На следующий день трое усталых, покрытых дорожной пылью всадников с суровыми лицами въехали в Тэппенхем и остановились в гостинице, расположенной недалеко от тюрьмы. Заметив их, сквайр Полк, который как раз выходил из дверей тюрьмы, насторожился. Он вернулся и велел Хендриксу выяснить, что это за люди и с какой целью сюда приехали.

То, что удалось выведать Хендриксу, подтвердило самые худшие опасения судьи Полка. Это были известные в Англии охотники за головами разбойников и сбежавших воров. И интересовались они именно Благородным Джеком. Хендрикс слышал, как, сидя за столом в обеденном зале гостиницы, эти трое громко потешались над местными властями, арестовавшими какую-то женщину, приняв ее за знаменитого разбойника. Тем не менее они поспешили в Тэппенхем, так как были уверены, что, узнав об этом казусе, Благородный Джек, оскорбленный в своих лучших чувствах, а то, может, просто из любопытства, обязательно явится сюда. Вот тут-то они его и схватят.

Судья в ярости стукнул кулаком по столу.

– Где же этот проклятый гонец, которого я послал в Лондон! Почему он до сих пор не вернулся!

Не успел он произнести эти слова, как дверь тюрьмы отворилась, и в караульное помещение вошел гонец в сопровождении высокого худого господина в дорогом темно-синем камзоле и дорожном плаще. Его серые проницательные глаза тут же впились в лицо судьи, а губы чуть изогнулись в холодной циничной усмешке. Гонец поспешно представил его как мистера Ярвуда, агента короля, прибывшего в Тэппенхем с целью убедиться в том, что арестованный действительно является известным разбойником Благородным Джеком.

Судья явно был не готов к такому повороту событий. Однако растерянность мгновенно сменилась яростью – казалось, все силы Англии вознамерились лишить его законной награды. И как смеет кто бы то ни было сомневаться в его словах!

– Неужели король настолько нам не доверяет? – спросил он, едва сдерживая свое возмущение.

– Видите ли, – спокойно произнес посланник короля, словно не замечая возмущения судьи, – награда, объявленная за голову Благородного Джека достаточно высока. И мы время от времени получаем сообщения о том, что этот разбойник схвачен. Однако во всех этих случаях, преднамеренно или невольно, нас вводили в заблуждение. Поэтому, прежде чем выплачивать вознаграждение, необходимо во всем разобраться. Позвольте мне увидеть заключенного.

Спокойная манера мистера Ярвуда держаться и его речь, полная достоинства, еще более взбесили судью. Агент короля производил впечатление абсолютно честного, неподкупного чиновника. А таких людей судья Полк терпеть не мог.

Увидев Дэниелу, сжавшуюся в углу камеры, мистер Ярвуд в изумлении взглянул на судью.

– Ваш посланец ни словом не обмолвился, что подозреваемый – женщина.

– Странно, – судья постарался изобразить на лице недоумение. – Возможно, он просто забыл об этом упомянуть.

– Весьма трудно забыть о таком вопиющем факте, – сухо заметил мистер Ярвуд. – Скорее всего он скрыл этот факт намеренно. Едва ли я поехал бы сюда, если бы знал об этом. Благородный Джек не может быть женщиной.

– Конечно же, я не Благородный Джек! – воскликнула Дэниела, подходя к решетке. – Я леди Дэниела Уинслоу, дочь графа Крофтона. Я много раз просила судью сообщить обо мне моему брату, виконту Хоутону.

Ах, с каким удовольствием сквайр Полк заткнул бы рот этой тощей длинноногой девице! Надо было сразу придушить ее!

– Пытались вы ли, господин судья, проверить слова подозреваемой?

– Ну разумеется, – не моргнув глазом солгал Полк.

– И какой ответ, вы получили?

– Они нашли это утверждение настолько нелепым, что даже не удостоили меня ответом.

– А не могло такого случиться, что ваш гонец что-нибудь «забыл» им сообщить? – спросил мистер Ярвуд, выразительно взглянув на побагровевшего от досады судью.

– Клянусь вам, – воскликнула из-за решетки Дэниела, – что я действительно леди Дэниела Уинслоу!

– А вы можете поклясться, что вы – не Благородный Джек? – спросил мистер Ярвуд, с явной симпатией глядя на Дэниелу.

– Ну конечно! Клянусь! Странно даже представить себе, что этот бесстрашный, жестокий разбойник может быть женщиной! Да у меня духу никогда бы не хватило на что-нибудь подобное! Я ужасная трусиха!

– Что вы слушаете эту преступницу! – взвизгнул Полк, чувствуя, как почва ускользает из-под его ног. – На ее совести столько преступлений, что ей все равно уготован ад, так неужели она отступит перед таким малым грехом, как клятвопреступление!

– Знаете ли вы кого-нибудь в наших краях, кто мог бы подтвердить правдивость ваших слов? – спросил посланник короля, не обращая никакого внимания на судью.

– Да, разумеется. Герцог Уэстли и его брат, лорд Морган, в доме которых я гостила, уже приезжали сюда сегодня, чтобы подтвердить мои слова. Но сквайр Полк отказался освободить меня.

– Она лжет! – воскликнул судья. – Да, сегодня приезжали двое, чтобы вызволить свою подружку, но уверяю вас, если бы вы сами их увидели, сразу бы поняли, что это не могут быть те знатные персоны, за которых они себя выдают.

