— Отец…

— Посмотрите-ка, идеальная принцесса, — сказал король, кивнув головой на парадную лестницу.

Сенека застыл на месте от негодования: там, на верхней площадке лестницы, как раз под стеклянным куполом стояла Пичи, одетая в домотканую юбку и блузку.

Ее наряд был грязным, как после чистки камина.

Он готов был свернуть ей шею.

— Сенека, — закричала она ему. Ее крик эхом разнесся по огромному фойе. — Ты сердишься? Я извиняюсь за опоздание, но я была полуголая, когда Нидия и Кэтти сказали мне, что ты хочешь видеть меня. Жди меня прямо там. Я спущусь очень быстро!

Без тени смущения она задрала ноги, уселась на перила из красного дерева. Ее белка вцепилась в ее плечо и они начали вместе головокружительно скользить вниз.

Во время спуска ее юбка задралась ей на голову, давая возможность джентльменам внизу рассматривать ее кружевное нижнее белье.

Сенека был так ошарашен случившимся, что не мог ни говорить, ни двигаться, ни даже дышать.

Королю Зейну, наоборот, это зрелище доставило удовольствие.

Она скатилась на пол и покатилась вверх тормашками, чуть было не придавив свою белку.

— Поведение точь-в-точь как у настоящей леди, — съязвил король.

Пропустив мимо ушей язвительное замечание отца, Сенека наблюдал за тем, как Пичи, пошатываясь, с болью в коленях, поднялась на ноги.

Король Зейн расхохотался так, что, похоже, вся боль его начисто ушла.

— Сенека! Если… если ты за месяц сотворишь чудо и превратишь эту дикарку в настоящую леди… ха-ха-ха — то корона твоя, — сказал король и вновь залился смехом.

— Ты опять носишь лохмотья, — зло сказал Сенека, когда они пришли в его кабинет.

Пичи сидела, поджав ноги в кресле. Рукой она теребила полы своей коричневой юбки.

— Я старалась побыстрее, Сенека. Ведь ты меня ждал. А в этой одежде так удобно ездить. Если бы меня девушки одевали так, как надо, то у них ушло бы больше получаса на застегиванье. Чертовщина, У одного платья 124 пуговицы сверху донизу!

Он сидел за своим массивным столом и пристально рассматривал ее. Боже! Она была великолепна даже в лохмотьях. Ее густые, рыже-золотые волосы разметались по плечам. Ее блузка, казалось, вот-вот разлетится на груди, если она поглубже вздохнет, и… откроет ее дивную грудь.

Эта мысль возбудила в нем желание. Там сидела она, его чистая девственная жена, а здесь был он, сгорающий от желания. В нем закипала ярость.

— Зато я надела красивое нижнее белье, — сказала она в надежде, что он перестанет на нее сердиться. Я нашла время натянуть на себя кружевное белье, правда, только одни штаны. Я много не люблю на себя напяливать. Плохо только, что никто не может рассмотреть мое нижнее белье. Но все равно, в нем я себя чувствую как настоящая принцесса.

— Да? Я думаю, что ты себя также чувствовала настоящей принцессой, когда орала мне, стоя на верхней площадке лестницы. И когда орала, что ты была полуголая, ты тоже чувствовала себя настоящей принцессой? А когда ты скатилась вниз по перилам лестницы, ты, наверное, чувствовала себя королевой, да?

— Я…

— Замолчи, — сказал Сенека и так стукнул кулаком по столу, что серебряная чернильница подскочила и испугала белку. Белка распушила хвост и выпрыгнула из комнаты.

— То, что ты сделала, абсолютно неприемлемо в нашем обществе. Леди не должна кричать без причины, Пичи. Также никогда леди не должна обсуждать предметы своего туалета, а тем более кричать, что была полуголой. О своем теле в приличном обществе женщина ни в коем роде не должна говорить, запомни это раз и навсегда. А когда женщина. настоящая леди. спускается вниз по лестнице, то она высоко и гордо держит свою голову. И ни в коем случае леди не едет по перилам.

— Сенека…

— Твоя манера сидеть тоже ужасна. Леди никогда не открывает, а тем более не подгибает ноги так, как делаешь это ты. Ты должна сидеть ровно, ноги держать прямо.

— Но это кресло…

— Да, и еще насчет твоей походки. Леди должна идти так, как будто бы она скользит по полу. — Он посмотрел на нее и продолжил.

— Ты будешь носить ту одежду, которую я тебе приготовлю. Ты будешь очень модной. Ты можешь даже выбрать себе одежду с вышивкой. Ты также должна научиться писать. Все члены королевской семьи должны уметь писать, и ты сможешь переписываться с другими королевскими семействами.

— А смогу я написать королеве Виктории?

— Конечно. В течение дня ты будешь общаться и вести разговоры с придворными дамами, которых я тебе скоро выберу. Одной из них будет моя тетушка Виридис. У этой женщины прекрасные манеры поведения. В любом случае, Пичи, они научат тебя правилам поведения, и я прошу Бога, чтобы он им помог!

Пичи сконфузилась и сказала:

— Но у меня уже есть немного друзей — Кэтти и Нидия.

— Это твои слуги. А ты будешь выбирать себе друзей из высшего общества и ты никогда не должна забывать, что эти высокопоставленные особы всегда ниже тебя по рангу. Ты…

— Хорошо, ты мой друг тоже. Я буду твоим другом, Сенека.

