— Вода такая чистая, — прошептала она. — надеюсь, что она не выльется, когда мы туда войдем.

у Сенеки рот раскрылся от удивления, когда Пичи вдруг вышла из ванной комнаты и направилась в гостиную. Он последовал за ней. Было ясно, что сегодня ночью она не собирается уходить от него. Но что еще она задумала? Это никак не укладывалось в голове. Он решил остановиться и понаблюдать за ней.

Пичи из гостиной вошла в спальню и очень быстро вышла оттуда с маленьким кулечком в руках.

— Это трава? — спросил он.

— Цветки магнолии. Я очень люблю заваривать их в воде. Этим отваром я всегда пользуюсь во время купания. Ты не возражаешь, Сенека?

— Как пожелаешь. Принцесса! — ответил он. Теперь он был уверен, что ни свинью, ни хорька в ванну она не принесет. И он вздохнул с облегчением.

Пичи заварила цветки магнолии кипятком, а затем вылила отвар в ванну. Вскоре по комнате разнесся аромат лимона, тот запах, который всегда исходил от Пичи после купания.

Сделав все, она повернулась к нему.

— Я… Я считаю, что время настало…

Он слегка ухмыльнулся.

— А может, ты подойдешь с закрытыми глазами?

— С закрытыми глазами? — переспросила она.

— Да, — ответил он, — у тебя такой вид, как будто тебя сейчас будут бить. Ты похожа на жертву, которая с закрытыми глазами ожидает, что с ней будут делать что-то страшное.

— Ты что, начинаешь меня дразнить?

— А как же, — ответил Сенека и приблизился к ней.

— Пичи, — начал говорить он, — ты самая замечательная женщина из тех, что я знал раньше. — А это что? Один из твоих нарядов, у которого сотни пуговиц? — спросил он и обнял ее.

— Да, а ты что, собираешься их все расстегнуть? Думаешь, что я сама не сумею?

— Заверяю тебя, что для меня это составит величайшее удовольствие, — сказал Сенека и дотронулся до пуговицы у горловины платья.

Пичи видела все, что он делал, так как в ванной все стены были зеркальными.

Пуговицы моментально подчинились его пальцам.

— Сдается мне, что ты уже давно преуспел в расстегивании платьев, Сенека? Как это у тебя так ловко получается?

— Я привык в детстве играть с куклами, — ответил он и расстегнул последнюю пуговицу. Его ответ озадачил и удивил ее.

— Лгун, — сказала она и захихикала. Сенеке показалось, что от ее серебряного голоса в, комнате стало еще уютнее и теплее. И он понял, что его попытки поддразнить ее увенчались успехом.

Он снял с ее плеч расстегнутое платье, и оно шелковыми волнами улеглось у ног хозяйки. Пичи предстала взору Сенеки в нижнем белье, обильно украшенном кружевами.

Она ухватилась руками за нижнюю юбку. Ее била нервная дрожь.

— Я… Кэтти и Нидия нашили мне на юбку миллион этих кружавчиков… Но… Сенека. Ты -

мужчина, и тебе не надо видеть, как все это выглядит. Я не могу вот так просто стоять в этом нижнем белье перед тобой.

— Может, мне снять с тебя эту одежду, чтобы ты так не волновалась? — спросил он.

Ей стало страшно. У нее от страха забегали по спине мурашки и заныло в животе.

Сенека понял ее состояние и решил не торопиться.

— О чем ты думаешь. Принцесса? — спросил он.

Усмешка пробежала по ее лицу.

— Я стараюсь найти причины, почему я не разрешила тебе раздеть себя.

— Ну и что ж, нашла хоть одну причину? — язвительно спросил он у нее.

— Ни одной, Сенека. Я действительно сегодня не собираюсь никуда убегать. Но я немного боюсь. Мне страшно, когда ты меня рассматриваешь раздетой. Но я знаю, что это у меня пройдет, как только ты дотронешься до меня. У меня сразу же пройдет дрожь. Дотронься до меня, Сенека!

Она, действительно, была ни жива ни мертва. Сенека чуть было не рассмеялся.

— Я дотронусь до тебя, Пичи! Торжественно обещаю тебе это!

Она закрыла глаза. Единственными звуками в комнате были звуки потрескивающего огня, звуки разбивающихся о стекло капель дождя и глубокое дыхание Сенеки.

Сенека, преуспевший в расстегивании пуговиц, так же легко справился и дальше. На шелковые волны платья упали нижние кружевные юбки. Последней пала тонкая сорочка. Сердце Сенеки забилось учащенно, когда он, наконец, увидел ее обнаженной, выступающей из пышных одежд, лежащих У ее ног.

Сенека медленно поднял голову и увидел ее отражение в зеркалах. На ней ничего не было, кроме бриллиантов. В его горле застыл стон. В отблесках свечей и камина она была божественна! Он ничего не видел в комнате, кроме нее. Принцессы! И снова у него появилось чувство, что он уже где-то встречался с нею, что он был близок с нею, что он уже любил ее.

— Сенека! — позвала она его.

Ее голос вернул его к настоящему. В душе он знал, что Пичи была самой очаровательной женщиной, которую Бог когда-либо создавал.

— Пичи, — прошептал он.

— Сенека? С тобой все в порядке? — спросила она озабоченно.

— Со мной все чудесно! — сказал он и снял одно за одним три алмазных ожерелья с ее шеи. То же самое он сделал с ее блестящими сережками и четырьмя браслетами. Он оставил кольца и протянул руки к последнему украшению, которое оставалось снять — к короне.