– Вы в этом уверены? – холодно осведомился мистер Ярвуд.

– Моя забота состоит лишь в том, чтобы восторжествовало правосудие, – пробормотал сквайр, чувствуя, что все идет совсем не так, как он рассчитывал.

– Разве? А я думал, ваша цель – получить награду за голову Благородного Джека, – язвительно усмехнувшись, заметил посланник короля. – Но если вы так уверены, что эта леди – Благородный Джек, то, полагаю, у вас должны быть неопровержимые доказательства.

Полка прошиб пот. Надо было срочно что-то предпринять. Внезапно ему в голову пришла спасительная мысль.

– Разумеется, у меня есть такие доказательства. Эта женщина была одета в точности, как одевался Благородный Джек, она была на черном коне, у и в ее седельных сумках мы нашли то, что с очевидностью указывало на совершенные ею преступления.

– Отлично. В таком случае, покажите мне их.

– Разумеется. Подождите немного, и я вам их привезу. Они хранятся у меня дома. – Он поспешно направился к двери, прикидывая, что именно стоит подложить в сумки Дэниелы – деньги и кое-какие драгоценности жены, только не слишком дорогие, пришлись бы как раз к месту.

– У вас дома? – с подозрением произнес за его спиной посланник короля. – В таком случае я еду с вами.

– Как вам угодно, но, уверяю вас, в это нет необходимости, – пот градом катился по лицу и спине достойного судьи, – вы ведь устали с дороги...

– Но я настаиваю, – решительно заявил Ярвуд. – Едем прямо сейчас.


Морган, переодетый в костюм, так хорошо сымитированный Дэниелой, верхом на Черном Бене, поджидал судью Полка, укрывшись в дубовой роще. Как успел разузнать Морган, судья обычно возвращался домой по этой дороге. Он караулил свою жертву уже несколько часов, и вот наконец вдали послышался стук копыт. Прислушавшись, Морган тихо выругался. Если это и Полк, то он явно не один.

Двое всадников, один из которых оказался все-таки судьей, спокойно въехали в дубраву, и в этот момент из тени деревьев на дорогу выехал всадник в черном плаще, с черной маской на лице. Хриплым, низким голосом, в котором слышалась нешуточная угроза, он произнес свою знаменитую команду:

– Руки вверх, если не хотите познакомиться с клыками моих железных псов!

Оба всадника беспрекословно подчинились.

– Боже мой! – пробормотал судья Полк, вытаращив свои маленькие глазки и растерянно хлопая ресницами. – Кто вы такой?

– Благородный Джек. Небось слышали обо мне? А теперь слезайте с лошадей! Живо!

Мистер Ярвуд спокойно повиновался. Что же касается сквайра, то он попытался было протестовать:

– А вы сами-то знаете, с кем имеете дело? Этот джентльмен – мистер Ярвуд, посланник короля, а я мировой судья этого города!

– Ах вот как! Так ты и есть тот самый продажный судейский, который уже много лет обирает здешних жителей! Как же, наслышан!

– Да как ты смеешь... – сдавленным голосом начал было Полк, но Морган не обратил на это никакого внимания.

– До меня дошли слухи, будто ты держишь в своей тюрьме пленницу, которую пытаешься выдать за Благородного Джека, чтобы получить награду, назначенную за мою голову. Я бы не потерпел такого, будь это даже мужчина. Но женщина! Ад и сто чертей! Мне это совсем не по нраву! Ты хочешь опозорить имя Благородного Джека, выдавая за меня какую-то жалкую девицу! Лучше забудь об этом, иначе не отделаешься одним испугом, как сегодня!

Сквайр сначала побагровел, затем краска полностью отхлынула от его лица, и он стал белее мела.

– Впрочем, я, пожалуй, заберу твою прекрасную лошадь. Она слишком хороша для такого жирного, неуклюжего борова, как ты.

– Но позвольте... – попытался возражать Полк.

– Не испытывай моего терпения! – рявкнул Благородный Джек, направив дуло пистолета прямо в голову судьи. – Слезай, да поживее!

Сквайр поспешно стал спускаться на землю, да так неуклюже, что чуть не свалился прямо под ноги разбойнику.

– Но вы же не заставите нас идти пешком до города, – жалобно захныкал он. – Это так далеко!

– Да, это было бы слишком жестоко, – мрачно усмехнулся разбойник. – Благородный Джек никогда не поступает так даже с такими ничтожествами, как ты. Видишь, вон у того дерева привязан достойный тебя скакун. Сдается мне, у вас с ним очень много общего. Отвяжи и садись. Да пошевеливайся! – прикрикнул он на судью, в нерешительности уставившегося на симпатичного темно-серого ослика, который при виде нового седока вдруг замотал головой и зафыркал.

– Видишь, даже осел тебя не жалует, чего уж о людях говорить... Видать, ты здорово всех здесь разозлил, – усмехаясь, заметил Благородный Джек.

Он сам отвязал осла и махнул пистолетом, показывая судье, чтобы тот быстрее садился.

Трясущимися руками Полк взялся за узду и уже закинул ногу, когда осел вдруг закричал дурным голосом, взбрыкнул и попятился. Судья плюхнулся на его спину животом вниз.