Такое Софи слышала от матери впервые.

— Тут нечем гордиться, мама, — всхлипывала она. — Замуж я вышла неудачно, с мужем наладить отношения не сумела, веду себя как последняя дура…

— Нет, дорогая, — горячо заговорила Элоиза. — Я горжусь тобой, потому что ты полна достоинства. Мне ли не знать, каким жестоким может быть свет, особенно к тем, у кого разваливается брак. Но ты вела себя безукоризненно. Я действительно горжусь тобой, Софи.

— Спасибо, мама, — обронила дочь, судорожно сглотнув. — Гордо стоять среди руин брака — это у меня, наверное, наследственное.

Глава 24

На следующее утро, едва Софи успела привести себя в порядок, как Клеменс объявил о прибытии леди Мадлен Корнель.

Софи направилась в гостиную немного встревоженная. Они виделись только вчера, и приятельница Брэддона ничего не сказала о том, что собирается в гости.

— Этот маскарад мне надоел, — сразу же начала Мадлен, после того как они устроились в креслах. — И я решила с ним покончить.

— Почему? — охнула Софи.

— Потому что это нечестно и недостойно. Я просто не могу. Поймите, Софи, ведь мне придется лгать всю жизнь, а не только эти несколько недель, как мы думали вначале. Вы представляете, каждый день я должна буду прикидываться дочерью французского маркиза. Это невозможно.

— Но вам вовсе не нужно никем прикидываться, — возразила Софи, — потому что вы станете графиней Слэслоу сразу же, как только выйдете замуж за Брэддона. После свадьбы до вашего происхождения никому не будет никакого дела.

— А дети, Софи? — нетерпеливо проговорила Мадлен. — Что я скажу детям? Представляете, мой сын подрастет и узнает, что его мать выросла в конюшнях и выдавала себя за аристократку. Всю оставшуюся жизнь мне придется переживать, как бы дети случайно не узнали правду. А их дедушка? Что мне делать с отцом? Назначить его старшим конюхом в конюшнях Брэддона? Нет, Софи, так поступить с отцом я не могу. Понимаю, все получилось очень глупо. — Она бросила взгляд на Софи и, увидев в ее глазах слезы, заволновалась, переходя на французский. — О, извините меня, ради Бога. Я не имела в виду, что… — Мадлен сама начала всхлипывать. — О, Софи, в любом случае это не ваша вина! Я так благодарна вам за доброту, за все, чему вы меня научили. Вы такая… замечательная. А мы с Брэддоном глупцы. Пытались пролезть в рай с помощью лжи.

— Но Брэддон вас действительно любит, — подала голос Софи.

— Для счастья одной любви недостаточно, — возбужденно возразила Мадлен. — Между нами не должно быть никакой фальши.

«Да, — подумала Софи, — одной любви действительно недостаточно, особенно если она без взаимности».

— И что же вы теперь собираетесь делать?

— Мы с Брэддоном вчера уже поговорили. Уедем в Америку. Он готов на все, лишь бы быть со мной… и полон решимости.

— Но его мать, она никогда не позволит ему уехать с вами. Мадлен кивнула.

— Да, но мы разработали план. — Мадлен заговорила быстрее. — Я буду продолжать маскарад еще неделю. На балу у леди Гринлиф будет объявлено о нашей помолвке, а через несколько дней Мадлен Корнель, дочь маркиза де Фламмариона, внезапно заболеет и вскоре умрет от лихорадки. — Она нерешительно посмотрела на Софи. — Придется пойти на эту последнюю ложь.

Ведь надо же с этой аристократкой как-то разделаться. А потом Брэддон разыграет безутешное горе и уедет в Америку, чтобы развеяться. Вместе со мной.

Софи невольно улыбнулась:

— Еще один грандиозный план Брэддона! Мадлен поморщилась:

— Но надо же что-то делать. Я сплела эту паутину лжи, я же должна ее и разорвать. Уеду в Америку как дочь обыкновенного торговца лошадьми, а если графу Слэслоу взбрело в голову на такой жениться, это его дело. Наши дети, возможно, вернутся в Англию, но я никогда.

— Я буду без вас скучать, — тихо проронила Софи.

— А я, — Мадлен взяла Софи за руку, — я так к вам привыкла

— Вы… вы такая добрая, красивая. Быть хотя бы в чем-то похожей на вас — это моя мечта. — Она сделала паузу. — И дай вам Бог счастья с Патриком. Он ведь так вас любит.

Софи вздрогнула. Густой румянец покрыл ее щеки.

Карие глаза Мадлен смотрели на нее с искренним сочувствием.

— Софи, он вас любит, — повторила она. — Если бы вы знали как он на вас смотрит. Софи, так смотрят только безумно влюбленные.

Софи улыбнулась вымученной слабой улыбкой. Они обнялись. Через несколько минут после ухода Мадлен в дверях появился Клеменс, держа поднос с карточкой.

— С визитом прибыли мистер Фуко и мистер Мустафа.

По его тону Софи поняла, что появления этих гостей проницательный дворецкий не одобряет.

— Разве мы знакомы? — спросила Софи.

— Разумеется, нет, ваша светлость, — ответил Клеменс. — Они только один раз наносили визит их светлости.

— Я не понимаю, Клеменс. Они хотят видеть меня?

