– Вы играете в карты? – неодобрительно спросила девушка сразу у обоих.

– О, моя милая, еще как! – откликнулась пожилая леди с демонической усмешкой.

– Мне скоро придется закладывать ботинки, – признался мистер Эванс. – Это очень сильный соперник.

Миссис Мишем хихикнула, как девчонка.

– Помнится, проиграв в последний раз, он проспорил час чтения вслух.

– Это так. И я готов платить по счетам, если мисс Барретт согласна немного задержаться.

Дженевив хотела отказаться, но неохотно кивнула. Ей нравилась пожилая леди, и она впервые видела ее в столь взволнованном и довольном состоянии. Повернуться и уйти было бы невежливо.

Ричард подошел к стеллажу с книгами и снял одну из них с полки.

– Кажется, в прошлый раз мы дошли до пятнадцатой главы «Айвенго». По мне, так это слишком пресная книга.

– Да, полностью согласна с вами, – тотчас поддержала гостя миссис Мишем. – У меня есть кое-что получше! Племянница прислала лондонские газеты!

Ричард рассмеялся.

Ему нравилось, что вдова, несмотря на угасающее зрение, артрит и тяжелое финансовое положение, сохранила живейший интерес к миру вокруг себя.

– Думаю, это будет куда интереснее, – согласился он.

Однако его энтузиазм очень скоро угас. Газеты оказались двухмесячной давности, и в основном в них пересказывались сплетни и события высшего света. Чаще всего речь шла о том, что некий Ричард Х-т (фамилию специально шифровали так, чтобы догадаться было несложно) подыскивает себе жену среди дебютанток сезона. Здесь же говорилось, что у девушки должна быть идеальная родословная, дабы отполировать потускневшее имя Хармзуортов.

Миссис Мишем комментировала каждую фразу так, словно Ричард Хармзуорт был ее любимым, но не слишком послушным племянником. Она сетовала, что он действует слишком расчетливо, хвалила его предусмотрительность, ругала скрытность. На долю секунды Ричарду показалось, что он на самом деле обрел в лице миссис Мишем заботливую тетушку.

К счастью, в газете были только забавные карикатуры, в которых ни одна живая душа не признала бы Кристофера Эванса.

– «Наряды лорда Хармзуорта выглядят дороже, чем он сам», – читал с удивлением Ричард. – «Часто ли вам приходилось судить людей только по одежде?»

Ричард так тщательно культивировал свой безупречный стиль, что его внешний образ стал значить больше, чем он сам. Это было… унизительно.

– Бедный сэр Ричард, – вздохнула миссис Мишем после очень длинного и досадно точного списка дам, с которыми Хармзуорт танцевал на балу у сестры Кэмерона. – Думаю, в ту ночь кто-то из слуг работал на репортеров за солидную сумму. Так гадко быть постоянно в фокусе чужого интереса. Смирится ли бедняга со своим темным прошлым или это будет терзать его до заката дней?

Ричард осторожно перевел дух.

– Лорд Невилл упоминал о скандале, связанном с его рождением, – вежливо откликнулась Дженевив.

Ричард подавил желание закатить глаза к потолку. Даже в Литтл-Деррике нашлись желающие обсудить его незаконное происхождение.

– Не хочу быть грубой, милая, – горячо зашептала миссис Мишем, привставая в кресле, – но сэр Ричард Хармзуорт – плод греха! И никто не знает, кто отец бедняги.

У Ричарда по спине побежали привычные мурашки. Надо же! За последний месяц он отвык от этого унизительного чувства.

И именно тут Дженевив услышала реальную историю сэра Ричарда Хармзуорта! Какая досада!

– Но сэра Ричарда принимают в обществе. Газеты пишут о его победах, на балах дебютантки готовы составить ему пару.

– Ах, милая, вы так неопытны, – засмеялась миссис Мишем. – Он богат и красив. Более того, барон Лестер признал его своим наследником, хотя и тяжело пережил удар. Сэр Ричард всю жизнь провел с запятнанной семейной репутацией, а теперь ищет способ очиститься. Отсюда это желание найти себе супругу с безупречной репутацией. – Она перевела взгляд на Ричарда, который в этот момент словно варился в адовом котле. – Мистер Эванс, вы же бывали в свете. Должно быть, виделись с этим Хармзуортом. Говорят, он весьма дружен с герцогом Седжмуром, как и вы.

Что Ричард мог ответить?

– Как ни странно, мы ни разу не встречались, – сдержанно произнес он, отбросив газету. – Из того, что я прочел тут, выходит, что это слабый, безвольный человек, который думает лишь о переменчивом мнении высшего света.

Ричард говорил презрительно. Самое удивительное, что он действительно чувствовал презрение… к самому себе.

– А мне кажется, сэр Ричард очень интересный человек, – заметила миссис Мишем. – Пережить все сплетни, все кривотолки, не отступить под натиском толпы, идти своей дорогой…

– А по мне, мнение толпы вообще не слишком важно, – подхватила Дженевив. – Но по этим заметкам мне показалось, что сэр Ричард идет самым скучным путем. Ищет безупречную невесту. Модник и франт в одежде. Человек достоин большего, чем быть рабом чужого мнения.

