В ее глазах что-то мелькнуло. Губы приоткрылись. Она выглядела невинной, испуганной и в то же время зачарованной.

Гаррик знал, что он не должен к ней прикасаться. Одно дело воспользоваться преимуществом, чтобы убедить ее отказаться от своих поисков. И совсем другое – действительно соблазнить. Ее невинность и прямота его очаровывали, Меррин разбудила в нем все его распутные наклонности, которые он считал давно похороненными. Но он не был настолько беспринципным ублюдком, чтобы вот так разрушить ее жизнь. Меррин Феннер последняя, с кем он мог бы так поступить. Двенадцать лет назад он забрал жизнь ее брата и разрушил множество других жизней, и герцог поклялся, что его искуплением станет неукоснительное служение долгу. Он махнул рукой на свою и без того непростую жизнь. Отвернулся от тех, кто предсказывал, что после смерти жены и столь впечатляющего скандала он вернется к своим распутным привычкам с удвоенной силой. Гаррик доказал, что они не правы – после убийства Стивена и смерти Китти у него осталась только сила характера, только она его и спасала. Он ушел служить отечеству, стараясь искупить свои ошибки. И вот теперь остатки его запятнанной чести не позволяли ему домогаться Меррин Феннер, невинной во всех смыслах женщины, которая и так уже жестоко пострадала. Не такой уж он полный негодяй. Даже если искушение хватает его за горло.

Только один раз…

Гаррик знал, что лжет себе, даже когда дело касается поцелуев. Если он еще раз ощутит, как сладостно она отвечает, он уже не сможет ее отпустить.

Фарн наклонил голову и накрыл губами ее рот.

Той ночью в его спальне это было мгновение нежной ласки. В библиотеке он безжалостно целовал ее, преследуя свои цели. На сей раз он не торопился вызывать ответ. Он убеждал ее, дразнил языком ее губы, пока они не раскрылись. Проник в них, пробуя ее на вкус, растягивая удовольствие. Гаррик почувствовал, как она задрожала, и осторожно обнял ее, чтобы поддержать.

Эффект был в тысячу раз мощнее, чем он мог даже вообразить. Ее робкий ответ, неуверенные прикосновения языка соблазняли его перейти к еще большей близости. Он внезапно испытал сильнейшее желание заняться с Меррин любовью здесь и сейчас. Ему хотелось опрокинуть ее на кровать или положить на ковер у камина. И это он – человек, который двенадцать лет не имел отношений с женщиной и думал, что никогда уже не будет иметь.

Гаррик усилил натиск, завладел ее ртом, и желание стало едва переносимым, а к страсти примешалась нежность. Он просунул руку в лиф ее платья и ощутил округлость груди, маленькой и мягкой. Сосок твердел прямо под его ладонью. Его мужественность раздалась и тоже отвердела до болезненных ощущений. Меррин издала тихий горловой звук и вся затрепетала под его ласками. Животное желание обладать девушкой чуть не разорвало Гаррика пополам, у него перехватило дыхание. Он едва не потерял самообладание, едва не набросился на нее, чтобы завладеть ее телом, как только что завладел ртом.

Гаррик выдержал короткую и яростную схватку с самим собой и отпустил Меррин, шагнув назад.

А потом увидел ее лицо и чуть снова не заключил в объятия. На ее губах играла улыбка, а в глазах застыло мечтательно-затуманенное выражение, словно она только что открыла нечто восхитительное и попала под его чары.

Это длилось всего секунду, и Меррин резко и болезненно вернулась в реальность. Ее лицо потеряло выражение принцессы в стране грез. На нем отразился ужас, она прижала пальцы к губам, словно желая стереть его поцелуй.

– Нет, – произнесла она. – О нет, только не вы!

Она повернулась и быстро пошла прочь. Без обуви ее ноги в чулках издавали тихие шлепающие звуки, только усиливая ее смятение.

Гаррик понимал, что Меррин имела в виду. Будь у него выбор, она стала бы последней женщиной на земле, к которой его бы тянуло. Это немыслимо. Просто какое-то безумие. Но, похоже, у него все-таки нет выбора.


Меррин бежала по дому не останавливаясь, пока не оказалась в своем убежище – в библиотеке. Спускаясь по лестнице, она вдруг осознала, что бежит к людям, а не от них, но у нее в комнате находился Гаррик, и оставалось только одно место, где она могла бы укрыться и утешиться.

В холле было полно гостей. Она побежала мимо них, замечая любопытные и озадаченные лица, слыша хихиканье.

– Леди Меррин такая оригиналка… Бежит в библиотеку с распущенными волосами и без туфелек…

Проклятье, теперь она оставила у Гаррика Фарна свои туфли. Книга, очки, нижнее белье… Скоро у него будет ее вещей на целую комнату.

Библиотека представляла собой симпатичное помещение в желтых тонах. Меррин оперлась руками о стол и посмотрела на себя в зеркало на стене. Ее ужаснуло увиденное там зрелище. Длинные светлые пряди падают на лицо. Щеки раскраснелись. Обычно Меррин выглядела совершенно бесцветно. Она с детства привыкла, что о ней пренебрежительно говорят «как странно, она такая бледная, бедняжка»… Но девушка об этом не задумывалась. Ей всегда казалось, что внешнюю красоту слишком высоко ценят. Для чего она нужна, разве что сделать хорошую партию? «Такие прелестные девочки», – всегда говорили про Джоанну и Тэсс. Словно это самое главное. Меррин много читала, придумывала себе друзей и сочиняла истории. Она считала, что лучше быть умной, чем красивой, хотя это не значило, что она не завидовала. Немного… Она завидовала шарму Тэсс и ее ямочкам, густым золотисто-каштановым волосам Джоанны и ее ярким глазам… Завидовала всеобщему восхищению и одобрению, в котором ей самой отказывали, потому что она была иной.