— Пожалуйста, — сказала она. — Я хочу, чтобы она осталась.

Он поцеловал ее в плечо.

— Хорошо, — ответил он, втянув носом теплый, нежный запах ее кожи.

— Ты… ты… ты что рассматриваешь? Ты куда смотришь? — спросила она и прикрыла руками свое сокровенное место.

— Смотрю туда, куда нужно, моя Принцесса, — ответил он.

— Ты… Я нравлюсь тебе, Сенека? Никто, кроме моего отца, никогда не видел меня обнаженной. И то, я тогда была маленькой девочкой, Сенека! Ты первый мужчина, увидевший меня такой.

— Я… Я… — Сенека хотел ее успокоить. Он ттпижал ее к себе и начал целовать так нежно, как никогда.

— Моя Принцесса! Ты так прекрасна, что я не могу найти слов, чтобы описать твою красоту. Я не могу выразить, какое блаженство я испытываю, глядя на тебя!

Она обхватила его своими руками за талию и прильнула к нему.

— Ох, Сенека! Ты раньше ничего подобного не говорил. Скажи еще что-нибудь.

— Я лучше тебе кое-что покажу, любимая моя!

— Любимая? Скажи еще раз это слово, — попросила она.

— Любимая моя, — шептал он, целуя ее шею. — Любимая моя, — шептал он снова и снова, целуя ее в плечо.

Его поцелуи, такие нежные, полностью успокоили ее.

— Сенека, я хочу увидеть тебя сейчас. Увидеть мужчину, а не принца. Я хочу увидеть, каким Господь Бог сделал моего мужа!

«Увидеть мужчину, а не принца», — эти слова проносились у него в голове, играя гимн его чувствам.

Он страстно поцеловал ее. Пичи расстегнула его рубашку, отошла в сторону и стала рассматривать его. Сенека подумал, что она забыла снять с него рубашку, и сделал это сам, сбросив ее на мраморный пол.

Он нежно взял ее руку и приложил к груди ниже соска.

— Бьется, — сказала она, почувствовав стук его сердца. — Как птица в клетке!

Чувства и эмоции переполнили Сенеку. Его беда была в том, что он никогда еще так не желал женщину, как желал Пичи.

— Ты даже не представляешь себе, что сделало со мной твое прикосновение, — прошептал он.

— А что? — спросила она.

Вместо ответа он взял ее руку и прижал к своей твердой мужественности. А затем, чтобы испытать ее, он отпустил свою руку, ожидая, что она будет делать дальше? Но она не отпрянула назад, не убрала свою руку. В мгновение ока она сбросила его шелковые кальсоны.

— Вот и все, — сказала она. — Раньше я слишком боялась, а теперь мой страх прошел… Сейчас полночь… Я вновь хочу дотронуться… Ты — Полночь… Я уже ничего не боюсь, Сенека, — прошептала она.

Сдерживая свои чувства и желания, он взглянул на нее и увидел, как ее маленькая белая рука лежит на его мужской плоти.

— Если я — Полночь, то ты — цветущая в полночь Магнолия, — подумал Сенека.

— Пичи, — прошептал он и положил свою голову ей на плечо…

— Я знаю… — сказала она и помогла ему до конца освободиться.

Теперь он был таким же обнаженным, как и она. Он ждал, когда она заговорит, когда прикоснется к нему. Но она ничего не сказала, он только ощутил ее теплое дыхание у своих бедер. Он взглянул на нее. Она стояла на коленях перед ним и смотрела широко раскрытыми глазами. Он чувствовал ее взгляд.

— Скажи мне, о чем ты думаешь сейчас? — спросил он ее.

— Я сейчас стараюсь выполнить то… что обычно любил говорить мой отец.

— О чем ты, Пичи?

Она продолжала рассматривать всю его фигуру.

— Отец говорил… Он любил говорить, что два раза в одну реку нельзя войти…

Сенеке потребовалось совсем немного времени, чтобы понять, что она имела в виду. Ему стоило йолыпого труда не расхохотаться. Но он не посмел что то сделать, так как понял, чем она была обеспокоена. Он помог ей подняться и взял ее на руки. Он держал ее на руках, как маленького ребенка, и, не говоря ни слова, стал спускаться по мраморным ступеням вниз в ванну.

Вода была очень теплой. Он уселся сам и посадил Пичи себе на колени, а затем начал поливать свою принцессу водой.

Пичи было так хорошо, так тепло, так уютно здесь, вдвоем, в этой ванне!!! Чудесный запах магнолии окутал их… Сенека не хотел торопиться. Пусть эта ночь длится бесконечно.

— Пичи, — прошептал он. — Я не перестаю думать о том, что произошло с нами сегодня.

— И я тоже, — прошептала она. Он увидел, как лепестки магнолии приклеились у нее в ложбинке между грудей. Он восхищался ею.

— Я думаю, что нашим нападкам друг на друга пришел конец. Теперь я понял то, о чем ты мне говорила. Ты, действительно, не из тех, кто прыгнет в постель к первому попавшемуся мужчине! И я заверяю тебя, что не потащу тебя в постель насильно, хотя, — закончил он, — я совсем не каменный.

— Я хочу тебя, Пичи, — продолжил он. В его голосе чувствовалось непреодолимое желание. — Я не забыл о твоем страхе… Я постараюсь… сделать это осторожно, милая моя… Я не могу больше терпеть, — сказал он и сильно прижал ее к себе.