— Ах ты, сука! — прошипел он с перекошенным от боли лицом. — Ты мне за это заплатишь!

— Сомневаюсь в этом, отвратительная жаба! — с такой же злобой прошипела она. — Посмотрим, что скажет твоя мамаша, когда узнает, что ты пытаешься соблазнить меня!

Чонси решительно повернулась и, переполненная праведным гневом, быстрым шагом направилась в комнату тети. Она до сих пор не могла опомниться от потрясения, вызванного реакцией Августы.

— О чем ты говоришь? — грозно потребовала ответа тетя Августа и так резво вскочила из-за туалетного столика, что опрокинула какую-то банку с косметикой.

— Я говорю о том, тетя Августа, чтоваш сын Оуэн ведет себя возмутительно. Позволяет себе недопустимые вольности.

Тетя Августа злорадно поджала губы и пристально уставилась на Чонси.

— Послушай, Элизабет, подобные сказки не делают тебе чести. Я, конечно, все прекрасно понимаю, но из этого ничего не выйдет. Немедленно прекрати флиртовать с моим сыном и соблазнять его. Он никогда не женится на тебе.

Чонси чуть было не задохнулась от возмущения.

— Вы считаете, что я выдумываю? Хочу выйти замуж за Оуэна? Да я скорее выйду замуж за вора-карманника, который бродяжничает в порту, чем за вашего сына!

После этого случая Оуэн стал горделиво сторониться ее, но Чонси прекрасно понимала, что он не отказался от своей гнусной цели. Просто выжидал более благоприятного момента. Неужели он никогда не отстанет от нее? Похоже, ему нравилась игра в кошки-мышки, хотя терпение Чонси было уже на пределе. Слава Богу, дверь ее спальни запирается изнутри.

«Что же будет, когда в следующем месяце мне исполнится двадцать один год?» — спрашивала она себя и не находила ответа.

Чонси тихо стояла перед дверью спальни тетушки Августы, подняв руку, чтобы постучать. До ее дня рождения оставалось очень немного времени, и она хотела поговорить с ней. Должна же сестра ее отца хоть немного позаботиться о будущем своей племянницы!

Но ее рука так и застыла в воздухе, когда она услышала отчетливо произнесенные слова тети.

— У этой девушки нет ни малейшего желания ужиться с нами. Посмотри только, Альфред, что мы для нее сделали, а она все еще ведет себя, как гордая наследница огромного богатства! А клевета, которую она вылила на нашего бедного Оуэна! Мальчик был просто потрясен этой ложью!

— Неужели? — тихо пробормотал дядя Альфред.

— Да, несомненно! А наши девочки? — продолжала наступать тетя Августа. — Они так и не научились у нее ничему хорошему. Бедняжка Джанин даже пожаловалась мне, что Элизабет терроризирует ее из-за того, что она якобы не уделяет должного внимания математике. Подумать только! Я положила этому конец! Как жаль, что она не вышла замуж за сэра Гая, но я прекрасно понимаю его. Он отшил ее сразу же, как только узнал истинное положение дел.

— Нет, не он отшил ее, а Элизабет отшила его.

— Это она так говорит, — возразила Августа. — Но если так, то это очень глупо с ее стороны. Не думаю, что она способна на это. Она очень похожа на свою мать. Такая гордая из себя, важная, а в голове ни капли здравого смысла! Когда же ты перестанешь смотреть на мир через розовые очки, Альфред! Ах да, ты же всегда восторгался нашей дорогой и милой Изабель…

Чонси оцепенела, не находя в себе сил отойти от двери. Неужели дядя Альфред и ее мать что-то связывало? Как это ужасно стоять и подслушивать чужой разговор! Она хотела уйти прочь, но ноги как будто приросли к полу.

— Изабель уже мертва, Гусей, — донеслись до нее слова дяди. — Да, я восхищался этой женщиной, и не только я.

— Ха! Все, что ей удалось сделать в жизни, так это родить эту несносную девчонку. Она носилась с ней, как с какой-нибудь принцессой, пока не умерла при рождении второго ребенка. Если бы она дала Алеку хорошее приданое, то не исключено, что сегодня мы владели бы Джеймсон-Холлом.

— Дорогая моя, этим поместьем владела бы Элизабет, а не мы.

— Если бы я была старшим братом Алека, а не его сестрой, то именно я владела бы сейчас поместьем! Боже мой, ты так никуда и не вложил капиталы. А ведь у нас три дочери, Альфред, и каждую из них предстоит выдать замуж.

— Ну что ж, во всяком случае, ты получила бесплатную гувернантку для них всех, — не без ехидства заметил дядя Альфред. — Это значительно сокращает наши расходы на содержание семьи. Что же касается моих инвестиций, то наш дорогой Оуэн тратит деньги успешнее меня.

— Оуэн — джентльмен! — гневно воскликнула тетя Августа. — Он женится на богатой. Я позабочусь об этом. А моя дерзкая племянница не будет так высоко задирать нос, если узнает правду о своем дорогом отце.

Правду? Какую еще правду? Надо немедленно уйти отсюда. Но она так и не смогла сдвинуться с места. Дядя Альфред, вероятно, даже вспотел от таких слов своей жены.

— Оставь его в покое, Гусей, — тихо промямлил дядя. — И его дочь тоже. Она зарабатывает себе на жизнь.