— Они хотят видеть его светлость, — ответил Клеменс. — Когда я сообщил, что его нет дома, они пожелали поговорить с вами. — Голос дворецкого дрожал от негодования. Наносить визит госпоже, когда хозяина нет дома! Абсурд. — Я сообщу, что вы их принять не можете.

Софи кивнула, и Клеменс, пятясь, покинул комнату, чтобы возвратиться через несколько минут. Теперь на его подносе красовался миниатюрный серебряный замок с башенками, увенчанными сияющими рубинами.

Софи удивленно вскинула брови.

— Подарок султану Селиму Третьему, — объявил Клеменс не так резко. По-видимому, ценность подарка его несколько смягчила. — Мистер Фуко заявляет, что их светлость согласились передать эту чернильницу султану от его имени.

— Какая славная вещица, — сказала Софи, поднимаясь с кресла. — В таком случае мне, наверное, нужно их принять. — Она осторожно потрогала крышу замка. — Должно быть, это крышка.

— Ваша светлость, — произнес Клеменс, — эта крышка заклеена. Мистер Фуко просит доставить ее султану именно в таком виде. Говорит, что там зеленые чернила, любимый цвет султана.

— Боится, как бы они не пролились по дороге.

— Конечно, — сказала Софи, убирая руку. — Поставьте ее вон туда, Клеменс. — Она махнула рукой в направлении небольшого инкрустированного столика в углу. — Где они?

— В гостиной.

— Пожалуйста, пригласите Симону, а джентльменам скажите, что я выйду к ним через пятнадцать минут.

Клеменс поклонился и, пятясь, удалился. С тех пор как Патрик получил титул герцога, Клеменс невероятно загордился. Он и без того был склонен с тщательному соблюдению разного рода формальностей, а сейчас начал вести себя по крайней мере как герольдмейстер королевского двора.

Пока отыскалась Симона, пока она причесывала Софи, времени прошло гораздо больше, чем обещанные пятнадцать минут. Но месье Фуко все извинения Софи отмел с порога:

— Увидеть столь прекрасную даму для нас огромное удовольствие. Ради этого мы готовы сидеть хоть до позднего вечера, — сказал он, прильнув губами к ее руке. — Должен признаться, что английские женщины чудо как хороши, но вы, ваша светлость, что-то особенное!

Софи едва сдержалась, чтобы не поморщиться.

Фуко представил своего спутника, Байрака Мустафу, и она вначале даже хотела приветствовать его по-турецки, но потом передумала. Вробще-то Софи овладела этим языком достаточно, чтобы вести простую беседу, но в последнее время ей начало казаться, что память несколько притупилась — вероятно, из-за беременности, — и она побоялась ударить лицом в грязь перед визитерами. А вдруг забудет какое-нибудь слово? Так что приветствие Байраку Мустафе прозвучало по-английски, а любезный месье Фуко перевел.

Ей не составило труда оценить адекватность перевода, но ответ мистера Мустафы ее озадачил. Трудно представить себе большую бессмыслицу. Мустафа отвесил глубокий поклон и с важным видом произнес несколько строчек из забавной детской песенки. Софи постаралась не обнаружить удивления. То же самое, по-видимому, и месье Фуко. Потому что он с обворожительной улыбкой сообщил, что мистер Мустафа приветствует ее светлость с соответствующими комплиментами и так далее.

Софи опустилась в кресло, чувствуя себя не в своей тарелке. Надо же, как интересно! Месье Фуко принялся разглагольствовать о том, что носят сейчас во Франции, но ей через некоторое время удалось перевести разговор на Байрака Мустафу.

— Мне так жаль, что мистер Мустафа не может участвовать в нашем разговоре, — сказала она, мило улыбаясь месье Фуко. — Будьте добры, спросите его от моего имени, как ему кажутся наши английские города по сравнению с таким гигантом, как Константинополь?

Месье Фуко слегка порозовел, но блаженно улыбаться не перестал.

— Вы так добры, ваша светлость, — проворковал он, — уделяя свое драгоценное внимание моему спутнику, Мустафе, но дело в том, что мы уже достаточно злоупотребили вашим гостеприимством и должны…

— Пожалуйста, — прервала его Софи. Ее тон не допускал возражений. — Позвольте мне задержать вас еще на пару минут. Константинополь — это так интересно.

Фуко вежливо кивнул и повернулся к Мустафе. Софи внимательно слушала, изображая на лице равнодушие.

Вопрос Фуко перевел совершенно правильно, но в ответ Мустафа разразился бессмысленным набором слов, почему-то состоящим в основном из одних существительных. Видимо, с глаголами у этого «турка» были определенные трудности.

— Наш любезный Мустафа, — с улыбкой поведал месье Фуко, — считает столицу Англии более замечательной, чем великий город Константинополь. А теперь, ваша светлость, позвольте нам удалиться. Я… — он рванулся вперед и поцеловал руку Софи, — ваш покорный слуга. Надеюсь, его светлость найдет чернильницу забавной. — Он сделал секундную паузу. — И вынужден умолять вашу светлость, чтобы чернильница оставалась заклеенной. Иначе во время долгой дороги в Оттоманскую империю чернила могут пролиться. А это такая редкость.

Софи улыбнулась и тоже встала.

— Естественно, мы ее никоим образом не потревожим. И позвольте, сэр, выразить восхищение таким изящным подарком. У вас прекрасный вкус.