Дэниела в нерешительности остановилась. Она не знала, что ей делать. Как ей сказать то, что она должна сказать, – ведь это означало еще больше увеличить его страдания!

Поняв, что переживает сейчас его любимая женщина, Морган взял Дэниелу за руку и слегка сжал ее, словно напоминая, что он здесь, рядом, и она всегда может рассчитывать на него.

– Какой неожиданный визит, Дэниела, – произнес граф почти без всякого выражения. – Что ж, присаживайся, – и он указал рукой на софу, стоящую против его кресла.

Дэниела послушно села; Морган остался стоять рядом.

Женщина в красном платье также, по-видимому, не собиралась никуда уходить. Она подошла к графу и встала рядом с ним.

– Идите, Бетси, – устало сказал Крофтон. На какое-то мгновение Дэниеле показалось, что женщина собирается возразить, однако в конце концов она резко повернулась и вышла из комнаты.

– Кто это, отец? – спросила Дэниела. Граф, казалось, смутился.

– Это... моя сиделка.

Морган с трудом подавил усмешку. Дэниела, строго взглянула на него и вновь перевела взгляд на отца.

– Что привело тебя в Лондон, дитя мое? – все тем же усталым голосом спросил отец. – И кто этот джентльмен?

– К сожалению, я привезла тебе плохие вести, отец, – неуверенно начала Дэниела, оглядываясь на Моргана, словно ища у него поддержки. Морган ободряюще улыбнулся.

– Что ж, последнее время я не жду хороших известий, – все тем же отстраненным, усталым тоном заметил граф – Начни с самой плохой.

– Видишь ли, Уолтер Бригс...

На мгновение в глазах графа вспыхнуло беспокойство.

– Неужели что-то случилось с Уолтером? Какое несчастье! Как Гринмонт сможет обойтись без него!

Дэниела растерянно моргнула, затем осторожно спросила:

– А разве Бэзил ничего не рассказывал тебе о краже?

– О краже? Какой еще краже?

– Видишь ли, Уолтер Бригс пропал три месяца назад, и вместе с ним исчезли важные бумаги и пятьдесят тысяч фунтов. Бэзил заявил, что это Бригс взял наши деньги и скрылся с ними.

– Какая чушь! – воскликнул возмущенно граф. Теперь он уже не казался безжизненной восковой фигурой, как в первый момент, когда Дэниела вошла в гостиную. Его глаза сверкали, а руки сжимали край пледа, накинутого на ноги. – Уолтер был одним из самых честных людей, которых я встречал на своем веку! Он не мог украсть эти деньги!

– Это так. Мы узнали об этом, но слишком поздно. Мне очень жаль, папа, но я должна сказать тебе об этом. Уолтер мертв. Его убили.

– Боже мой! – пробормотал потрясенный граф. – Но кто это мог сделать?

– Настоящие воры. Те, кто украл наши деньги и попытался свалить всю вину на Уолтера.

– Но... ты точно это знаешь? – Казалось, граф все еще цеплялся за последнюю надежду.

– Тело Уолтера нашли, – тихо ответила Дэниела. – Они зарыли его в гринмонтском лесу.

– Боже мой! Боже мой! – повторял граф, прикрыв рукой глаза. – Не удалось узнать, кто убийца? Кто украл деньги?

Дэниела медлила с ответом. Она видела, как тяжело воспринял отец известие о гибели управляющего. Наносить новый удар, еще более страшный, она боялась.

Морган, видя ее замешательство, подошел сзади, положил ей руки на плечи и слегка сжал, подбадривая. Дэниела решилась наконец произнести страшные слова:

– Это был Бэзил, папа.

– Бэзил? Да ты в своем уме, девочка?! – Лорд Крофтон в ужасе отшатнулся от дочери. – Это абсурд. Бэзил мой наследник и фактический хозяин Гринмонта. Зачем ему воровать у самого себя? Да, я знаю, ты его всегда недолюбливала... но приписывать ему такое!

Дэниела хотела было ответить, но не смогла справиться со слезами. Голос изменил ей, и она, всхлипнув, отвернулась. За нее ответил Морган:

– Бэзил был вынужден это сделать, потому что ему потребовалась внушительная сумма денег для организации якобитского восстания против короля Георга.

Это сообщение еще больше рассердило графа. Он возмущенно воскликнул:

– Какая ерунда! Мой сын никогда не стал бы поддерживать Стюартов. Мы всегда были сторонниками законного короля! Кто вы такой, чтобы обвинять моего сына в государственной измене?

– Я личный представитель короля, лорд Морган Парнелл. Его величество поручил мне выяснить, кто именно в ваших краях мог поддерживать восстание и кто передал бунтовщикам огромную сумму денег. К сожалению, у меня есть неопровержимые доказательства его вины.

– Боюсь, что это правда, папа. К сожалению. – Возможно, неподдельное горе, прозвучавшее в голосе дочери, или ее горькие слезы убедили старого графа, что обвинение, выдвинутое лордом Парнеллом, – не выдумка. Он опустил голову, сразу постарев на десять лет.

– Какой позор! Но как, почему?! В нашем роду все верой и правдой служили короне. Все, начиная с моего прадеда, всегда воевали против Стюартов. И подумать только, чтобы мой сын... – Его голос прервался, граф замолчал не в силах произнести больше ни слова.

Наконец он взял себя в руки и поднял голову.

– Я не могу поверить, среди Уинслоу никогда не было предателей!

