Пока она говорила, Морган присел над ручьем и вымыл перепачканные землей руки и лицо. Затем достал из кармана батистовый платок и, обмакнув в воду, поднялся и стер несколько грязных полос с лица девушки.

– Я знаю еще всего двух женщин, – с неожиданной нежностью сказал он, – которым хватило бы смелости вот так же запросто отправиться по этому темному ходу, ведущему неизвестно куда.

При этих словах неожиданная тень набежала на лицо Дэниелы, и оно потухло, словно облако закрыло солнце.

– Почему-то я не сомневаюсь, что одна из них – Рейчел, – сказала она, даже не пытаясь скрыть язвительные нотки, внезапно прозвучавшие в ее тоне.

Морган не мог этого не заметить и с изумлением уставился на нее.

– Как вы догадались? – спросил он, не зная, что ему и думать.

Дэниела только молча пожала плечами. Кто же еще это мог быть, если не Само Совершенство? Она сама удивлялась, откуда вдруг взялась эта неприязнь по отношению к женщине, которую она никогда даже не видела. С внезапным раскаянием она напомнила себе, что еще совсем недавно была благодарна этой незнакомой женщине за то, что та спасла жизнь Благородного Джека.

Но теперь вместо благодарности она вдруг ощутила горький укол ревности. Что, если Благородный Джек так же влюбился в эту несравненную красавицу, как герцог и его брат? Ведь, судя по тому восторгу, с которым говорил о ней лорд Морган, никто не мог устоять против ее чар.

– А кому же принадлежит честь быть второй после Рейчел? – спросила Дэниела, пытаясь отвлечься от неприятных мыслей.

– Ее невестка Меган, леди Арлингтон. Она замужем за Стивеном, братом Рейчел.

– Это не тот ли самый лорд Арлингтон, который принадлежит к кругу друзей Энтони Дентона? – спросила Дэниела.

Во время ее первого и единственного лондонского сезона многие молодые люди мечтали быть принятыми в этот заветный узкий круг утонченных циничных аристократов, посвятивших свою жизнь одним только удовольствиям, но зато достигших в этом самых невероятных и подчас запретных высот.

Эти бездельники вызывали у Дэниелы откровенное презрение, но она никак не могла избежать их общества, так как Бэзил отчаянно стремился стать среди них своим человеком. Он упорно обхаживал этих молодых людей, но, несмотря на все его усилия, они так и не сочли его достойным быть принятым в их круг, чем страшно задели его самолюбие.

Вопрос Дэниелы заставил Моргана напрячься.

– Вы встречали Стивена и Тони? – подозрительно прищурившись, спросил он.

– Да, – ничего не подозревая, просто ответила Дэниела. – Нас знакомили. Но я не принадлежу к тем женщинам, которые могут их интересовать. В числе любовниц Арлингтона были самые красивые женщины Лондона.

– Да уж, действительно, – заметно повеселев, согласился Морган. – Вы явно к ним не принадлежите. – И он с явным облегчением рассмеялся.

Дэниела нахмурилась и поджала губы. Она и сама знает, что не слишком красива, чтобы привлекать внимание мужчин, но, черт побери, разве это повод для смеха?

– Я слышала, что лорд Арлингтон умер.

– Да, так все считали после того, как его похитили в Дувре. О нем ничего не было известно более двух лет. А затем он сумел вернуться на родину. Да еще и привез с собой милую жену. Впрочем, Рейчел никогда не теряла надежды на то, что он жив.

«Ну вот, еще одно достоинство этой несравненной леди!» – подумала Дэниела и, устыдившись своего раздражения, заметила:

– Как мне жаль его бедную жену! Ведь это, наверное, ужасно – быть женой такого бессердечного сластолюбца, как лорд Арлингтон.

– Почему же, – было видно, что Моргана откровенно позабавило такое замечание, – Меган просто светится от счастья. Она обожает Стивена.

– Значит, она просто не представляет себе, что это за тип мужчин, к которым принадлежит ее муж, – уверенно заявила Дэниела.

Морган так игриво усмехнулся ей в ответ, что ее бедное сердце внезапно остановилось, а затем забилось в бешеном ритме.

– Подозреваю, что именно вы об этом знаете меньше всех. К тому же Стивен очень изменился с тех пор, как вернулся из Америки.

Дэниела позволила себе в этом усомниться, но промолчала. Вместо этого она взяла из рук Моргана носовой платок.

– Теперь моя очередь, – сказала она тихо и принялась оттирать остатки грязи с его лица. Морган застыл и стоял, не шелохнувшись, все время, пока она старательно вытирала его щеки, нос и лоб.

Наконец она закончила и, опустив руки, улыбнулась своей заразительной озорной улыбкой.

– Ну вот. Теперь гораздо лучше. На углекопа вы больше не похожи – правда, на лорда пока тоже.

Она посмотрела ему в глаза, и словно что-то вспыхнуло у нее внутри от его странного взгляда, приковавшего к себе ее взгляд. Дэниела судорожно вздохнула, и в следующее мгновение он притянул ее к себе и припал к ее губам жадным, долгим поцелуем. В первое мгновение она была слишком ошеломлена этим бурным натиском, чтобы как-то отреагировать, но затем пламя, которое он разжег в ее сердце, поглотило ее, и она начала отвечать на его поцелуи с не меньшим пылом.