Но сейчас, глядя на себя в зеркало, она видела и яркие цвета, и живость, которых ей прежде недоставало. Волосы в полном беспорядке. Глаза ярко блестят, губы порозовели и припухли от поцелуев. Она прижала к ним руку и вспомнила, что сказала Гаррику в королевской библиотеке:

– Меня никогда раньше не целовали…

Ну что ж, теперь уже целовали. Искусный распутник целовал ее неистово, страстно, сладостно. Он целовал ее до тех пор, пока она всем телом не отозвалась на его прикосновение.

Меррин до сих пор чувствовала его губы, словно они оставили отпечаток на ее губах. Все внутри у нее скрутило при воспоминании о первобытном жаре. Тот потрясший ее поцелуй в библиотеке был коротким и безжалостным. Этот стал соблазнительным. Так странно было его чувствовать, так необычно, так ново. Но за поцелуем стояло много больше, целый мир, который ей хотелось исследовать, в ней проснулся голод, пробудилось неистовое желание. Меррин осознала, что никогда уже не будет прежней.

Она отошла от зеркала и тяжело плюхнулась в одно из кресел. Как может быть, что она все это чувствует? Она двенадцать лет яростно ненавидела Гаррика Фарна. А когда встретилась с ним воочию, холодная ненависть смешалась с непонятной страстью. Меррин пронзило отчаяние, она стала глубоко противна себе. Девушка не понимала, как она может так предавать себя и все, во что верит. Но, несмотря на это, ее до сих пор сотрясала сладострастная дрожь от поцелуя Гаррика.

Меррин попыталась мысленно убедить себя, что отреагировала бы таким же образом на любого мужчину. Но понимала, что лжет самой себе. В голове у нее роились мысли, наскакивая одна на другую. Меррин безжалостно уничтожала все самооправдания простыми фактами. Она была слишком честна, чтобы себя обманывать.

Не было бы то же самое с любым другим мужчиной. Два года назад Джеймс Девлин, кузен ее шурина Алекса, открыто выказывал ей свое восхищение. Он даже попытался украсть поцелуй, но Меррин отвергла его. Дев был греховно красивым, очаровательным и опасным. Многие молодые особы с радостью бы приняли от него знаки внимания. Но она осталась совершенно равнодушной к его прекрасному лицу и изящным ухаживаниям. Ни единой искры того огня, что в ней загорался при виде Гаррика Фарна.

Гаррик притягивал ее, как никакой другой мужчина.

Гаррик Фарн убил ее брата.

Это безнадежно. Меррин не может себе позволить влечение к нему. Как такое могло случиться? И тем не менее с самой их первой встречи она чувствовала, что между ними есть некая близость. Наверное, можно было бы предположить, что это просто физическое влечение; она знала об этом слишком мало, а понимала еще меньше. Но все равно, Меррин знала, что это неправда. Она испытывала к Гаррику не просто безудержную страсть. Это было нечто значительно более глубокое. Общаясь с ним, девушка в нем растворялась; он интриговал ее и бросал ей вызов. Во всяком случае, ему удалось заставить ее забыть, кто он такой и что совершил. На какие-то мгновения, но удалось.

Меррин была в неописуемой растерянности. Гаррик сегодня повел себя безжалостно и опасно, чего она как раз и боялась. Он пытался ее шантажировать, выставляя напоказ ее слабости. Но поистине ахиллесовой пятой оказалась ее отзывчивость. В библиотеке он воспользовался ее влечением. Сегодня же – она задрожала при этой мысли – Гаррик совратить ее, мог бросить на узкую кровать в ее собственной комнате, и она бы не стала его останавливать. Фарн распутник. Он точно знал, как вызвать ответ ее тела. Меррин задрожала еще сильнее, вспоминая, как Гаррик целовал ее губы, а его рука лежала у нее на груди. Он мог ее соблазнить, уничтожить. Интересно, почему он отпустил ее?

Меррин потрясла головой, чтобы развеять беспокойство, и подошла к книжным полкам. Взяла себе «Жизнь двенадцати цезарей» Гая Светония. Прекрасно изданная книга в кожаной обложке. Она приступила к чтению, стараясь сосредоточиться на строчках и забыть о Гаррике. Книги были ее друзьями. Они никогда ее не подводили. Они ее успокаивали, подбадривали, отвлекали и придавали ей мужества. Меррин прибегала к ним и в горе, и в радости, они всегда помогали ей. Но не сегодня вечером. Буквы плясали у нее перед глазами. Ей никак не удавалось сосредоточиться. Голова гудела от мыслей о Гаррике, она до сих пор как наяву слышала его голос, чувствовала его прикосновения. Все ее чувства были растревожены до предела. Ее словно околдовали.

Спустя десять минут, расстроенная и раздосадованная, Меррин отложила книгу. Бал еще был в полном разгаре, но девушка чувствовала себя усталой. Ей хотелось лечь спать. Она понадеялась, что Гаррик уже ушел, иначе ей придется позвать лакея, чтобы его выпроводили силой, невзирая на возможный скандал.