Дэниела понимала, что сейчас наступил тот момент, когда она должна была бы сказать отцу правду о Бэзиле, но это было выше ее сил. Она в растерянности обернулась к Моргану, ища поддержки. Затем вновь обернулась к отцу.

– Папа, Бэзил не твой сын. Он никогда не принадлежал к роду Уинслоу, – тихо сказала она. Граф вздрогнул и в ужасе уставился на дочь. Морган выступил вперед.

– Сэр, мне неприятно говорить вам это, но в сложившихся обстоятельствах, возможно, так будет лучше. Вы должны знать, что Бэзил был сыном лорда Чарльза Болтона. Об этом неопровержимо свидетельствует его переписка с данным джентльменом, которую мне удалось найти в тайнике Бэзила. Из этой же переписки ясно, что Бэзил поддерживал дело своего отца и активно участвовал в заговоре.

Казалось, слова Моргана окончательно сразили старика. Голова графа упала на грудь, и он так долго оставался в этом положении, что Дэниела испугалась.

– Папа! С тобой все в порядке? – спросила она с тревогой.

Граф молчал. Он даже не пошевелился.

– Папа! – в отчаянии воскликнула Дэниела. – Мне так жаль! Я всегда невольно причиняю тебе одни страдания! Я знаю, ты всегда меня ненавидел, обвиняя в смерти мамы. И сейчас мне пришлось рассказать тебе о Бэзиле! Если бы ты знал, как мне тяжело!

Лорд Крофтон поднял наконец голову и открыл глаза. В них отражались грусть и раскаяние.

– Что ты говоришь, девочка моя! Я никогда не винил тебя в смерти твоей матери. Бэзил – да, он часто говорил об этом. Но только не я. Нет, не ты, а я виновен в ее смерти. После рождения Джеймса врач предупредил меня, что она может не пережить еще одну беременность. Я не поверил ему, настаивал на своих супружеских правах... – Граф тяжело вздохнул и после паузы добавил: – Последние месяцы я только и думаю о том, каким негодным мужем и отцом я был для самых дорогих мне людей.

Он вновь вздохнул, и по его сухим морщинистым щекам скатились несколько слезинок.

Дэниела бросилась к отцу, упала перед ним на колени и обняла.

– О папа, милый папа! Я понимаю, как тебе сейчас тяжело!

– Да, тяжело, – с трудом произнес граф. – Но ты не должна себя в этом винить. Я даже рад, что узнал правду. – И, отвечая на изумленный взгляд дочери, пояснил: – Видишь ли, долгие годы я мучился от того, что не мог заставить себя полюбить Бэзила. – Граф ласково погладил дочь по голове. – В нем всегда было что-то грубое, жестокое... мне всегда втайне хотелось, чтобы моим наследником стал Джеймс. И я стыдился таких мыслей. Мне казалось, что это большой грех – не любить своего собственного сына. Но теперь я понимаю, что Бэзил был просто очень похож на своего отца, а я всегда презирал Болтона. Это низкий, коварный и очень жестокий человек.

Граф задумчиво покачал головой, словно рассуждая сам с собой.

– Ах, Маргарет, Маргарет. До меня доходили кое-какие слухи, но я никогда не придавал им значения. И напрасно, как видно. – Он горько усмехнулся. – Это многое объясняет в моих отношениях с твоей матерью, – грустно заключил он.

Затем его взгляд обратился к Моргану.

– А вы, лорд Парнелл, почему принимаете столь активное участие в делах моей семьи? – неожиданно спросил граф. – По распоряжению короля?

– Я пришел к вам не как представитель короля, сэр, а как частное лицо. Как друг вашей дочери.

– Друг? – Граф лукаво прищурился.

– Да, ваша милость. Я пришел просить у вас руки Дэниелы.

– Морган! – воскликнула девушка, вложив в этот возглас все свои чувства, в которых сама еще хорошенько не могла разобраться.

– Вы ведь близкий родственник герцога Уэстли, если я не ошибаюсь? – с внезапным интересом спросил граф.

– Я его младший брат.

Лицо графа мгновенно просветлело.

– И как ваш брат отнесется к этой идее – взять в жены мою дочь?

– Он одобряет и поддерживает мое решение. Так даете ли вы согласие на мое предложение, ваша милость?

– Конечно, мой мальчик, конечно. Это большая честь для меня.

– Но, папа! Я не хочу выходить за него замуж! – воскликнула испуганно Дэниела. Граф Крофтон сердито насупился.

– Не говори глупости, дочка! Конечно же, ты выйдешь замуж за лорда Парнелла. Хотя бы для того, чтобы позлить своих сестер. – Он усмехнулся. – Они даже и не мечтали о такой партии. То-то будут завидовать.

Дэниела отвернулась, чтобы скрыть обиду. Отцу было наплевать на ее чувства. Для него родство с Парнеллами было слишком заманчивым, чтобы обращать внимание на такую мелочь, как желание дочери.

Почувствовав состояние девушки, Морган взял ее за руки:

– Мне кажется, мы утомили твоего отца, Дэниела. Думаю, нам пора идти. Надеюсь, вы не возражаете, милорд, если ваша дочь погостит в Лондоне в доме герцога Уэстли. Герцогиня просила меня уговорить вас.

– Но, может быть, папа хочет, чтобы я осталась и ухаживала за ним? – И Дэниела вопросительно посмотрела на отца.