— Успокойся, Софи, и перестань нести этот бред. — Он произносил слова медленно, как будто разговаривал с ребенком.

Софи удивленно расширила глаза. Единственное, чего ей сейчас хотелось, так это поскорее лечь в постель.

— Вспомни разговор с Брэддоном, вскоре после нашего возвращения из Уэльса, — обронила она. — Я случайно его услышала. Ты говорил, что женитьба сковала тебе ноги кандалами, и был доволен хотя бы тем, что никто из отпрысков нашего рода не болтается у тебя под ногами.

Наступила зловещая тишина.

— Могу я теперь пойти лечь? — Софи сделала шаг наверх. У нее сейчас было уверенное ощущение, что голова оторвалась от туловища и плавает сверху. Она покачнулась и ухватилась за перила.

— Софи, я говорил это несерьезно, — донесся голос Патрика как будто через толстый слой ваты.

Она с трудом заставила себя оглянуться.

— Ты был прав… совершенно прав.

Патрика захлестнуло слепое бессилие. Он смотрел на жену, она улыбалась. Черная бездна отчаяния разверзлась перед ним. Софи поверила ужасным словам, которые он тогда сдуру наговорил. Неудивительно, что она так и не смогла его полюбить. Неудивительно, что она смотрела на него, как будто он был воплощением самого дьявола.

В сердце начала нарастать саднящая боль.

— Софи! — завопил он. — Боже мой, Софи, я очень хочу этого ребенка!

Но она не понимала его слов. Был слышен только резкий голос, который постепенно перерастал в оглушительный рев. Софи тихо охнула и, ощутив наполнившую голову приятную темноту, которая притупила болезненные пульсации крови в ушах, почти с радостью разжала дрожащие пальцы.

Патрик с ужасом наблюдал, как Софи сначала слегка покачнулась, а затем начала стремительно падать головой вперед. Все это происходило очень медленно, как во сне. Он отчаянно рванулся вперед. Она упала, как тряпичная кукла, — колени задели первую ступеньку, а массивный живот упруго стукнулся о мраморный пол. Единственное, что ему удалось спасти, это голову. Она приземлилась на его вытянутые руки.

С величайшей осторожностью он перевернул и притянул ее к себе. Лицо жены было все в красных пятнах. Она горела. При этом тело оставалось совершенно безжизненным. Патрик ничего не слышал, кроме шума в ушах, который постепенно перерос в слова: «пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста». Его почему-то особенно испугали посиневшие веки Софи.

«Боже мой! Ей срочно нужна помощь».

Он встрепенулся.

— Клеменс!

Дворецкий появился через пятнадцать секунд.

— Вызовите доктора, — бросил Патрик, не оглядываясь. Клеменс ошеломленно смотрел на лежащую на полу герцогиню.

— Доктора Ламбста! Немедленно. — Патрик нагнулся к Софи и нежно поцеловал ее веки. Она не пошевелилась.

Патрик быстро ощупал тело — слава Богу, кажется, ничего не сломано.

— Сейчас я отнесу тебя наверх, дорогая, — прошептал он и поднял жену на руки.

Голова Софи безжизненно откинулась назад, упершись в его правую руку. Ее живот сейчас казался огромным.

Патрик с трудом проглотил слюну. Боже, неужели это падение отразится на младенце? Барабанная дробь в ушах усилилась.

Когда прибежала запыхавшаяся горничная, Патрик уже снял с жены платье и надел ночную рубашка. Симона помогала ему молча, за что он был ей очень благодарен.

Наконец Софи уложили в постель.

— Что будем делать? — Патрик смущенно посмотрел на Симону.

— Она без сознания?

— Да. Лишилась чувств, стоя на лестнице, и потому упала.

— Это от жара, — рассудительно произнесла Симона. — Нам обязательно нужно его снять. Видите, она вся горит, бедняжка.

Он вышел из комнаты и что-то рявкнул лакею в конце коридора. Затем стал молча наблюдать, как Симона нежно обтирает ее лицо.

Через некоторое время Софи пошевелилась и застонала. Он взял салфетку из руки Симоны и сел на край постели.

— Софи! — Салфетка мягко скользила по лбу жены. Она открыла глаза.

— Больно.

— Софи, извини меня, — пролепетал он, не веря своему счастью. — Я вовсе не собирался на тебя кричать…

— Больно, — повторила она.

Патрик взял в ладони ее лицо и быстро поцеловал в лоб, который показался ему обжигающе горячим.

— У тебя жар, дорогая. А это всегда больно. Не беспокойся, скоро приедет доктор Ламбет.

— Нет! Нет! Его не надо. Пока этого не случилось, не надо.

— Ничего не случится, дорогая. — Патрик снова начал обтирать салфеткой ее лицо. — Я не допущу, чтобы случилось что-то плохое.

— Этого ты предотвратить все равно не сможешь, — прошептала Софи. — Теперь ты окончательно меня возненавидишь. — Из ее прекрасных глаз брызнули слезы и потекли по щекам.

Сердце Патрика дрогнуло. Она, должно быть, бредит. Он наклонился и начал осушать поцелуями ее лицо.

— Что ты говоришь, Софи! Как можно тебя возненавидеть? Разве ты не знаешь, как сильно я тебя люблю?

Софи поморщилась:

— Больно.

Только когда Симона протянула ему другую салфетку, Патрик понял, что у него в руках уже горячая.