Морган застонал и прижал ее к себе еще крепче, словно стремясь полностью поглотить ее тело, тающее в его объятиях.

Дэниела почти не чувствовала под собой ног – только этот странный расплавленный огонь, текущий по всему ее телу и туманящий голову. И если бы не сильные объятия Моргана, она, наверное, просто упала бы. В безотчетном порыве она откинула назад голову, подставляя ему для поцелуев шею.

Морган не заставил себя долго упрашивать. Его горячие губы медленно заскользили вниз, прокладывая цепочку обжигающих поцелуев вдоль изящно изогнутой шеи к вырезу платья.

Поддерживая ее одной рукой, Морган резким движением сорвал с ее платья кружевную косынку, завязанную поверх глубокого декольте. Она чувствовала, как его торопливые пальцы расстегивают лиф платья, но была так ошеломлена захватившими ее чувствами и ощущениями, что просто не сознавала до конца, что он делает и что затем последует.

Его горячие губы двинулись дальше, покрывая поцелуями верхнюю часть груди.

– Дэниела, – почти простонал он, – ты сводишь меня с ума.

Наконец его губы добрались до вожделенной цели, и он припал к ее соску, лаская его языком. Неизведанные, дивные ощущения пронзили девушку, лишая ее всякой способности сопротивляться непонятным и пугающим чувствам. Невероятное пьянящее наслаждение охватило ее тело.

Но вместе с этим наслаждением в памяти, подобно взрыву, вспыхнуло страшное воспоминание о других – жестких и беспощадных – губах, возвращая ее из сладкого полусна. Она вдруг отчетливо вспомнила, что последовало за этими поцелуями, и поняла, что сейчас произойдет.

С неожиданной силой, удесятеренной ужасом, пришедшим на смену сладкому опьянению от поцелуев, Дэниела внезапно забилась, вырываясь из объятий Моргана.

От неожиданности Морган мгновенно выпустил ее.

– Ад и сто чертей! Дэниела! Что случилось? – Казалось, он был смущен не меньше, чем она.

– Оставьте меня! – выкрикнула Дэниела, едва сдерживая рыдания. Она резко повернулась и, подхватив подол платья, побежала в сторону Мерривуда, почти не разбирая дороги. Прочь, прочь от этого человека и его обольстительных, невыразимо сладких поцелуев.

Но в глубине души она понимала, что бежит не от Моргана. Она пыталась убежать от самой себя и от своих ужасных воспоминаний.

7

Вечером того же дня Дэниела осталась в своей спальне и даже не спустилась к столу. Сказавшись больной, она велела подать обед себе в комнату. После сцены у ручья, о которой она не могла вспоминать без дрожи и краски стыда, Дэниела даже представить себе не могла, как она теперь встретится с лордом Морганом.

В полном смятении она бесцельно ходила по комнате, снова и снова перебирая в памяти события сегодняшнего утра. Как же получилось, что она так легко поддалась ему? Ее потрясло даже не то, что он пытался с ней сделать, – что еще можно было ждать от мужчины, а в особенности от такого повесы и донжуана, как лорд Морган. Но как она могла позволить ему это, да еще с такой охотой! Дэниела не собиралась лукавить перед собой – она хорошо помнила, с какой страстью отвечала на его поцелуи. Даже сейчас от одного только воспоминания о его горячих губах у нее кружилась голова и сладко щемило в груди. И это пугало ее больше всего остального. Но, кроме страха, в ее душе поселилась крохотная надежда.

После того как Ригсби с грубой силой овладел ею, она не могла думать о прикосновении и поцелуях мужчин иначе как с отвращением. И она не сомневалась, что так будет всегда и что в объятиях любого мужчины она может испытывать лишь омерзение. Но с Морганом все было иначе. Дэниела с задумчивой улыбкой коснулась пальцами губ, вспоминая, какими нежными и горячими были его губы...

«Какая же ты глупая, Дэниела Уинслоу! – одернула она себя. – Ведь это лорд Парнелл – самый известный распутник и волокита в Лондоне! Ему ничего не стоит соблазнить любую женщину. Теперь понятно почему! А ты и растаяла, вообразила себе невесть что!» И Дэниела схватилась за щеки, вдруг запылавшие от невыносимого чувства стыда. Как быстро и просто он смог добиться своего – теперь, наверное, потешается над глупой деревенской дурочкой! Ну нет, черт возьми, больше этого не случится! Она покажет этому лондонскому щеголю, что ее не так легко соблазнить, как он думает. Вот только хватит ли у нее самой сил противостоять человеку, одна улыбка которого способна лишить ее воли, а поцелуи просто сводят с ума.

В эту ночь Дэниела спала очень плохо, и даже во сне ее преследовал образ лорда Моргана...

Наутро она встала рано с твердым намерением не думать больше о лорде Моргане и отправилась на верховую прогулку. Она навестила некоторых своих друзей и знакомых из семей угольщиков сэра Флетчера, кому-то отвезла лекарства, кому-то одежду, а кому-то достались и деньги из последнего улова Благородного Джека. Да вот беда, деньги почти закончились, а в некоторых семьях, где было много детей или кто-нибудь из взрослых серьезно болен, положение было просто отчаянное. Дэниела не могла без слез смотреть на голодных детишек с печальными глазами и на серые безрадостные лица их матерей, понимая, что она ничем не может им помочь.