Миссис Мишем принялась рассказывать, как проходили балы в старые добрые времена, но теперь Ричард слушал вполуха. Он смотрел на Дженевив удивленно, со смешанным чувством восхищения и ужаса. Много лет он пытался создать свое «Я», идеальный образ, в котором не было изъяна. И вот появился Феникс, который с презрением отнес все его старания к пеплу и пыли, потому что они ничего не стоили.

Глава 15

Дженевив поразил тот теплый прием, который оказала мистеру Эвансу пожилая миссис Мишем. Похоже, гость викария не терял времени даром. Почти каждый встреченный ими человек дружелюбно кивал ее спутнику.

А она-то считала, что он просто работал вместе с ее отцом или катался по лугам на своем породистом жеребце. Паламон был настолько ухожен и красив, что смотрелся нелепо в покосившейся тесной конюшне викария.

Девушка шла по торговой улице городка вдоль линии магазинов и таверн, чувствуя себя ужасно неловко. Отовсюду за ней наблюдали. Сириус трусил рядом и время от времени тыкался в ладонь влажным носом. Мистер Эванс шагал чуть позади, что-то насвистывая и помахивая пустой корзиной. Он выглядел до отвратительного беззаботным.

На самом деле в голове Ричарда блуждали невеселые мысли. Газетные статейки о нем самом вызвали оскомину. Он так давно игнорировал сплетни, что даже не знал, как тщательно следят за каждым его шагом обыватели.

Реакция Дженевив весьма заинтриговала его. Оказывается, ей не было дела до незаконного происхождения богатого аристократа. Скорее, ее возмущало его навязчивое желание казаться лучше в чужих глазах. Презрение к мнению света – это как раз то, чего Ричарду всегда не хватало.

Дженевив шагала в направлении церкви. Ее смущало и беспокоило присутствие мистера Эванса. Как она могла винить местных жителей в том, что они подпали под его очарование, если даже она, полная подозрений на его счет, считала его обаятельным? Девушка пыталась злиться на него, наивно полагая, будто злости хватит, чтобы позабыть о его поцелуях. Но одной злости было явно недостаточно.

У церкви Святой Екатерины Дженевив остановилась и обернулась к своему спутнику.

– Не знаю, как долго задержусь здесь. – Она собиралась только занести вышитые накидки для потертых деревянных скамеек, подаренные доброй мисс Браун. – Вы можете не ждать меня.

Она не задержалась, чтобы услышать его ответ, а вошла внутрь, вдыхая пронизанную запахом ладана прохладу. С цветного витража на девушку взирала сама святая Екатерина с пальмовой ветвью в руке, опиравшаяся на колесо. Красные и синие стеклышки напоминали блеском подвеску Хармзуортов. Великомученица смотрела на Дженевив с неодобрением.

– Ну что я могу поделать? – вздохнула девушка. – Он ужасно меня раздражает.

Даже в церкви Дженевив чувствовала себя заложницей своих эмоций, направленных на мистера Эванса.

– О нас будут судачить, – оправдывалась она, присаживаясь на скамью и укладывая рядом стопку вышитых накидок.

Раньше, до гадкого обвинения лорда Невилла, Дженевив не приходило в голову, что постоянное присутствие мистера Эванса в доме викария кто-то может счесть подозрительным. Ведь смотрели же местные сквозь пальцы на регулярные визиты в дом викария самого лорда Фэрбродера. Однако теперь, пройдясь по улице в компании Кристофера Эванса, девушка поймала десятки любопытных взглядов. Местные матроны, должно быть, уже давно ждут объявление о помолвке.

– Святая Екатерина, молю, пусть он уедет!

Пусть уедет, прежде чем Дженевив совершит что-нибудь непоправимое; прежде чем он так глубоко поселится в ее душе, что вырывать придется с корнями; прежде чем украдет ее сердце.

Лицо великомученицы оставалось бесстрастным. Святую Екатерину не трогали страдания живых. Людские страсти были ей чужды.

Как же хотелось Дженевив вернуться в то прекрасное время, когда приоритетами ее были независимость и свобода, а не желание испытать чувственные наслаждения, которые мог дать ей Кристофер Эванс.

Вздохнув, девушка встала со скамьи и принялась раскладывать накидки. Она всегда чувствовала умиротворение, находясь в церкви. Здесь прошлое не было отделено от настоящего. С давних времен тут венчали пары и отпевали покойников, крестили младенцев, отмечали красивые церковные праздники. Но сегодня покой не снизошел на Дженевив, как бы она ни молила святых.

Накидки, расшитые крестиком, изображали библейские сцены. Мисс Браун была замечательной рукодельницей. Дженевив было стыдно за свои жалкие попытки изобразить пионы или розового слона. Вышивка мисс Браун была выше всяких похвал, а вот вышивка Дженевив в церкви вызвала бы всеобщее порицание и была бы торжественно сожжена на главной площади городка.

Девушка вышла на задний дворик и выдернула несколько сорняков на грядке с цветами. Она использовала любой предлог, чтобы подольше не выходить на улицу, на случай если мистер Эванс решит ее дождаться. Да, это была самая настоящая трусость, но у нее осталось не так много мест, где она могла побыть одна. Куда бы Дженевив ни направлялась, назойливый мистер Эванс был всюду – шутил, улыбался, смотрел своим понимающим взглядом…