– Ты презираешь меня, но поверь, не так сильно, как я сам презираю себя.

Ричард сделал еще шаг к Дженевив. Пламя свечей заколыхалось. Его лицо еще никогда не казалось девушке таким красивым и таким чужим. Он разбил ей сердце. Он хладнокровно шел к своей цели и добился того, чего хотел.

Лжец!

Дженевив резко отвернулась, наклонилась к лежащей на полу нижней юбке и принялась ощупывать кружевную ткань. Она не хотела вспоминать о том, как торопливо руки Кристофера… – Ричарда! – снимали с нее одежду, как его ладони скользили по ее телу. Вспомни Дженевив об этом – и слезы бы вскипели в глазах, а этого она хотела меньше всего. Дженевив хотела выглядеть сильной, хотела обдать предателя презрением и холодом.

Дженевив нащупала кармашек в складках юбки и, развязав тонкую тесьму, извлекла небольшой тканевый мешочек. Медленно протянув руку вперед, девушка показала Ричарду сверкающую камнями драгоценность.

– Твоя цель достигнута. Соблазн сработал.

Его глаза потемнели, на щеке задергалась мышца.

– Это подвеска? – упавшим голосом спросил Ричард.

– Конечно, это подвеска, – огрызнулась Дженевив. Она вздохнула. Что толку кричать и срываться теперь, когда все кончено? Все, что ей оставалось, – уйти с гордо поднятой головой. Единственная роскошь, которую она могла себе позволить.

– Ты носила ее с собой? – Он покачал головой. – Вот почему никто ее не нашел.

– Ну, твоим людям не повезло.

Его губы изогнулись.

– Не было никаких моих людей. Дженевив, я понимаю, ты не можешь теперь мне верить, но…

– О, это первое твое заявление, с которым я готова согласиться. Да, я не верю ни единому твоему слову.

Его кулаки сжались.

– Я больше никогда не обману тебя, милая. Я в ответе только за первое вторжение. Я никогда не напал бы на твоего отца и тетю. Я ни за что не причинил бы зла невинным людям из-за какой-то подвески.

– Не причинил бы зла? – Дженевив горько рассмеялась. Горечь и обида жгли ее, словно кислота. Она хотела говорить равнодушно и холодно, но не справлялась с выбранной ролью. Ей было так больно, больно до дурноты.

– У тебя немало причин меня ненавидеть, это так…

– Ого, сэр Ричард, а вы становитесь все откровеннее.

– Да послушай же! Я не собирался обижать тебя или причинять вред!

– Конечно, не собирались, сэр Ричард. Вы просто не думали обо мне, а думали только о себе. – Она вновь протянула ему подвеску. – Забирайте и убирайтесь прочь.

Потрясенный, Ричард смотрел на ее ладонь, дрожащую, неверную. Этот жест, полный презрения, ставил крест на всех его надеждах. Стальная змея в животе еще сильнее сдавила его внутренности.

– Дженевив, я…

Она вызывающе вздернула подбородок, изо всех сил стараясь не заплакать. Только не перед ним, не сейчас.

– Забирайте и будьте прокляты!

Неудивительно, что мистер Кристофер Эванс так интересовался ее исследованиями. И хорошо, что он не знает о тех сенсационных выводах, которые она сделала в своей статье. Когда статья увидит свет, она будет отомщена. Смеется тот, кто смеется последним… Не так ли?

Увы, мысль о мести нисколько не умаляла боль предательства. Дженевив хотелось заползти в темный угол и дать волю слезам.

Ричард протянул руку и отвел ее запястье. Казалось бы, у столь отвратительного человека должно быть холодное, неприятное прикосновение, как у жабы. Но его пальцы были теплыми.

– Мне не нужна больше подвеска.

Почему он отказывается взять фамильную реликвию, ради которой задумал свой гадкий план? Или он что-то знает? Мог ли он тайком прочитать ее рукописи? Узнать секрет, который должен взорвать ученый мир столицы?

– Думаю, нужна, – процедила девушка сквозь зубы, буравя Ричарда взглядом.

Он покачал головой.

– Оставь себе.

– Я что, еще и умолять вас должна? Умолять забрать то, за чем вы так долго охотились? Вы явно переоцениваете свое обаяние.

– Сейчас я точно не чувствую себя обаятельным, – вздохнул Ричард.

Он наклонился вперед и коснулся ее пальцев губами. Поцелуй был таким нежным, что Дженевив невольно затрепетала. Ричард поцеловал каждый ее палец. На мгновение она едва не поддалась его нежной ласке и даже закрыла глаза, но опомнилась и одернула руку.

– Вы пожалеете, что отказались от подвески, но будет поздно.

– Поздно? – Он нахмурился.

– Вы уедете и больше никогда не вернетесь в Литтл-Деррик.

Ричард упрямо качнул головой.

– Нет.

Дженевив насупилась.

– Вы должны убраться из моей жизни, неужели не ясно? И никогда больше не прикасайтесь ко мне!

Мука исказила его лицо.

– Зачем ты поступаешь с нами так жестоко?

– С нами? – Дженевив горько усмехнулась. – Сегодняшний вечер был ошибкой.

Ричард слабо улыбнулся.

– Прекрасной ошибкой, не так ли?

Ее щеки вспыхнули. Говоря о вечере, она даже не вспомнила о лорде Невилле, а думала только о ласках Кристофера… Ричарда Хармзуорта, подлого, вероломного обманщика.

