- Если я еще раз увижу тебя у своего дома, получишь неслабо? Ты поняла?! - сказала ей Лада, - Влад говорил, что ты шлюха. Так вот, найди себе кого-нибудь другого, а нас оставь в покое. Я предупреждаю только один раз.

- Влад, Влад ничего не понимает. Я... я... да у меня было много парней, но... но это... так... не имеет значения. Ему будет хорошо со мной, а ты делаешь ему больно, - Кира попыталась достать сигарету дрожащими руками.

- Я уже это слышала. А ты, кто - врач, что ли? Рядом с тобой он тупеет, а он не должен, не может быть заурядным человеком. Он - необыкновенный. Он - прекрасный журналист и тонкий, умный человек. Думать, переживать, страдать, любить - его судьба. Без этого он бы не был самим собой. А ты хочешь сделать из него заурядного, утомленного жизнью, парня, говорящего последнее прощай уходящей молодости. Да, что я перед тобой распинаюсь?! Ты же не слова не понимаешь! - внезапно, Лада рассмеялась. Она все больше понимала Влада, когда он говорил, что у него нет ничего общего с Кирой.

Кира продолжала настаивать на своем; она пыталась что-то внушить, обрывала себя на полуслове, начинала новую фразу и тут же вообще теряла смысл того, что хотела сказать. Ее разговор принимал характер несвязанного бреда. Лада еще раз предупредила ее не появляться у нее на глазах, села в машину и резко отъехала, чуть не задев боковым зеркалом зеркало Субару, хотя это было сделано нарочно. Кира испуганно посмотрела на свою машину и осталась на том же месте, пока ее фигура не исчезла из вида.

За окнами вибрировал гул нарастающего дождя. Вспышки молний сияли отблесками на стеклах. Наступившая внезапно гроза сделала коротким самый длинный день в году.

Спутниковое телевидение не работало, сеть «повисла», даже свет в квартире иногда мигал и гаснул. Лада и Влад последние три часа сидели в гостиной за столом и пили кофе. В комнате было так шумно как будто улица ворвалась внутрь, капли дождя исступленно молотили подоконники. Лада была задумчивой: последняя встреча с Кирой вывела ее из состояния равновесия. Она глубоко вздохнула и опять посмотрела на Влада, который с невозмутимым видом пил кофе, обернув лицо к окну, так что его рельефный профиль выделялся темным силуэтом. Он вдохновенно сообщал, что скоро поедет на полигон тестировать гоночную модель, которую умелые японцы поставили на конвейер, чтобы сделать серийным автомобилем. Но Лада его не слушала.

- И как это было? Теперь ты можешь мне рассказать - мы же друзья, - сказала она.

- Что было?

- Как ты спал с Кирой? Она тебя впечатлила или не очень?

Влад поморщился и посмотрел на нее. В его взгляде мелькнуло отторжение.

- Ну, давай, расскажи. Ты же откровенный человек, тебе незачем меня стесняться. Все нормально. Расскажи, как... как... рассказал бы Олегу.

Влад смотрел на нее и не понимал: над кем больше она издевается - над ним или над собой?

- По-моему, неудачная тема для разговора.

- Очень даже удачная. Влад, ты же знаешь мы гораздо ближе друг другу, чем муж и жена. Мы можем быть откровенными.

- Лада, в сущности это все пустое, так что не стоит ни говорить, ни вспоминать об этом.

- Да, но из-за этого мы с тобой стали обычными друзьями. Так что, я имею право знать, стоило ли этих жертв?

Лицо Влада исказилось, выражение взгляда Лады, напротив, не выдавало ни одной эмоции. Она вопросительно кивнула и продолжала:

- Смелей, Влад. Ты же видишь - я уже спокойно ко всему отношусь. Похвастай, давай.

- Я ее не любил, поэтому и говорить нечего. Спать с тем кого не любишь - все равно что питаться полуфабрикатом, ешь ради того, чтобы не умереть от голода.

Лада на секунду представила Влада и как он обнимает голые плечи Киры, как они улыбаются друг другу и она (наверняка она это делает) гладит его волосы. У нее похолодело где-то ниже сердца и она вздрогнула.

- Нет, не то. Это все я знаю и понимаю куда ты клонишь. Отвечай конкретней. Я хочу прямого сравнения: в чем разница между мной и ею?

Влад был смущен. И его покрасневшее лицо вызывало странное умиление. Совсем некстати в эту минуту.

- Как тебя вообще можно с кем-то сравнивать?!

- Влад, я сказала: прямой вопрос - прямой ответ.

- Она... она какая-то наигранная, в ней сплошные клише и догматика книжного бреда, все эти советы из бабских журналов. Как будто не человек, а робот. Даже в постели. Ты естественней и вообще...откровенней, - Влад запнулся и вовсе замолчал.

Лада опять представила его рядом с Кирой; он смотрит на нее, говорит с ней, им так приятно быть вместе... так же как... ему с ней сейчас. Нет, она не сможет простить. Эта нелепая дружба между ними ни к чему. Несмотря на его любовь, несмотря на привязанность к ней, она не в силах простить эту измену. Она не может побороть себя и перестать думать и представлять, как он был с Кирой; пусть это были простые отношения без обязательств и любви, без взаимопонимания и истинной близости, но он был с ней, и под утро он утыкался лицом в ее плечо и пил сваренный ею кофе.