— Я твой муж.

— И ты что, не можешь быть и моим другом, а моим мужем сразу?

Сенека не знал, как ответить на этот вопрос, в продолжал.

— Знаешь, Пичи, в твоих правах приказывать даже богатым леди. А они будут слушаться тебя, так как ты — принцесса. Настанет время, и ты выучишься этикету и заслужишь их уважение. Возможно даже, все начнут подражать тебе. Подумай об этом, Пичи. Это твоя цель, и ее нужно будет достичь.

— Я…

— Ты научишься играть на музыкальном инструменте… Ты…

— Я умею играть на трещотке. Папа меня научил…

— Ты сможешь гулять в саду, навещать своих новых друзей в их дворцах или сможешь пригласить их сюда. Ты будешь устраивать званые обеды и балы. Нет, конечно, небеспричинно устраивать такие сборища, но вот дни рождения и юбилеи дворянство всегда помнит, особенно когда их поздравляет королевская семья.

Сенека вышел из-за стола и посмотрел на свою своенравную принцессу.

— Ты можешь даже организовать благотворительные вечера. Нет ничего предосудительного в том, чтобы помогать бедным. Твой авторитет поднимется. Любая твоя просьба, Пичи, всегда будет расцениваться как приказ. Слово «просьба» всегда намного вежливее слова «приказ». Будь уверена, что дворянство воспримет тебя всерьез.

— Сенека…

— Помнишь, ты обещала мне стать леди, прежде чем я согласился жениться на тебе. Подтверди это обещание и ты получишь свою корону. Ты надела на голову самодельную корону, а я тебе хочу покачать ту единственную корону, которая украшала головы авентинских принцесс много столетий подряд.

Сказав это, он повел ее в королевские апартаменты.

Это была маленькая, но изысканная гостиная специально для королевы и ее окружения.

— Здесь, — произнес Сенека, указывая на прекрасный портрет, висящий над мраморным камином.

— Это моя пра-прабабушка Диандра. Она стала королевой сразу после того, как был нарисован ее портрет. Она носила эту корону, корону, которая будет твоею, если согласишься стать настоящей леди.

Пичи стояла завороженная у портрета Диандры.

Роскошные черные волосы королевы поразили ее. Таких прекрасных волос она еще ни разу не видала.

— Ночью, когда я тебя встретил, — продолжал Сенека, — ты сказала мне, что тебе нужен принц, который исполнил бы все твои желания. Я готов сделать это. Я не только подарю тебе корону, но я подарю тебе столько драгоценностей, что ты никогда и не видывала. Маленькое ли, большое ли, изысканное ли желание или нет — я исполню любое. Но взамен я прошу только одного — стать настоящей леди.

У Пичи даже во рту пересохло.

— Ты… ты даже дашь мне своего собственного коня?

— Лошадь?

— Я не хочу лошадь, я хочу жеребца, белого, с длинной гривой.

— Жеребца? — переспросил он, даже не подразумевая, что она была искусной наездницей. — Хорошо, подарю.

— А золотую карету с розовыми атласными сиденьями внутри. Да, еще бы мне нужно было немного золотых монет, чтобы я смогла их бросать крестьянам во время поездки.

— Что пожелаешь, Пичи, только пообещай мне, Пичи, и я устрою тебе жизнь такую, какую захочешь. Она почесала щеку и ничего не ответила.

— Ты не хочешь быть настоящей принцессой?

— Хорошо… Да…

— Ну, а если уж пообещала, то ты должна будешь вести себя должным образом.

Пичи задумалась над тем, как ей придется себя вести, чтобы стать настоящей леди. Одеваться в элегантную одежду, шить, рисовать, писать письма, давать советы, музицировать, вести беседы с леди, прогуливаться, сидеть прямо и скользить по полу — это ли не работа! А еще — поздравлять и помнить дни рождения и годовщины, давать обеды и балы и даже помогать бедным — все это ей интересно будет делать!

Поэтому, улыбнувшись, она сказала Сенеке:

— Хорошо, Сенека! Я согласна! Он воспринял ее согласие как первую возможность приблизиться к брачному ложу.

— Я хотел бы скрепить нашу с тобой сделку поцелуем, Пичи! Это будет подходящая печать для завершения сделки.

У Пичи от его намерений затряслись коленки.

— Будь спокойна. Принцесса, — пробормотал Сенека и обхватил ее руками за талию.

У Пичи вновь мурашки побежали по телу. Как и тогда, ночью, у нее вновь возникло страстное чувство, чувство, непонятное ей самой.

— Но, Сенека…

Он рассматривал ее бездонные прекрасные глаза. Днем они были еще красивее, чем ночью. Он вспомнил, что она хотела узнать о нем как можно больше, и сказал:

— Мне очень нравятся произведения Шуберта.

— Шуберта?

Она никогда не слышала о Шуберте, но это было не важно. В данный момент она плохо соображала, так как его властный, проникновенный голос вновь закружил ее и куда-то унес. И еще — его глаза… И непреодолимое желание в его голубых-голубых глазах…

— Да, хороший Шуберт, — прошептала она.

Он обнял ее крепче. Их глаза встретились. Он нежно гладил ее по спине и старался сосредоточиться на том, чтобы еще рассказать ей о себе.