Мэри помолчала с минуту, потом ее глаза раскрылись еще шире.

— Ты что, действительно завела роман? — Она задохнулась от недоверия.

— Да. — Голос Лесли прозвучал глухо не только из-за ее больного горла. — Я встретила его сразу же, как приехала в отель «Полет Сокола».

— Но… — Мэри замотала головой, словно желая разъяснить все себе, — кто он?

Лесли выпила еще вина, сделав на этот раз еще больший глоток, потом снова вздохнула.

— Его зовут Флинт Фэлкон. Он владелец отеля.

— У тебя был роман с Флинтом Фэлконом? — почти выкрикнула Мэри.

— Ты слышала о нем? — нахмурилась Лесли.

— Ну конечно. Кто же о нем не слышал? — простонала Мэри и закатила глаза. — Ты что, ничего о нем не знала до того, как встретила его?

— Нет. — Лесли еще больше нахмурилась. — Откуда я могла знать?

Мэри посмотрела на нее долгим страдальческим взглядом.

— Ты могла бы хоть иногда читать газеты или включать телевизор, чтобы послушать новости.

— О Флинте что-то писали в газетах? — вяло спросила Лесли.

— И прожужжали уши по телевидению, — ответила Мэри.

Наверняка в передачах рассказывалось о его осуждении. Лесли вдруг стало дурно. Разве мало перенес Флинт, когда его посадили в тюрьму за преступление, которого он не совершал, гневно подумала она, так нужно еще было, чтобы его имя трепали в каждой бульварной газетенке. Лесли не замечала, что ее пальцы нервно теребят обивку кресла. Она посмотрела Мэри в глаза.

— И что о нем говорили?

— Ничего хорошего. — Мэри сделала ей гримасу. — Поскольку это происходило несколько месяцев назад, когда еще строился отель, я не все хорошо помню.

— Репортаж был об отеле? — с надеждой спросила Лесли.

Дрожь прошла по ее телу, и она расслабилась, когда Мэри неопределенно кивнула.

— Ну, это был один из репортажей из рубрики «Проводники професса и разрушители основ». — Когда Лесли кивнула, Мэри добавила:

— Характер Флинта Фэлкона в их интерпретации нельзя назвать очень притягательным, и я не представляю себе, как это именно ты ухитрилась связаться с ним.

— Он… Флинт очень внушительный, — процедила Лесли.

— И если верить этим репортажам, — сказала Мэри, — Флинт — холодный, бесчувственный, ловкий и целеустремленный в своем желании преуспеть. — Выражение ее лица стало задумчивым. — Создается впечатление, что никто не знает, как за последние пять лет он ухитрился сколотить достаточный капитал, чтобы купить или построить ряд казино и отелей-казино. — Мэри сделала паузу, чтобы глубоко вздохнуть, прежде чем добавила:

— За ним также водится слава дьявола-обольстителя.

Лесли поняла ее мысль. Сказанное Мэри ранило ее в самое сердце. Ей ужасно хотелось опровергнуть каждое слово Мэри, направленное против Флинта, но не кривя душой она не могла это сделать. Разве она не обвиняла его в тех же грехах? И несмотря на это, она горела желанием защитить Флинта перед своей подругой.

— Флинт совсем не плохой человек, — сказала она, и в ее глазах впервые за многие недели вспыхнула жизнь.

Мэри проигнорировала ее слова.

— Похоже, он произвел на тебя сильное впечатление, — заметила она, изучая вспыхнувшее лицо Лесли. — Я бы показала этому сук… — Мэри оборвала себя, она никогда не ругалась.

— Флинта не в чем винить! — резко запротестовала Лесли. — Я сама завела этот роман.

— О Лесли. — Тяжело вздохнув, Мэри покачала головой. — У тебя просто дар выбирать мужчин.

Лесли воспользовалась возможностью переменить тему.

— Зато у меня настоящий талант выбирать себе роли, — сказала она сухо. — И только что я прочла пьесу с такой главной женской ролью, что у меня просто слюнки потекли, так мне захотелось сыграть ее.

— Ты уже собираешься вернуться к работе? — Мэри была явно растерянна.

— Я уже возвращаюсь на работу, — поправила ее Лесли. — И дала согласие играть в этой пьесе. Мой агент занимается контрактом.

— Вместо того чтобы возвращаться на работу, тебе бы нужно было сходить к врачу, — пожурила ее Мэри.

Лесли упрямо сжала губы.

— Я возвращаюсь на работу.

Но еще до конца недели Лесли обнаружила, что одно дело — сказать, что она возвращается на работу, а другое — сделать это. Она чувствовала себя хуже с каждым днем. Горло у нее было воспалено, гланды распухли, все тело ломило, и, независимо от того, сколько часов спала, она чувствовала себя усталой. Из-за все усиливающейся депрессии глаза постоянно были на мокром месте. Поскольку Лесли давно поняла, что депрессия и слезы только расшатывают нервы и уродуют внешность, она всячески старалась держать себя в руках. Однако, несмотря на все усилия, она чувствовала себя все более угнетенной и плакала все чаще. К концу недели Лесли сдалась и записалась на прием к своему врачу.

Доктор отругал Лесли за то, что она так долго собиралась к нему, осмотрел ее и сказал, что ему нужно сделать несколько анализов крови. До того как будут готовы их результаты, он велел Лесли соблюдать максимальный покой. Когда результаты были получены, Лесли вздохнула и смирилась с фактом, что некоторое время ей придется не работать. Анализы решили все. Неизвестно где и как Лесли заразилась мононуклеозом.

