Лорд Марволо поднял с полу задыхающийся плавучий глаз.

— Надо же. Вся в отца, — хмыкнул он.

*

Ремус Люпин еще больше поседел, заметил Гарри. Но его лицо осталось прежним — улыбчивым и располагающим.

— А ты вырос, Гарри, — он похлопал юношу по плечу.

Гарри вспыхнул. В глубине души он немного переживал, что он невысокого роста.

Он был рад видеть Люпина. Он всегда был ему рад, за исключением полнолуния… Гарри любил в нем его мягкость, дружелюбность, честность и какую-то удивительную тактичность. С ним всегда было легко.

— Я ненадолго к вам, — вздохнул Люпин. — Вот только побеседую с Альбусом и заберу свое зелье у Северуса.

— Жаль, что ненадолго, — огорчился Гарри.

— Могу заскочить к тебе на минутку, — улыбнулся Люпин.

В скором времени они пили чай в комнате Гарри.

— В следующий раз посидим в «Трех метлах», обещаю, — сказал Ремус.

— Нас перестали пускать в Хогсмид, — пожаловался Гарри.

— Это не случайно, Гарри, — вздохнул Люпин. — Я тоже кое-что слышал про Хогсмид. Я знаю, ты, как и я в свое время, любишь нарушать всякие правила, но сейчас не время. Не советую туда ходить.

— Да я и не хожу, — заверил его Гарри.

Он не мог появляться в Хогсмиде с Северусом. Там их слишком многие знали. Большей частью они гуляли в лесу, доходя иногда до лодочной станции возле Хогсмида, но не далее.

Гарри посмотрел на Люпина, мучаясь мыслью, спросить или не спросить.

— Ремус, — начал он и замялся.

— Что, Гарри?

Мальчик вздохнул.

— Я хочу спросить одну вещь. Я знаю, что вы должны это знать. Я спрашиваю не из праздного любопытства, — начал он.

— Ты можешь спросить что хочешь, Гарри. Ты же знаешь, от тебя у меня нет секретов.

— Это касается моего отца, Ремус, — Гарри смотрел на Люпина тревожными блестящими глазами.

— По-моему, я рассказал тебе о нем все, что мог, — улыбнулся Люпин.

— Нет, не все.

Ремус Люпин посмотрел на Гарри с недоумением.

— Что мой отец сделал Северусу Снейпу?

Рука Люпина с чашкой чая зависла в воздухе. Он медленно поставил ее на стол.

Гарри замер. Он знал, что Люпин никогда не станет врать. Даже в благих целях.

— Что он ему сделал? Я никогда, никому об этом не расскажу, — клятвенно заверил его Гарри.

Ремус Люпин перестал улыбаться. Он смотрел на Гарри глазами раненого волка.

— Он сам ничего не сделал. Он попросил своих друзей из Дурмстранга…

— О чем попросил, — одними губами сказал Гарри.

— Зачем тебе это, Гарри, — вдруг поморщился Люпин. — Это было много лет назад. Глупые шутки молодых людей.

— Я хочу знать, что сделал мой отец. Его уже нет, и он не может мне ответить на этот вопрос.

— И он не может себя защитить, Гарри, — мягко сказал Ремус. — Он поступил… — он замолчал, не желая произнести слово, характеризующее поступок.

— Что сделали с Северусом друзья из Дурмстранга? — глаза Гарри не отрывались от Ремуса.

Вдруг он замер, открыв рот. Его глаза расширились от ужаса. Собственная догадка показалась ему чудовищной.

Люпин внимательно смотрел на мальчика. От него не ускользнуло это Северус, сказанное с тревогой. Не Снейп, не профессор. Просто Северус. Значит, его волнует нечто большее, чем безобразный поступок отца.

— Они его… — прошептал Гарри.

— Да. Они его изнасиловали. — Ремус Люпин вдруг вскочил, расплескав недопитый чай. Он заходил по комнате, отчаянно жестикулируя.

— Я говорил, что за такое им светит Азкабан, но кто меня слушал! Я говорил, что так нельзя, что это слишком! Но когда я был для них авторитетом? Размазня, лунатик сентиментальный! — Люпин безнадежно махнул рукой. — У Джеймса были друзья в квиддичной команде Дурмстранга. Трое здоровых идиотов. Один Борис Бодо, капитан команды, чего стоил! Его бы и одного хватило. И еще двое загонщиков, имена какие-то болгарские, не помню… Неважно, — пробормотал Люпин. Я не пошел на это смотреть, — передернулся он.

— А отец… Джеймс… пошел? — тихо сказал Гарри.

— Да. Он потом говорил, что хотел их остановить. Что все это, якобы, была шутка. Розыгрыш. Просто чтобы Снивелуса напугать.

— Почему же… не остановил? — чужим голосом спросил Гарри.

— Они были там с Петтигрю и с Сириусом… Дурмаштрангцы были совершенно пьяные. Их уже нельзя было остановить.

— Их посадили в Азкабан?

— Нет. Об этом никто не узнал. Дамблдор… замял это дело.

— Северус не сказал, кто?.. — поразился Гарри.

— Нет. Его отправили в Мунго. К нему приходили, спрашивали… Он ничего не сказал.

Ремус казался еще более измученным, будто это воспоминание состарило его на несколько лет.

— Борис Бодо… — повторил Гарри.

— Борис Бодо был убит через полгода Пожирателями Смерти. Вслед за ним погибли оба болгарина.

— Как можно было с этим жить, — сказал Гарри, глядя в одну точку.

