— Настоящие слизеринцы широко смотрят на вопросы секса, — насмешливо сказал Гойл. — Вот взять хотя бы наших девочек, Кэрри-Тэрри.

— Я бы эту Тэрри отымел, — Крэбб сделал неприличный жест.

— Ага, разбежался. Потом наш декан тебя отымеет, — сказал Драко, отхлебывая эль.

— При чем тут декан? — спросил Гойл.

— Он своего никому не отдаст. Если на что глаз положил, — Драко критически рассмотрел свои ногти.

— Снейп с Терезой? Не может быть, — пожевал губами Крэбб. — Брехня.

— Какая там брехня. Сам видел, — сказал Малфой, криво улыбаясь. — Я как-то забыл новое перо в классе Зельеделия, десять галеонов, оно, может, и не деньги, ну, короче, решил вернуться и забрать. Заглянул в класс — а там Снейп с Терезой зажигает.

— Нифига себе, — сказал Гойл.

— Я с тех пор намекнул нашим, чтоб прекратили над ней прикалываться, — сказал Драко. — Все-таки крестный, это его выбор…

— Она бы и без тебя справилась, — ухмыльнулся Гойл. — Девчонка без палочки мебель крушит и посуду. Прикидываю, что она в постели вытворяет. Может, они втроем со Снейпом и с Кэрри Грэйс зажигают…

— Горячая штучка, — цыкнул зубом Крэбб.

Мимо них вихрем пронесся ветер. Гарри летел в свое крыло, не заботясь, слышны ли его шаги и сидит ли вообще на нем плащ-невидимка.

*

Это была шестая сова. Гарри закрыл окно, и птица билась грудью в стекло, настойчиво пытаясь влететь в комнату. Он вздохнул. В конце концов, птица ни в чем не виновата. Он открыл раму, и измученная сова вместе с пергаментом буквально свалилась к нему на колени.

Гарри с тяжелым сердцем развернул пергамент.

«Лодочная станция, 19:00»

Едва успел Гарри прочитать записку, как пергамент самовоспламенился и сгорел. То же самое приносили четыре предыдущих совы. Правда, время начиналось с 16-00. Первая сова принесла маггловскую справку о том, что он здоров и СПИДа у него нет.

«Оставь меня в покое вместе со своими совами», — Гарри сунул сове в клюв пергамент и выпустил птицу.

Он подумал, что Лодочная Станция около Хогсмида не самое привлекательное место для ожидания зимой. Ну и пусть. Сколько раз за последнее время он стоял у учителя под дверью. Что ж, больше он не повторит таких глупостей.

Гарри полез под подушку и достал две половинки черного кубка. Единственное напоминание, что все, что с ним было, — не сон. Он вспомнил, как спешил попасть в свою комнату, чтобы быстрее соединить обе части. Пришлось еще зачем-то тащиться в больничное крыло к Помфри, хотя он совсем не замерз и чувствовал себя прекрасно, Помфри даже констатировала избыток магической энергии… Вспомнил, как потом долго не мог избавиться от Гермионы и Рона.

Наконец он остался один, достал обе части кубка и сперва просто рассматривал их. Тонкий черный металл, ажурные узоры — они были совершенно одинаковыми! Но когда он попробовал их соединить, они оттолкнулись друг от друга, как магниты с одноименным полюсом. Чем ближе он подносил друг к другу половинки, тем сильнее они отталкивались. Гарри растерялся. Ведь сам Мерлин сказал, что это вторая половина! Он не знал, кому можно показать черный кубок. Гарри вспомнил про старенького Бедивира Гриффита и подумал, что это единственный человек, которому он бы хотел об этом рассказать. Кармартен… Гарри тяжело вздохнул, отгоняя приносящие боль воспоминания.

Вот и он с Северусом… Как две половинки целого, которые не могут соединиться, с грустью подумал он. Неужели Северус до сих пор ждет его на станции?

