Кэтрин Коултер - Полночная звезда

Делани всегда смеялся, когда рассказывал эту историю, но сегодня ему было грустно. Запас интересных случаев иссяк, и осталось лишь пересказать содержание молитвенника.

— Дорогая, ты когда-нибудь слышала выражения «золотая ложка» или «деревянная нога»?

Чонси мирно посапывала.

— Я вспоминаю раннюю весну пятьдесят первого года. Тогда мука стоила четыре доллара, а к концу лета цены подскочили до сорока. Представляешь, какому риску подвергались торговцы? Если их судно приходило в наш порт первым, то прибыль становилась баснословной, а это называлось «золотой ложкой». А если нет, они получали «деревянную ногу».

На судах в то время происходили самые абсурдные вещи. Ты не поверишь, но однажды к нам пришло судно, заполненное омнибусами! Это было в прошлом году. Конечно, мы не могли продать этот товар. А весь дом Стивенсона, например, забит мешками с табаком. Восемь месяцев назад мы получили огромное количество стофунтовых мешков с кофе из Бразилии и муки из Чили и засыпали этим добром ухабы на Керни-стрит. Но самое смешное произошло в пятидесятом году. Тогда шли сильные дожди, и по Монтгомери-стрит можно было пройти только потому, что вся она была завалена кухонными плитами. Они лежали в грязи, и когда несколько месяцев спустя жители города попытались использовать их, из этого ничего не получилось. Было уже слишком поздно. Они все утонули. Делани рассказал ей самые забавные истории, которые ему самому всегда нравились, но со временем его рассказ превратился в бессвязный лепет.

— Чонси, — прошептал он ей на ухо, — если тебе легче, я готов рассказывать эти истории много раз подряд. Я хочу, чтобы ты улыбалась, а твои глаза искрились радостью.

«Что, если она умрет? — подумал он. — Это будет всецело на моей совести».

Чонси внезапно дернулась и отчетливо произнесла:

— Ты никогда не нравился мне, Гай, твоя мать — настоящая ведьма!

Делани прильнул к ее голове и улыбнулся.

— Согласен с тобой, Чонси. Она, вероятно, похожа на чернослив.

— Крикет, мне нужно помыться!

Что это за Крикет, черт возьми? Надо рассказать ей еще что-нибудь занятное. Она должна лежать тихо и спокойно.

— Поначалу все было ужасно трудно и примитивно, — продолжил он свой рассказ. — В речном песке было много золота, и нам не составляло большого труда добывать его. Знаешь, золото в несколько раз тяжелее песка и гравия. Именно на этом основывается процесс мытья золота из речных остатков. Дошло даже до того, что мы стали использовать деревянные корыта и индейские плетеные корзинки, чтобы отделить золото от песка. Мне очень везло, Чонси. Очень. Не нужно было торчать всю зиму в холодных горах. Хотя работа на шахте была ничуть не легче. Господи, как мне было одиноко и тоскливо в этих шахтерских поселках! В то время я очень часто писал домой и даже хотел вернуться назад. Но потом мне неожиданно повезло — самая настоящая удача. Я нашел несколько крупных самородков и орал во всю глотку от радости. Это был настоящий триумф. Именно тогда я понял, что самая большая удача ждет меня в торговле. Осенью пятидесятого года я познакомился в Сан-Франциско с Дэном Брюэром. Он тоже оказался весьма удачливым малым. А потом…

— Мне нужно помыться!

— Да, моя дорогая, я знаю. Как только ты поправишься, я вымою тебя своими собственными руками.

— Не позволяйте ему прикасаться ко мне!

— Нет, нет, он не тронет тебя, Чонси. Поверь, милая, что все будет нормально. Клянусь тебе.

Делани еще долго успокаивал жену своими воспоминаниями, подробно рассказывая ей о строительстве своего нового дома, о том, как он нашел Лин и познакомился с Люкасом. Его голос постепенно становился все более хриплым, пока усталость не одолела его.

Перед тем как погрузиться в глубокий сон, он радостно подумал, что у жены спал жар.

— Ты самая обольстительная оборванка!

— А вы, сэр, настоящий разбойник!

— Лежи спокойно, дорогая. На твоей щеке еще одно грязное пятно. — Он осторожно вытер ее лицо влажной тряпкой. — Сейчас лучше?

— Да, немного, — прошептала она и отвернулась, чтобы он не видел ее перекошенное от боли лицо.

Делани протянул руку и нежно погладил жену по щеке.

— Чонси, я знаю, тебе чертовски больно, но надо немного потерпеть. Через пару дней все будет нормально, поверь мне. Ты молодая и сильная, да и жар уже спал.

Чонси сжала пальцы в кулаки и вытянула вдоль тела. Ее плечо болело так сильно, что казалось, кто-то приложил к нему раскаленную кочергу.

— Вот, выпей. — Он придержал ее голову рукой и слегка приподнял. — Остатки виски.

Жидкость обожгла ей горло.

— Боже мой!

— Ничего, Чонси, это поможет, вот увидишь.

Делани накрыл ее одеялом до подбородка, а потом встал и посмотрел на нее сверху вниз.

— Нужно найти еду, Чонси. Поспишь, пока я буду охотиться?

Ей не хотелось спать. Ей хотелось визжать от невыносимой боли.

— Да, — тихо сказала она. — Посплю.

Он еще немного постоял, пока она не закрыла глаза, а потом решительно вышел из хижины. Когда хлопнула дверь, Чонси открыла глаза и громко выругалась. К ее удивлению, боль немного утихла.