Это продолжалось несколько часов. Временами Софи открывала глаза и произносила что-то невразумительное, связанное с тем, как сильно он ее ненавидит, а затем снова погружалась в беспамятство. А Патрик тем временем продолжал обтирать ей лицо. Каждые полчаса он отправлял за доктором Ламбетом лакеев.

Когда дверь наконец отворилась, Патрик так посмотрел на входящего доктора, что у любого другого, наверное, дрогнули бы нервы, но только не у Ламбета. Ему постоянно приходилось иметь дело с раздраженными родственниками пациентов. Вот, буквально только что принял у виконтессы пятую дочь. О реакции папаши не стоит и вспоминать.

Не обращая внимания на Патрика, доктор Ламбет деловито приблизился к постели Софи и двумя пальцами прикоснулся ко лбу.

— Жар, — задумчиво проговорил он, затем повернулся к Патрику. — Схваток еще не было?

— Каких схваток? — не понял Патрик. — Ей же еще два месяца.

— У вашей супруги ожидается выкидыш, — сухо бросил доктор. Разводить сантименты времени сейчас не было.

— Выкидыш? — Патрику показалось, что в его сердце вонзили кинжал. — С чего вы взяли?

— Я осматривал ее сегодня утром. — Доктор не стал вдаваться в объяснения и, увидев, что Патрик открыл рот, чтобы задать какой-то вопрос, предупреждающе поднял палец. Сосчитав пульс, он влил Софи в рот обильную дозу настойки опия. Теперь я вынужден просить вашу светлость покинуть комнату.

Патрик не сдвинулся с места. В своей многолетней практике доктору Ламбету приходилось встречать мужей различного типа, но этот выглядел настоящим дьяволом. Что там случилось, он толком не понял, но история с падением молодой герцогини ему не понравилась.

Прошла минута, другая. Патрик встал.

— Я предпочел бы остаться здесь. — Он сделал шаг назад.

Доктор пожал плечами. Быстрыми решительными движениями он сбросил с Софи одеяло и поднял рубашку. Скосил глаза на Патрика. Тот напряженно следил за его действиями. Беглый осмотр показал, что воды уже отошли. Значит, теперь недолго.

Он развернулся, готовясь к неприятному разговору с мужем, чье лицо стало сейчас очень бледным. Однако мужчинам в комнате роженицы находиться не положено.

— Я вынужден настаивать, чтобы вы вышли, — произнес доктор Ламбет твердо.

Патрик метнул в сторону доктора горящий взгляд.

— Почему?

— Ваше присутствие нежелательно, — напрямик заявил Ламбет. — Мне сейчас необходимо сосредоточиться. Роженица находится в полубессознательном состоянии, у нее жар.

— Доктор, постарайтесь сохранить ребенка, — тихо буркнул Патрик. — Все-таки семимесячный…

— К сожалению, он уже мертв, — решительно произнес Ламбет.

Патрик вздрогнул, как от удара плетью.

— Я не буду ничего делать. Только постою. Вон там. — Патрик показал на стену.

— Нет.

Патрик посмотрел на доктора и понял, что нужно подчиниться.

— Жизнь моей жены в опасности?

— Не думаю, — спокойно ответил Ламбет, бросив взгляд на пациентку. — С учетом того, что плод не успел полностью развиться, роды для ее светлости не должны быть слишком болезненными.

Патрик облизнул пересохшие губы и направился к двери.

— Я хочу увидеть младенца, — хрипло произнес он, обернувшись. — Когда он родится.

— Зачем это вам, ваша светлость? — Доктор Ламбет насупился. — Если это был наследник, я обязательно сообщу.

Глаза Патрика вспыхнули.

— Черт возьми, при чем здесь пол ребенка! Я просто хочу его увидеть, доктор. Ведь Софи сейчас в таком состоянии, что не сможет… — Он на секунду замолк. — Потом она захочет знать, как выглядел ее ребенок. Понимаете?

Доктор Ламбет позволил себе слабо улыбнуться. Такого от супругов пациенток ему еще слышать не доводилось.

— В нужный момент я пошлю за вами, ваша светлость, — мягко проговорил он, провожая Патрика к двери.

Патрик оцепенело спустился вниз. Присел у подножия лестницы и зачем-то ощупал то место, куда несколько часов назад упала Софи. Потом поднялся и стоял, как будто превратившись в соляной столб. Из ступора его вывело появление одетой в белое сестры, которая, сделав реверанс, в сопровождении Клеменса поспешила наверх.

«Боже мой, зачем я начал на нее кричать! Но ведь я не предполагал, что у нее жар, что она плохо себя чувствует». Не зная, куда себя деть, Патрик прощел в библиотеку, налил себе бренди и надолго застыл над ним.

А затем начал ходить туда-сюда, по одной и той же полоске ковра, от дубового книжного шкафа до отцовского бюро и обратно. Час, два… Все время задавая один и тот же вопрос: «Почему я себя не сдерживал? Почему не осознавал, что жена в горячке? Ведь я знал, что она никогда не применяет румяна!»

К тому времени, когда раздался негромкий стук в дверь, Патрик чувствовал себя постаревшим по крайней мере лет на двадцать, полностью опустошенным, задавленным ненавистью к себе. На пороге стояла сестра Мейдерс и с опаской смотрела на него. Ей уже успели рассказать (она пила чай со слугами), что герцог очень сильно накричал на жену, так что она не выдержала и потеряла сознание, упав с лестницы. От такого изверга можно ожидать чего угодно.