Сов больше не было. За окном завывал ветер.

Гарри надел куртку и шарф. Нет, какая там станция, он ведь может просто гулять… за воротами. Дышать свежим воздухом.

До ворот с каменными Вепрями оказалось не так просто дойти. Вьюга расходилась все сильнее, острые мелкие снежинки до боли кололи щеки. Ветер свистел в ушах, он то закручивал под ногами белые сердитые спиральки, то сердито наотмашь бил в лицо. Гарри подошел к воротам и вгляделся вдаль. Из-за мелкого густого снега нельзя было ничего разглядеть. Он подумал, что долго тут не простоит.

Внезапно он увидел его. Профессор будто вынырнул из белой мглы. Черную мантию трепал ветер. Северус шел, проваливаясь в снег, прикрывая лицо локтем от снежной пурги.

Учитель дошел до ворот и почти без сил привалился к каменной колонне. Он щурился от снега и не сразу заметил Гарри, подпирающего вторую колонну с вепрем.

Гарри с трудом сдержал желание броситься к Северусу.

— Гарри, что ты здесь делаешь? — Снейп тяжело дышал.

— Гуляю, — с достоинством сказал Гарри. Порыв ветра чуть не унес его шарф.

— Хорошо, что ты не п-пришел, — проговорил Северус. — Погода не д-для свиданий, — сказал он, стуча зубами.

— Не всем так везет встречаться с тобой в теплом кабинете Зельеделия, — с изрядной долей яда сказал Гарри. Он не замечал, что бессознательно подражает в разговоре учителю.

Снейп непонимающе нахмурился.

— Ты рад, что ты… что мы оба здоровы? — спросил он.

Гарри недобро рассмеялся.

— Конечно. Я буду рад умереть здоровым в борьбе с Риддлом. И ты, совершенно здоровый, можешь одновременно лизать зад и Риддлу и Дамблдору. Это большое утешение!

Ты читаешь мои мысли? О, Мерлин.

— Не надо меня судить, Гарри, — тихо сказал Снейп.

Я давно осужден.

Гарри хмуро ковырял снег носком ботинка.

— Мы не можем встречаться в школе, Гарри, — сказал Северус. — Карта Мародеров у Дамблдора. Поэтому он так быстро понял, где ты проводишь время. Я подумал, что будет лучше всего, если я сниму квартиру в Хогсмиде, и мы сможем там встречаться на выходных, и…

— Я не собираюсь с тобой встречаться, Северус. Ни по выходным, ни по будням. Ни в Хогсмиде, ни в Хогвартсе. Дамблдор может быть совершенно спокоен, — сказал Гарри.

— Что случилось, скажи мне, — Снейп с тревогой смотрел ему в лицо.

— Случилось то, что ты трус и предатель, — звенящим от обиды голосом сказал Гарри.

— Может я и трус в твоих глазах, но я не предавал тебя, Гарри! — Северус схватил Гарри за руку.

Мальчик вырвал руку, развернулся и пошел к замку.

— Ты еще и лжец, — бросил он, обернувшись.

*

Северус Снейп смотрел в огонь, пляшущий в камине. Камин жил своей огненной жизнью. Красные угольки плясали, перемигивались искрами, они то затухали, показывая серые бока, то вдруг вспыхивали новыми оранжевыми огнями, пританцовывали, переливались жаром. Поджидая Гарри возле заледенелого озера, учитель изрядно промерз, несмотря на согревающие заклинания. Было глупо думать, что мальчик придет. Да, что и говорить, в последнее время он, Северус Снейп, изрядно поглупел.

Мысли о Гарри преследовали его круглые сутки. Он осознавал, что стал одержим этим юношей. Что не думать о нем и не мечтать о нем он уже не может. Но это было сильнее его. Когда-то он жил эмоциями. Его, мальчишку, ранило каждое насмешливое слово, каждая издевка и шутка. Он взрывался, как бомба, от злости, от радости, от слова, взгляда, прикосновения. Он был слишком переполнен эмоциями. И всю сознательную жизнь он посвятил обретению власти — власти над собой. Он уже давно не мальчишка, плачущий в углу от насмешек Джеймса Поттера. Ревнивый, злой, влюбленный и в Джеймса, и в Лили. Отверженный всеми, изгой.

