Никола Корник - Полночная любовница

Меррин почувствовала пугающую беспомощность, словно больше ни на что уже не могла положиться.

– Тогда, наверное, можно подождать и посмотреть… – начала она, но умолкла, снова заметив, как во взгляде Джоанны мелькнула боль. Меррин подумала о тех многих месяцах, когда сестра ждала, надеялась и в итоге разочаровывалась. Как это ужасно и жестоко: Джоанна каждый месяц отчаивалась, что опять не забеременела, а Меррин именно этого известия ждет не дождется. – Джо, прости меня, – упавшим голосом произнесла она. – Мне так жаль.

Джоанна покачала головой:

– Не стоит. У меня есть Шуна, и, если повезет, еще будут дети. А если нет… нам с Алексом хватит нашей любви. – Она ослабила объятия. – Я не могу сказать тебе, что делать. Ты должна сама принять решение. Но помни, что я буду рядом, что бы ни случилось.

– Я такая идиотка, Джо, – призналась Меррин. – Я думала, что я очень умная – много умнее тебя, но на самом деле ты гораздо мудрее, а еще добрее и великодушнее.

Джоанна улыбнулась, опять крепко обняла ее и потом встала.

– Если ты собираешься отказать Фарну, – сказала она, – то, по крайней мере, будь любезна, сообщи ему это лично. Он имеет на это право. Я пришлю тебе твою горничную, чтобы помочь одеться.

– Я не могу выйти за него замуж, – возразила Меррин. – Джо, ты же знаешь, что я не могу.

Джоанна ответила не сразу.

– Я знаю, какое значение имеет для тебя память о Стивене, – проговорила она. – Даже большее, чем для нас с Тэсс, поскольку ты была тогда совсем девочкой и считала его героем. – Она задумчиво разгладила юбки, тщательно подбирая слова. – Стивен очень хорошо к тебе относился, – добавила она после паузы. – Меня это удивляло, потому что, как правило, он ни к кому не проявлял доброты. О, конечно, иногда он бывал само очарование, ему ничего не стоило вскружить голову любой женщине. Но… – Джоанна остановилась.

– Я знаю, что Стивен иногда вел себя очень дурно, – сказала Меррин. – Но это не значит, что он заслуживал смерти.

– Нет, – согласилась Джоанна. – Конечно не заслуживал. – Она покачала головой. – Но он не должен был соблазнять Китти Фарн.

– Они любили друг друга, – с вызовом сказала Меррин. – Она была несчастна в браке.

– Стивен соблазнил ее задолго до свадьбы, – уточнила Джоанна. И добавила очень холодным тоном: – И я сомневаюсь, что он действительно ее любил. Он всегда любил себя больше, чем кого бы то ни было.

Меррин уставилась на сестру.

– Но он полюбил ее! – резко возразила она. Мысли у нее путались, она испытывала шок и негодование. Сестра извратила ее воспоминания и придала им иное звучание. – Я видела их вместе, – запротестовала Меррин. – Он ее обожал! Зачем еще ему… – Она замолчала.

– Зачем еще ему отнимать ее у Гаррика Фарна? – закончила за нее Джоанна. – Ради забавы, Меррин, – мягко пояснила она. – И потому, что у него была такая возможность.

– Нет, – не согласилась Меррин. Сердце у нее затрепетало от страха. Если Стивен не любил Китти, значит, все, во что она верила, было основано на лжи. Это невозможно. Она не может это принять. – Я этому не верю, – упрямо сказала она. – Я их видела, Джо! Они любили друг друга! Они должны были быть вместе.

Джоанна пожала плечами.

– Вероятно, ты права, а я ошибаюсь, – сказала она.

– Ты наверняка ошибаешься, – заявила Меррин. Она потянула на себя одеяло и закуталась в него. – Наверняка, – повторила она, наполовину обращаясь к самой себе.

– Я помню, что ты еще девочкой питала к Гаррику Фарну очень нежные чувства. – Джоанна остановилась, положив руку на дверную ручку. – О, все мы считали его красавчиком, но ты… – Она улыбнулась. – Ты от него просто голову потеряла, верно?

Меррин потрясенно посмотрела на нее.

– Я не думала, что кто-то об этом знает, – невольно вырвалось у нее, и она покраснела.

Джоанна засмеялась.

– Это было очевидно, – мягко сказала она, – даже если сам Гаррик этого не замечал. – И она вышла, притворив за собой дверь.

Меррин выпустила из рук одеяло. Значит, всем было известно, что она влюблена в Гаррика Фарна. Как наивно было думать, что это ее секрет. Но кое в чем Джоанна все же ошибалась. Она считала, что Меррин была влюблена по-детски поверхностно, хотя на самом деле в чувствах Меррин было столько страсти, силы и опасности, что они едва ее не погубили.

Когда Меррин вошла в библиотеку, Гаррик стоял у окна и смотрел в сад. Он не обернулся, и она даже не была уверена, что он слышал ее шаги. Она замерла на месте и посмотрела на него, чувствуя, как сильно бьется ее сердце.

Она видела перед собой человека, виновного в смерти Стивена, но, глядя на него, думала только о его поцелуях и прикосновениях. И о нежностях, которые он ей нашептывал в то время, когда они основательно и с наслаждением занимаясь любовью. В каком-то смысле он был для Меррин почти незнакомцем, но кое в чем она знала его так близко, что это вызывало у нее трепет. И дело не только в том, что Меррин постоянно чувствовала его присутствие. Будучи честной перед собой, она не могла отрицать, что их с Гарриком что-то связывало. Эти узы невозможно было ни объяснить, ни разорвать. И так было с самого начала.

