

– Да что ты вообще ко мне привязался? – простонала девушка. – Ты ведь получил свое! Я даже предлагала тебе подвеску… Чего тебе нужно?

– Ты нужна мне.

Она горько рассмеялась и отвернулась, украдкой вытирая слезы.

– Прекрати глумиться надо мной.

Ричард внезапно чихнул.

– Я волнуюсь за тебя, – пробормотал он, едва перестало свербеть в носу. – Иначе какого дьявола я ночевал бы в этой конюшне. В доме Кэмерона меня всегда ждет мягкая постель. Скажи лучше: почему ты плачешь?

– Я не хочу с тобой разговаривать, – угрюмо произнесла Дженевив и уселась у стены прямо на солому.

– Жаль. – Ричард опустился рядом с ней. Ему так хотелось обнять ее, погладить по голове, но он понимал, что прикасаться к Дженевив пока не стоит.

– Оставь меня в покое! – Она уронила голову на колени и закрыла ее руками.

– Не могу, – признался Ричард.

Он почесал заросший щетиной подбородок. Ему просто необходимо было побриться и хорошенько вымыться. Но чистая совесть была куда более необходима.