Он давно понял, что он один. Он всегда будет один. Любовь, дружба — иллюзии. Он научился управлять собой, своими эмоциями и порывами. Магия Знания — вот то, чем стоит наполнять дух. То единственно надежное, что дает силу и уверенность в себе, — истинную, а не ложную. Сердце — источник боли и слабости. И если нельзя вырвать его из груди без того, чтобы не умереть, то надо научиться управлять им. Холодный разум остужает горячее сердце. Так считал Риддл.

Но сейчас Северусу казалось, что всю жизнь он был будто спящий вулкан. Неужели он обманывал себя, все эти годы? Он лил и лил холодную воду на этот проклятый вулкан, и тот только шипел. Но сейчас он чувствовал, что его сердце переполнено. Что любовь к удивительному зеленоглазому мальчику сжигает его изнутри так страшно, что непонятно, почему он еще жив и не сгорел.

Когда-то у него был Кэйл. Он вспомнил тот страшный день шестнадцать лет назад, когда обезумевшие от крови Пожиратели ворвались в уютный маггловский дом скромного врача в Литтл-Уингинге. Беллатриса Лестрейндж обнаружила в ванной обнаженного белокурого юношу, обезумела, впала в неистовство, издевалась над ним, кусая и вонзая ногти в белую прекрасную плоть. Вспомнил, как он вдруг налетел на Беллатрису, как коршун на ворону.

Дьявольский хохот Риддла стоял у него в ушах. «Ради тебя, Северус, я сохраню жизнь этому магглу. Я дарю его тебе. Он хорош как Нарцисс. Куда лучше Джеймса Поттера».

Любил ли он Кэйла? Да, наверное. Больной, страдающей любовью. Потому что с той минуты, как связал с ним себя, потерял покой. Кэйл был так же развратен, как и красив. И эти проклятые маггловские деньги, они всегда были ему нужны, их всегда было мало. Риддл сохранил Кэйлу жизнь, но взамен потребовал от Северуса присягу на верность. И он, Северус Снейп, ослепленный любовью к белокурому божеству, дал Темному Лорду Непреложный Обет хранить его жизнь, пока жив сам.

Еще целый год он служил Волдеморту, до самого конца, пока не произошла трагедия в семье Поттеров, закончившаяся фатально для самого Риддла… Он пришел с покаянием к Дамблдору в надежде спасти Поттеров, потому что все еще любил…Впрочем, неважно… Но уже ничего нельзя было сделать. Из огня да в полымя, он просто сменил Хозяина. Смешно вспоминать сейчас, но тогда он верил, что, примкнув к Дамблдору, станет ближе к Свету и Справедливости. Как наивен он был. Это была другая сторона той же медали, которая зовется Власть. Эта власть подчинила его, и вот он вновь, как солдат, не рассуждая, идет в бой по приказу.

После «смерти» Риддла жизнь с Кэйлом становилась все сложней. Он говорил, что любит Северуса. Может быть, и любил. Но ему было мало одного Северуса. Он постоянно исчезал, чтобы появиться, разжиться очередной суммой на новые кутежи и опять пропасть. Непостоянный, ветреный и… такой прекрасный. Северус привык считать себя некрасивым. Кто, как не он, с самого детства был худым носатым уродом? Прошло много лет, он давно понимал, что не соблазнительная внешность делает его мужчиной. Но сам он не мог противостоять красоте, которую видел перед собой. Он прощал Кэйлу все. Прощал измены, растраты, пьянство. Не мог простить только наркотики, эти маггловские зелья, которые его убивали. И убили. Правда, кто-то ему помог.