Меррин заметила, что ради нее Гаррик оделся безукоризненно. Дорогое коричневое пальто как влитое сидело на широких плечах, брюки из буйволовой кожи плотно обхватывали бедра, на ногах высокие сапоги, натертые до блеска. Он был чисто выбрит. Ни малейших следов щетины. При мысли, что Гаррик тщательно выбирал гардероб, потому что собирался сделать ей предложение, у нее почему-то перехватило горло. Потом он повернулся, и она увидела его бледное лицо. На виске красовался лилово-синий кровоподтек, глубокая царапина вертикально рассекала щеку, запястье перебинтовано. Меррин вспомнила темноту, ужас их заточения и вынужденную близость, и ей отчаянно захотелось сбежать.

Тем не менее она этого не сделала. Меррин собрала все свои силы и мужество и шагнула вперед.

– Леди Меррин, – произнес Гаррик низким, грудным голосом. – Как вы себя чувствуете?

Он взял ее руки в свои. Ее тут же окутал жар и ощущение близости. Мерин ощущала царапины на его ободранных ладонях. И на мгновение снова перенеслась на место наводнения, снова почувствовала, как Гаррик своим телом закрывает ее от падающих кирпичей. Внутри у нее все перевернулось от боли. Невозможное решение…

– Я… более-менее сносно. Благодарю вас, ваша светлость, – ответила Меррин.

В его глазах мелькнула искра веселья от такого официального ответа. Неудивительно! Ведь когда они виделись в последний раз, она лежала обнаженной в его объятиях, а он позволял себе возмутительные вольности с ее податливым телом. При мысли об этом ей чуть не сделалось дурно. Меррин хотелось притвориться, что ничего не было. И одновременно – проделать все заново.

Она глубоко вздохнула.

– Кажется, я скомпрометировала вас, ваша светлость, – сообщила она.

Глаза Гаррика потеплели, в них засветилась нежность. Спокойствие Меррин дало трещину, повисло на тоненькой ниточке.

– Какая необычная формулировка, – сказал он. – Обычно ответственность берет на себя джентльмен.

– Мне кажется, нам обоим стоит это сделать, – ответила Меррин. – Я не виню вас за то, что между нами произошло. Ни в каком смысле.

Гаррик посерьезнел. Он все еще держал ее за руки.

– Вы очень прямы и честны, леди Меррин, – произнес он, – но именно я потерял над собой контроль. Я понимал, что делаю. – Его глаза потемнели. – А вы – нет.

– Я могла вас остановить, – прошептала Меррин. Сердце у нее билось неровно, а в груди словно трепетали тысячи бабочек. – Но я не хотела этого делать.

Его мягкий взгляд чуть не лишил ее сознания.

– Как всегда честна, – сказал он. Потом поднес к губам ее руку и поцеловал ладонь. По телу Меррин пробежала дрожь. – Меррин, – произнес Гаррик уже другим тоном.

Мерин не хотела, чтобы он произносил ее имя с такими интимно-дружескими интонациями. Его голос задевал в ней какую-то струну, подрывал всю ее защиту. Ей вспомнилось, как он шептал ее имя в жаркой темноте завала. Как на грани отчаяния, звал ее, убеждая прыгать к нему. Это напомнило ей о том, что их связывало: о той необычной близости и воспоминаниях о пережитом наводнении. Ей никуда от них не деться, как бы ни хотелось обратного.

Меррин отвернулась, не в силах смотреть в глаза Гаррику.

Фарн опустился перед ней на одно колено. О боже, это ужасно! Это выглядело как естественное предложение брака. Меррин прикусила губу и загнала внутрь нежданные слезы.

– Меррин, – произнес Гаррик. – Вы выйдете за меня замуж?

Меррин испытала безумное желание поднять руку и коснуться этих вьющихся темно-рыжих волос, спускавшихся по воротнику. Голова Гаррика была опущена. Меррин видела глубокую царапину на его щеке и длинные ресницы. Светлые, как у нее. Не видать их детям густых черных ресниц, столь любимых светскими леди и художниками.

– Я не могу выйти за вас замуж, – прошептала она. – Простите. – Меррин закрыла глаза, сражаясь с внутренней болью. Ее терзала мысль о маленькой девочке – или мальчике – со светлыми ресницами.

Гаррик поднялся с колена. Меррин ощутила, как ее охватывает чувство его близости.

– Могу я попросить вас подумать еще? – натянуто спросил он. – Общество подвергнет вас осуждению, если вы не примете мое предложение. Я не могу этого допустить.

– Меня не волнует, что думает обо мне светское общество. И никогда не волновало, – горячо возразила Меррин.

– Да, – согласился Гаррик. И Меррин, несмотря ни на что, услышала в его голосе насмешливые нотки. – Мне об этом уже известно.

– Я найду способ все разрешить, – в отчаянии заявила Меррин и возбужденно прошлась по комнате. – Я понимаю, что больше не смогу работать на Тома, но, может, я найду работу где-нибудь в другом месте… – Она замолчала, потому что на лице Гаррика отразилась откровенная жалость.