— Джеймс очень сожалел, поверь мне, — расстроенным голосом сказал Ремус. Он посмотрел на Гарри и понял, что тот имел в виду не Джеймса.

— Гарри, — Ремус обнял мальчика за плечи и почувствовал, что тот дрожит. — Зачем ты только об этом спросил, — тяжело вздохнул он.

— Нет. Хорошо, что ты мне сказал, — Гарри проглотил тяжелый комок в горле. — Теперь я многое понимаю.

— Гарри, — Люпин погладил мальчика по плечу. — Ты можешь мне доверять. Ты для меня как сын. Скажи, ты и Северус…

Гарри посмотрел в честные добрые глаза Ремуса.

— Я и Северус, — кивнул он.

Люпин вздохнул.

— Можешь на меня рассчитывать, Гарри. Никто ничего не узнает. Но и ты… Будь осторожен. Северус… Он очень сложный человек.

Гарри кивнул.

Дверь за Ремусом Люпином закрылась. Гарри упал на кровать лицом в подушку. Злые слезы обожгли его горло.

*

Северус Снейп возвращался в свои комнаты из подземной лаборатории. Было уже достаточно поздно, и он понимал, что Гарри, должно быть, давно ждет его. Но теперь к приготовлению ликантропного зелья для Люпина прибавилось зелье для Дамблдора, и оно отнимало немало времени. Он спешил увидеть Гарри, и поэтому вовсе не пришел в восторг, обнаружив под дверью своей комнаты Терезу Бернар. Девушка оторвалась от стены, которую подпирала уже, видимо, давно, и бросилась к нему.

— Профессор Снейп, — я вас жду, — радостно сообщила Тереза.

— Вижу, — без особого вдохновения сказал он.

— Я была в Малфой-Мэноре, — сказала она.

— Я же просил вас ничего не делать без меня! — разозлился Снейп. — Какого черта вас туда понесло!

— Ну вы же не могли туда пойти, — пробормотала Тереза.

— Вы обязаны были мне хотя бы сказать! Что вы теперь от меня хотите! — он взялся за ручку двери.

— Подождите, — попросила Тереза. — Простите меня, ну пожалуйста. Я… боялась, что вы меня к нему не отпустите. Но… я уже с ним поговорила.

Снейп остановился.

— И?..

— Я ему не нужна, — горько сказала девушка. — Он сказал, что Том Риддл умер. А его, Лорда Марволо, не волнуют родственные связи.

— Я вас предупреждал, — уже мягче сказал Снейп. — Скажите спасибо, что не убил.

— Он подарил мне жизнь, — горько усмехнулась Тереза, вспоминая слова Лорда.

— Это щедрый дар. Далеко не всем так везет, — сказал Северус.

— Я знаю… Я так переживала, когда вы… когда вас…

— Почему вас это должно волновать? — удивился он.

— Не знаю… — прошептала Тереза. Не могла же она сказать, что ей часто снится один и тот же сон. Целующий ее профессор в кабинете Зельеделия. Сон и пугал, и нравился. Ей хотелось спросить об этом, но удерживал стыд. Он не может быть виноват в том, что ей снятся глупые сны.

— Я хотела спросить… Если мой отец отказался от меня… После смерти бабушки директор говорил мне, что должен найти для меня опекуна. Не могли бы вы… Может быть, вы…

— Быть вашим опекуном? — оторопел Снейп.

Упаси Мерлин!

Тереза кивнула. Она смотрела на профессора широко открытыми глазами, полными надежды.

— Я совершенно не гожусь для этой роли, — пробормотал он. Ему было жаль девушку, но быть опекуном…

— Наоборот, вы мне очень подходите, — с жаром сказала она.

— Неужели, — буркнул Снейп. — Я польщен.

— Так вы согласны?

— М-м… Скорее нет, чем да, — нахмурился Северус. — Я не умею обращаться с юными девушками.

— Ну да. Я знаю, что вы гей, — сказала вдруг Тереза. — Но это наоборот хорошо. Никто не подумает про нас ничего плохого.

— Что вы несете, мисс Бернар? — Снейп угрожающе надвинулся на девушку. — Вас не должно касаться, кто я и что я. Про нас с вами никто ничего не подумает, потому что никаких «нас с вами» не существует. Я не могу быть вашим опекуном. Доброй ночи.

Он быстро произнес какое-то заклинание, с раздражением рванул ручку двери и исчез в комнате прежде, чем Тереза успела что-то сказать.

Она сползла по сырой стене подземелья и разрыдалась. Она никому не нужна. Никому на свете. Никому, кроме Кэрри.

Со стены с грохотом и негодующими криками свалились два портрета. Она не стала их поднимать.

Мимо нее прошли квиддичные кроссовки. Обыкновенные квиддичные кроссовки. Они шли совершенно сами по себе, уверенно свернули к комнате профессора и, помедлив возле бормочущих портретов, скрылись за дверью. Она моргнула слипшимися от слез ресницами. Кроссовки были гриффиндорскими.

*

— Северус, — Гарри бросил на кресло мантию-невидимку. Он подошел к профессору и взял его за руку. — Что-то случилось? — Он заметил, что учитель чем-то расстроен.

— Ничего, — Северус обнял Гарри, нежно погладил его по спине. — Ничего.

— Ты мне никогда ничего не рассказываешь, — с горечью сказал Гарри. — Разве я для тебя чужой?

Вечер без Дамблдора, вернее, ночь, которую оба так ждали, начиналась не лучшим образом.

— Не говори так, — сказал Северус, — Конечно, ты не чужой.