Казино гудело от наплыва посетителей. Неприметно стоя возле одной из черных колонн, Флинт осматривал зал бесстрастными, прищуренными глазами. Дела шли не просто хорошо, а блестяще. Со дня своего открытия пять недель назад и отель и казино были переполнены довольными посетителями. Хоть он и был рад успеху, который сопутствовал ему, все же не испытывал полного удовлетворения.

Слева от Флинта замигал свет и зазвонил звонок на долларовом игровом автомате. С тем же безразличным выражением лица Флинт взглянул на пару, стоявшую перед ним. Они смеялись и обменивались взглядами, а тем временем долларовые фишки сыпались в поднос под автоматом. Что-то в этой сцене оживило воспоминания Флинта, и его сжатые губы смягчились в улыбке.

Лесли тоже повезло в вечер ее приезда в Атлантик-Сити. Внезапно Флинт увидел ее лицо, услышал ее голос, почувствовал только ей присущий запах, словно она стояла рядом с ним. Это ощущение стало уже привычным для него. В таких случаях Флинт уже не оглядывался вокруг в поисках ее с забившимся от радости сердцем.

Оттолкнувшись от колонны, Флинт прошел через огромный зал, на ходу кивая распорядителям в партере и менеджерам на площадке, прямо к личному лифту.

Как всегда, войдя в свои апартаменты, Флинт задержался на широкой площадке, хотя в последнее время его взгляд, как бывало раньше, и не обращался неосознанно к стеклянной стене. Подчиняясь не зависящей от него силе, темные задумчивые глаза Флинта осматривали комнату. Ее здесь нет, он знал это — и все же искал ее.

Он задержался на площадке какие-то секунды. Подавив вздох, в котором можно было расслышать отголоски чувств, которые он не желал анализировать, он направился к винтовой лестнице и поднялся по ней прямо в свой офис.

Как всегда, на его рабочем столе лежала груда американских и иностранных газет. Флинт рухнул в кресло и взял верхнюю в стопке газету. Быстро читая интересующие его статьи и опуская остальное, Флинт ознакомился с новостями, как он неизменно делал каждый день.

Он уже просмотрел половину кипы, когда выхватил одну из них, порвав ее неосторожным движением. Это была «Нью-Йорк Дейли». Имя Лесли Фэйрфилд точно выскочило на него из середины колонки сплетен. Черты лица Флинта стали напряженными, он внимательно прочел, три предложения светской хроники:


К сожалению, стало известно, что несравненная Лесли Фэйрфилд в связи с болезнью вынуждена была отказаться от участия в новой пьесе — «Перекрестки». Выздоравливайте и скорее возвращайтесь, мисс Фэйрфилд. Бродвею недостает Вас.


В связи с болезнью. Флинт снова и снова перечитывал эти три слова. Лесли больна? Отвратительное чувство, почти паника, парализовало его мозг. Лесли больна! Откинув газету в сторону, Флинт схватился за телефон. Ему нужно поговорить с ней, выяснить, что… Нет! Флинт решительно покачал головой. Он должен видеть ее.

Нажав кнопку, чтобы отменить междугородный звонок, он перенес палец на другую, которая соединяла его с офисом секретаря, этажом ниже.

Меньше чем через час Флинт вышел через стеклянные двери главного входа в отель и прошел по забрызганному дождем тротуару к длинному черному лимузину, ожидавшему его с включенным мотором.

Считается, что звук дождя, барабанящего по карнизу окна, должен успокаивать, подумала Лесли, следя за одной из струек, стекающих по подоконнику. Но ее он не успокаивал. Ей было тревожно, хотелось капризничать и… она скучала по Флинту — больше, гораздо больше, чем могла себе вообразить, что возможно так скучать по кому бы то ни было.

Что он сейчас делает? — думала она, глядя невидящими глазами на серое небо за окном своей спальни. Скучает ли он по ней когда-нибудь? Губы Лесли скривились от острой боли, пронзившей ее грудь. Конечно, он не скучает по ней. Если бы скучал, то позвонил бы, как и обещал. Однако Флинт не позвонил и не сделал какой-либо попытки связаться с ней. У Флинта был роман, он получил удовольствие от упоительных двух недель, которые они провели вместе. Но своим отчужденным прощанием в то утро, когда она уехала из отеля, он недвусмысленно дал понять, что их отношения закончены.

Подступившие слезы жгли ей глаза, и, нетерпеливо откинув одеяло, Лесли с трудом поднялась с постели. Проклятье, она ненавидела свое состояние! Она молча выругалась, потянувшись за изумрудным халатом, который лежал в ногах ее кровати. Она ненавидела болезнь, изнурявшую ее, она ненавидела депрессию и слезливость, приобретенные вместе с вирусом. Она ненавидела заточение в собственной квартире, где пребывала в маленьком драгоценном обществе собственных жалостливых мыслей. Она ненавидела Флинта Фэлкона. И она ненавидела этот проклятый халат!

Но вопреки своим гневным мыслям Лесли прижала халат к своей груди и потерлась щекой о мягкий бархатный ворот. Нет, поправила она себя, шмыгая носом, она не ненавидит халат, она любит его. Как любит и человека, который купил халат просто потому, что он цветом напоминал ее глаза. И Лесли знала, что именно потому, что так сильно любит Флинта Фэлкона, она временами ненавидит его.