— Значит, Альфред, ты решил защищать ее, и я прекрасно знаю, почему ты это делаешь. Ведь она бесценная дочь нашей прекрасной Изабель, вот почему! Ну что ж, замечательно! Но если она хоть один раз подойдет ко мне со своими жалобами на Оуэна, то я непременно скажуей, что ее дорогой папаша покончил с собой. Я это сделаю, вот увидишь!

Чонси тупо уставилась на дверь спальни, не веря своим ушам. «Ее дорогой папаша покончил с собой…»

— Нет! — вырвался из ее горла приглушенный стон. Боль в душе была настолько ужасной и невыносимой, что она прислонилась к двери, чтобыне рухнуть на пол. — Не может быть!

Мэри, одна из многочисленных служанок в доме, столкнулась с Чонси на верхних ступенях лестницы, ведущей в комнату прислуги. Она всегда с симпатией относилась к ней, поддерживая в трудную минуту.

— Мисс, — мягко сказала она, притронувшись к плечу Чонси, — что с вами?

Чонси устало подняла голову и посмотрела на девушку невидящими глазами.

— Он не должен был этого делать, — прошептала она.

— Нет, конечно же, нет, — поддержала ее Мэри, не имея ни малейшего представления о том, что Элизабет имеет в виду. Но она видела, что глаза молодой женщины наполнены отчаянием, и решила сказать хоть что-нибудь, чтобы подбодрить ее. В этом доме только один человек мог довести ее до такого состояния — хозяйка со своим злобным характером и острым языком. Черт бы побрал эту старую ведьму!

— О Мэри, — тихо вздохнула Чонси, и в ту же секунду из ее глаз хлынули слезы, накапливавшиеся все эти долгие месяцы. Она зарыдала, уткнувшись лицом в плечо служанки.

Чонси упрямо вскинула голову и ускорила шаг, направляясь по мокрому тротуару к конторе дядя Пола. У нее не было денег на извозчика, а путь от дома тети Августы до Флит-стрит, где находилась адвокатская контора дяди Пола, был долгим и весьма утомительным. Специально для этой цели она надела шляпку с густой вуалью, чтобы молодые люди не приставали к ней на улице. Они почему-то считали, что любая женщина, осмелившаяся выйти на тротуар без сопровождающих, непременно должна искать внимания у местных донжуанов.

Когда она наконец добралась до серого трехэтажного здания, у нее болели ноги и участилось дыхание. Чонси остановилась перед входом.

«Не будь трусихой, — подбадривала она себя. — Тетя Августа — злобная старая карга. Она все врет. А дядя Пол скажет тебе правду».

За столами сидели несколько клерков, одетых в темные костюмы. Они низко склонились над своими бумагами и что-то напряженно писали. Чонси в нерешительности остановилась около двери и кашлянула.

— Простите, — сказала она, обращаясь к молодому человеку, что сидел неподалеку от двери. — Я бы хотела видеть мистера Пола Монтгомери. Меня зовут Элизабет Фитцхью.

— Вам назначена встреча? — лаконично спросил молодой человек.

Чонси покачала головой.

— Пожалуйста, скажите ему, что я здесь, — решительным тоном попросила она, снимая вуаль с лица.

Глаза молодого человека засияли от радости.

— Садитесь, пожалуйста, мисс, — вежливо предложил он. — Я сейчас же узнаю, у себя ли он.

Через минуту на пороге своего кабинета показался дядя Пол.

— Чонси! Дорогая моя! Какой сюрприз! Входи же, входи!

Чонси улыбалась ему той самой улыбкой, которая часто бывала на ее губах до смерти отца.

— Я очень благодарна вам, дядя Пол, что вы готовы уделить мне немного времени.

— Какая ерунда, моя дорогая! — Он провел ее в свой кабинет и предложил сесть у массивного стола. — Ну что ж, рассказывай. Чем могу помочь?

Чонси сидела молча, тщательно подбирая слова.

— Ты прекрасно выглядишь, Чонси, — сказал он, когда молчание затянулось. — Надеюсь, тебе удается ладить со своими дядей и тетей? — «Господи, пусть она скажет, что все нормально», — подумал Пол.

— Дядя Пол, правда, что мой отец покончил с собой? Возникло ощущение, что эти слова повисли между ними. Она видела, как он сжался и втянул голову в плечи, а в глазах появился предательский огонек, который был виден даже через толстые стекла очков.

Он не спеша снял очки и стал чересчур тщательно протирать их носовым платком, напряженно обдумывая ответ.

— Когда же это пришло тебе в голову?

— Значит, это правда, — заключила она, пристально наблюдая за дядей Полом. — Пожалуйста, скажите правду. Я… я случайно подслушала, как моя тетя говорила об этом дяде Альфреду.

— Глупая женщина! — тихо пробормотал Пол и изучающе посмотрел на Чонси. Наконец его осенило. Она уже достаточно взрослая женщина и должна знать все, что касается ее семьи. — Я очень сожалею, моя дорогая. Лучше, если бы ты этого не знала. Я и понятия не имел, что твоя тетя… Но сейчас это не имеет никакого значения, не так ли?

— Нет, для меня это очень важно, дядя Пол, — упрямо сказала Чонси и почувствовала, что струйка пота заструилась между грудями. — Ведь его похоронили по христианскому обряду, — произнесла она неожиданно охрипшим голосом. — И никто ничего не сказал. Даже доктор Рамсей.

— Не мог же я, в самом деле, сказать викарию, что твой отец покончил с собой, а не явился жертвой трагической нелепости. Я поговорил с доктором, и тот согласился со мной, подтвердив, что он принял по ошибке слишком большую дозу настойки опия…