— Надо все-таки овладеть ругательствами, — пробормотала она. — Иногда это помогает. — Она смотрела на тусклый огонь в печи, размышляя о том, почему же муж ничего не спросил о ее приключениях. Может быть, просто боялся? Нет, на него это не похоже. Вообще говоря, он стал относиться к ней так ласково и бережно, как это было тогда, когда она только пыталась проникнуть в его дом.

Где-то вдали послышались два выстрела. Через десять минут на пороге хижины появился Делани и с тревогой посмотрел на жену.

— Тебя, наверное, разбудили, выстрелы?

— Нет, Дел, я не спала. Скажи мне откровенно, Сэм Бреннан действительно продавал корыта для мытья золота по шестнадцать долларов за штуку?

Делани ухмыльнулся, обнажив ряд белых зубов, отчетливо выделявшихся на фоне его рыжеватой бороды.

— Значит, ты слышала мою болтовню?

— Только отдельные отрывки. — Она внимательно следила за тем, как он поставил винтовку, а потом снял с себя жилетку и остался в белой рубашке.

— Ты очень красивый, — смущенно промолвила она.

— Даже в брюках из оленьей кожи? — шутливо спросил он, радостно улыбаясь. — И с такой щетиной? Мне кажется, что у тебя опять начался бред.

— Не думаю. Но вместе с тем не могу поверить, что женщины не пытались соблазнить тебя.

— А почему ты думаешь, что не пытались? Я, к примеру, могу назвать очаровательную брюнетку по имени Бренда. Боже мой, что она вытворяла…

— Брюнетка по имени Бренда? А мне казалось, что это была рыжеволосая Розали и некая блондинка по имени… — Дел громко рассмеялся, и Чонси просияла улыбкой. — Дел, послушай, пожалуйста. Чатка, индеец, который захватил меня, не насиловал меня.

Делани пристально посмотрел на жену.

— Да, я знаю. У тебя как раз в это время начались месячные, и он не тронул тебя, — спокойно сказал он, как будто речь шла о погоде.

— Как… — Она чуть не задохнулась от удивления. — Откуда ты знаешь?

— Ты же сама сказала, что не беременна, — заметил он без тени смущения. — Конечно, мне неизвестны все тайны функционирования женского тела, но кое-что я все-таки знаю.

— Но почему ты не спросил, что со мной случилось?

— Не хотелось беспокоить тебя, дорогая. Тебе нужно хорошо отдохнуть и поправиться. Я решил, что ты сама все расскажешь, когда полностью окрепнешь.

Чонси нервно теребила край одеяла.

— Ты простил меня за то, что я с тобой сделала? За мои ужасные подозрения?

— Да.

— Ты решил пожалеть меня? Почувствовал себя ответственным за все то, что произошло?

— Да.

— Ты снова становишься несносно упрямым, Дел!

— А ты никак не можешь забыть все это! Снова хочешь наброситься на меня и пинать что есть силы ногами!

— Ты отправишь меня в Англию?

— Нет, я затащу тебя в постель, как только ты поправишься, чтобы ты забеременела от меня. Ты должна знать, что беременные женщины не пускаются в столь долгое путешествие. — Он посмотрел на ее плоский живот и живо представил себе, как он становится круглым и полным.

— Когда ты помоешь меня?

Его руки слегка задрожали, пока он ставил чайник на плиту.

— Чонси, ты играешь с огнем. Она тяжело вздохнула.

— Я выгляжу ужасно.

— Ужасно мило, — поправил он. — К тому же ты исхудала и от тебя пахнет, как от загнанной лошади.

Чонси почувствовала, что виски ударило ей в голову и согрело кровь.

— Через сколько дней я поправлюсь?

— Через пару дней. А потом мы отправимся в Грасс-Вэлли.

— Дел, почему индейцы напали на нас? Почему захватили меня?

Делани протянул жене дымящуюся чашку кофе, но потом передумал и снова поставил ее на столик.

— Нет, кофе тебе нельзя. Весь сон пропадет. — Он уселся рядом с ней, скрестив ноги. — Не знаю, Чонси. Они не сказали тебе, кто они такие?

— Женщину, которая меня стерегла, звали Крикет, а ее мужа Чатка. Он вождь их племени, откололся от большого племени вождя Уэма.

— Ага!

— Что означает «ага»?

— Ничего особенного, Чонси. Просто я подумал, что все индейские племена стали раскалываться на мелкие куски. Боже, что мы сделали с этими несчастными! — Он отхлебнул немного кофе и посмотрел на жену. — Чонси, если ты готова рассказать мне, что с тобой произошло, я слушаю.

— Знаешь, не могу согласиться с тобой. Они не просто несчастные. Они, конечно, грязные и дикие, и воняет от них ужасно, но это простительный недостаток. А вот что они стреляли в тебя и насильно увезли меня в свою дыру, нельзя простить!

— Я бы на их месте, наверное, сделал то же самое, если бы увидел тебя.

— Нет, ты никогда бы этого не сделал, Дел, — резко возразила Чонси. — Ты бы подождал, пока я не украду тебя. Я всеми силами сопротивлялась этому подонку, а он ударил меня. Не знаю, сколько времени я находилась без сознания, но когда очнулась и стала снова сопротивляться, он еще раз ударил. А когда очнулась в очередной раз, то уже находилась в какой-то лачуге…