– Я не хочу вас больше видеть.

Ричард снова покачал головой.

– Я понимаю твои чувства, но уехать не могу. Ты в опасности, и я тебя не оставлю.

– Самая большая опасность на моем пути – это вы! – выкрикнула Дженевив резко.

– Я должен защитить тебя от лорда Невилла.

– А кто защитит меня от вас?

И снова мускул задергался на его щеке.

– Не надо бояться меня.

Дженевив зажмурилась. Она чувствовала себя слишком измученной, чтобы продолжать этот бесполезный спор.

– Учтите, я в последний раз предлагаю фамильную драгоценность Хармзуортов.

– Единственная драгоценность в моей жизни – это ты.

Сердце Дженевив сжалось от боли. Это была такая сладкая ложь, в нее так хотелось поверить – без оглядки броситься в объятия любимого мужчины, предавшего ее!

Она отступила назад и убрала подвеску за спину.

– Довольно пустых слов, сэр Ричард.

– Ты подвергаешь себя опасности, милая. Лорд Невилл должен был уже понять, что в доме викария подвески нет. Он может подослать наемников.

– Хотите помочь мне? У вас ведь подвеска будет в сохранности, не так ли? – с сарказмом спросила Дженевив.

– Я же сказал, мне не нужна подвеска. Но ее необходимо перепрятать. Пусть ты не веришь мне, можешь довериться Кэмерону.

– Ваш друг герцог такой же лжец, как и вы. Он все знал, но не вмешался.

Ноздри Ричарда раздулись.

– Кэмерон Ротермер – благородный человек. Он с самого начала был против моего плана. Ему можно доверять.

Дженевив поняла, что обвинения в адрес друга задели Ричарда больше, чем обвинения в его собственный адрес. Подобная преданность близкому человеку со стороны подлеца Ричарда Хармзуорта была похвальной.

– Я начинаю думать, что на свете вообще нет мужчин, которым можно доверять, – с горечью произнесла Дженевив.

Ричард порывисто двинулся в ее сторону, словно хотел обнять, но заставил себя остановиться.

– Прости, Дженевив. Прости, что я предал твое доверие и причинил тебе боль. Я знаю, что совершил ошибку. Если бы сейчас можно было все исправить, я поступил бы иначе. Но я не знал, что все так повернется. Не знал, какая ты, как ты способна влиять на людей. Не знал, что ты изменишь меня.

Она сделала шаг назад, словно опасаясь, что его слова растопят лед и ее мнение о нем изменится.

– Это уже не так важно, сэр Ричард. Неужели вы думаете, что теперь ваши слова или дела будут иметь для меня значение?

Почти минуту он молча смотрел на нее – в душе его, видимо, зрело какое-то решение. Дженевив ждала, против воли затаив дыхание.

– Однажды так и будет. Я скажу, когда ты будешь готова.

– Я никогда не буду готова.

Девушка отвернулась и принялась натягивать под платье ворох кружевных юбок и подвязывать к ним мешочек для ношения подвески. Она избегала смотреть на Ричарда. Казалось бы, все карты были открыты, но все же какая-то недосказанность повисла в воздухе, трепеща и даря надежду – глупую, наивную девичью надежду.

– Я советую вам вернуться в Лондон, милорд, – сказала Дженевив устало. – Уверена, дамы будут рады вашему появлению.

Ей не хотелось смотреть на разбросанные по полу подушки. Ее святилище, тайное убежище было осквернено, как и то светлое чувство, которое расцветало в душе. Все превратилось в тлен.

Он подошел к ней быстро и решительно, руки обхватили предплечья. Дженевив вздрогнула от неожиданности и уставилась на Ричарда.

– Отпустите меня!

Глупо было надеяться, что он послушается. Впрочем, Дженевив и сама этого не хотела.

– Это еще не конец, можешь мне поверить.

– Вы ошибаетесь. – Она пыталась вложить в свой взгляд ненависть, но не смогла.

– Я докажу, что достоин тебя. Я заставлю тебя признать, что сегодняшний вечер не был ошибкой. Ты превратила жалкого повесу с болезненным самолюбием в человека чести.

– Докажите это, убравшись из моей жизни! – Ее глаза затуманились, в них стояли слезы.

– Я не подвергну тебя риску, уехав.

– Но вы причините мне боль, оставшись.

Ричард сжал ее плечи.

– Я не могу покинуть тебя. Ты в опасности.

– Вас волнует не только моя безопасность. Не так ли? – Дженевив говорила о подвеске, однако слишком поздно поняла, что ее заявление звучит двусмысленно.

Глаза Ричарда сузились, губы плотно сжались. Заметив это, девушка задрожала. Ей хотелось оказаться на другом конце света… И хотелось остаться!

Пусть он поцелует ее. Последний раз. Пусть подарит ей прощальный поцелуй, прежде чем провалится в преисподнюю и исчезнет из ее жизни.

Ричард как будто окаменел. Он смотрел не отрываясь ей в глаза, словно превратился в прекрасную статую. Дженевив была готова к тому, что Ричард насильно прижмет ее к себе и вопьется в ее губы поцелуем, но он медлил. Ее сердце так колотилось и рвалось, что кровь набатом стучала в ушах.

Не выдержав муки, девушка прильнула к Ричарду и прижалась губами к его губам.