Прошло еще полтора месяца. Отношения между Владом и Ладой не изменились, они по-прежнему оставались друзьями, но оба понимали, что ситуация дошла до переломного момента. Кира практически исчезла из поля зрения, хотя все равно изредка позванивала Владу и, когда он в очередной раз не брал трубку или снова повторял, чтобы она не звонила, девушка начинала звонить его брату. Олег философски воспринимал сложившееся положение и старался им лишний раз не рассказывать о ее звонках.

Лада с мужем провела несколько дней на даче у ее родителей и как-то вечером после грозы они ехали домой; Влад на следующий день рано утром должен был тестировать на полигоне новый автомобиль и им пришлось уехать раньше.

На небе пылали закатом облака. Вечерняя природа была умиротворяюще тиха и взгляд приковывало огненное небо со своими насыщенными оттенками.

- Поедешь завтра со мной на полигон? Я попрошу, чтобы тебе тоже разрешили проехаться, - спросил Влад.

- Нет. Я бы поехала, но не смогу встать в такую рань. Бери с собой Олега.

- Ладно, придется взять его. Я так нервничаю. Я раньше никогда не ездил на таких гоночных автомобилях, не знаю, как он себя поведет.

На руках у Лады дремал Локки, она нежно его поглаживала и, казалось, о чем-то задумчиво вспоминала.

- Меня Игорь называл Фрейя. Знаешь эту скандинавскую богиню, которая везде появляется с котом? Похожа я на нее? - спросила она, улыбаясь.

- Фрейя - вечная вдова. Не очень-то хорошо быть на нее похожей.

- Ну, тогда придумай что-нибудь поинтересней.

- Лада, я не люблю сравнивать. Знаешь их же скандинавскую легенду сотворения мира? В начале времен была бездна - пустота и хаос - ничто, по краям этой бездны располагались два мира: Нифльхейм - обитель туманов, снегов и вечного льда и Муспельхейм - пространство огня. В бездне забил источник и холод Нифльхейма стал превращать воду в лед, но жар Муспельхейма заставлял льдины подтаивать. Они громоздились и терлись расплавленными краями, от этого трения стали возникать искры. По преданию эти искры - души людей. Суть в том, что мы в себе совмещаем и жар Муспельхейма и ледяной холод Нифльхейма. В идеале баланс двух энергий. Но, мы люди, и поэтому зачастую впадаем в крайности и каждого тяготит свой мир.

- Чья энергия лучше холода или огня?

- Спроси у себя. В тебе они проявились ярко.

- Спрашиваю постоянно. Но, боюсь, до конца света не успею понять. Осталось так мало времени...

- А ты уже готовишься?

- А как тут подготовишься? Ты веришь, что что-то случится?

- Я думаю, процесс уже запущен. Только этот «конец света» не совсем то, что мы себе представляем.

- Хляби небесные разверзнутся, пойдет огненный дождь и поскачут всадники - предвестники. Нет? Разве этого не будет? Такая красочная картина складывалась.

- Конец неотъемлемая часть начала. Добро проявляется на фоне зла. Вся вселенная действует, благодаря различным полюсам: добро - зло, расширение - сжатие, свет - тьма.

- Хочешь сказать, что мини-концы света происходят периодически?

- Да. Старое отживает, приходит новое. Меняется сознание, меняются идеи.

Они приехали домой поздно. Владу нужно было рано вставать, поэтому он, ничего не перекусив, сразу лег спать. Лада выпила чай и тоже пошла в спальню. Она остановилась в гостиной и посмотрела на Влада. Ей хотелось еще поговорить с ним, обсудить их отношения и, наконец, простить его, помириться с ним. Позвать с собой. Но он уже спал и она, еще раз глянув на его умиротворенное, красивое лицо, ушла к себе.

Лада проснулась поздно, когда Влада уже не было. Она распахнула настежь все окна и решила немного убраться в квартире. В спальне все еще пылились привезенные из Петербурга картины и она, первым делом, распечатала их и стала выбирать места на стене, куда бы их повесить. Взглянув на свои работы, после довольно долгого промежутка времени, она подумала, что в них нет ничего особенного и если это результат всей цепочки событий, которая привела к тому, что они с Владом живут почти порознь, хоть и видят друг друга постоянно, то не стоило этого начинать. Исаакиевский собор под снегом выглядел невзрачно; единственное, что разбавляло композицию от которой так и веяло холодом - это яркая позолота маковок, получившаяся у Лады настолько натурально, что казалось она сама присутствовала в момент строительства собора и первой увидела его законченный вид. В осеннем пейзаже все же было что-то выразительное, что могло пленить взгляд случайного зрителя. Лада подумала, что Владу наверняка понравится эта картина, потому что в ней есть определенные эмоции, тонкий стиль. По морскому простору и песчаному пляжу нельзя было понять какое время года изображено, но игра красок на небе выдавала хмурую грусть осени с ее глубоким, голубым небом, которое только в этот период бывает особенно ярким и насыщенным лазурью.