Пэкстон не остановил меня. Не сразу. Его глаза закрылись, а бедра качнулись в мою сторону. Господи, он был тверд.

— Блядь, Габриэлла, — произнес он хриплые слова мне в волосы.

— Вставь его в меня, Пэкс, — взмолилась я, уделяя особое внимание его выпирающей головке, покрытой джинсовой тканью.

Сначала боль от лодыжки стрельнула в колено, а после и в бедро, когда я оказалась на коленях перед ним. Это было быстро. Молниеносно быстро. Пэкстон развернул меня, рывком опуская на колени, потянув за волосы. Он освободил свой член и вставил его мне в рот в мгновение ока.

Это тоже было быстро. Клянусь, это не заняло и тридцати секунд. Пэкстон держал мою голову, врываясь и вырываясь из моего рта. Быстро и глубоко. Прямо мне в глотку.

— Аахх, — выкрикнул он вскоре. Один палец скользнул в уголок моего рта, бедра застыли, сделав толчок, и он принялся дрочить рукой. Я мгновенно взбесилась. Не уверена даже, когда ощутила его на вкус.

— Мама, Роуэн разлила свой апельсиновый сок на пол, — крикнула Офелия за дверью. — Мама? — повторила она, скорее как вопрос.

Пэкстон убрал выбившуюся прядь волос с моего лба и улыбнулся.

— Не зови меня Пэксом. Иди убери сок. Я хочу зайти в рабочий гараж. Будь готова.

Он взял мою руку и помог встать. Затем поцеловал в шею, располагая стринги на свое место. Одним сильным движением. Я заговорила, протестуя его глупому, эгоистичному поведению. Тшш и его губы остановили меня.

Желание обозвать его идиотом было очень сильным. Слова вертелись на кончике языка. Но страх, что он заставит пропустить игру, не дал их произнести. Я ненавидела его. Пэкстон Пирс был не более, чем подонком.

Получив от меня ответ, Офелия завопила теперь отцу. Я натянула обратно шорты и заправила кофту как раз, когда он открыл дверь. Сухой ком встал в горле, пока я смотрела, как он наклоняется, поднимая ее в воздух.

Кем был этот мужчина? Кем он себя возомнил? Я повозилась с волосами, приводя их в порядок и изо всех сил пытаясь выбросить это из головы. Притвориться, что не было безумной пульсации, что я не была готова взорваться. Но я не могла больше. Мне необходимо было облегчение. Мои пальцы уже были на ширинке шорт, когда я подошла к двери. Закрыв ее, я повернула замок и облокотилась на нее.

Долгий и глубокий вздох наполнил мои легкие, когда пальцы нашли источник проблемы. Напряжение было невероятным, и, как и Пэкстон, я нашла облегчение спустя несколько секунд. Пальцы вырисовывали круги вокруг моего скользкого от влаги клитора, и энергичная пульсация умножалась. В десятки раз.

Сходив в туалет по большей части ради того, чтобы промокнуть влагу от возбуждения, я вышла из комнаты. Обратно к семье, которую я не знала, но с гораздо лучшим самочувствием.

Офелия сидела на островке, а Пэкстон стоял перед ней, завязывая белые кроссовки. Он опустил ее на пол, и мое сердце пропустило удар. Ее маленькие бейсбольные штаны и белая футболка были чертовски милы. Она была очаровательна. Я улыбнулась ей, читая надпись на ее спине. «Бассейны и уход за газоном Пирс. Строя ваши мечты. Создавая вашу реальность.» Адрес веб-сайта и номер написаны ниже. Думаю, Роуэн выиграла пятый номер.

Офелия рассказывала какую-то длинную историю о Коллине и блестках. Я слушала в пол уха, высматривая в глазах Пэкстона его настроение. Набравшись смелости, я подошла к нему и вытерла большим пальцем уголок его рта.

— Помада, — сказала я тихо.

Его рука обхватила мое запястье сильной хваткой, глаза пронзили мои.

Дерьмо!

Он поднес мои пальцы к своему носу и вдохнул.

— Лавандовое мыло и киска? — спросил он шепотом.

— Что? — сказала я, разыгрывая недоумение.

— И он разрешит мне взять одну сегодня вечером. Правда, папа? — спросила Офелия.

— Увидим. Найди Роуэн. Нам пора.

— Она пошла на улицу, потому что не смогла найти свой свисток. Этот мой, — объяснила она, показывая нам блестящий серебряный свисток. — Мама написала на нем О. Правильно, мама?

— Да, милая. Правильно, — солгала я. Ну, не солгала. Просто я этого не помнила. Я видела на многих вещах буквы О и Р. С тем, как они ссорились, метки на вещах были необходимостью.

— Иди, помоги ей, — приказал Пэкстон, все еще держа мою кисть. Офелия ушла, маршируя под звуки своего свистка.

— Кем, черт возьми, ты себя возомнила? — спросил Пэкстон, как только она вышла из зоны слышимости.

— Я? — фыркнула я, указывая большим пальцем на грудь. Правда? Он хотел знать, кем Я себя возомнила?

— Думаешь, можешь делать, что захочешь? Думаешь, эта киска принадлежит тебе?

— Ну, да, вообще-то да. А ты чего ожидал?

Рука Пэкстона обхватила мою шею за доли секунды, ударив меня спиной о холодильник, его слова были остры, ставя меня на место. Желанное ему место.

— Думаешь, можешь использовать это в свою пользу. Все это «я могу делать, что хочу, потому что ничего не знаю»? Не можешь, Габриэлла Пирс. У нас была сделка, которую тебе не разорвать. Я владею тобой. Ты делаешь, что я говорю. Когда я говорю. Если ты кончаешь, это потому что я позволяю. Никак иначе. Тебе стоит понять это, и быстро. Меня начинает раздражать это все. Уясни свое место и не рыпайся с него, пока не пострадала.

Усиление хватки на моей шее не дало мне ответить. Это и его губы. Пэкстон поцеловал меня, посылая мне в голову ураган эмоций, слегка ударив о холодильник.

— Ответь мне, Габриэлла. Скажи, что понимаешь, что я говорю тебе.

— Хорошо, да, — солгала я. Понятия не имела, чего он хотел. То есть, понимала, но не до конца. Я знала, чего он хотел, но не могла найти ответа почему.

— Единственная причина, почему ты покидаешь этот дом, это эти две девочки. Если бы это не расстроило их, ты осталась бы дома. Хватит. Тебе стоит остановиться, и я не шучу, что ты останешься вечером дома. Облажаешься еще хотя бы раз сегодня, и будешь мыть туалет, пока мы с девочками будем развлекаться на барбекю. Ясно? Мы друг друга поняли? — спросил Пэкстон, указывая одним пальцем с меня на себя. Я сделала единственное, что знала. Кивнула в согласии.

— Это моя девочка. Пошли. Нужно заехать на работу перед игрой. — И просто так Пэкстон сменил настроение. Я поняла несколько вещей из выученного мной урока.

Пэкстон говорил, что мне делать.

Я делала.

Пэкстон говорил мне прыгать.

Я спрашивала, как высоко.

Пэкстон принимал за меня решения.

Я позволяла.

Пэкстон владел моим телом.

Я была его шлюхой.

Разумом, телом и душой — он владел мной.

Я даже дверь машины сама открыть не могла. И ни в коем случае это не было мило. Ну, может в глазах посторонних. Но не в моих. Это было его проявление власти. Я стояла сбоку, пока Пэкстон пристегивал девочек на сидениях. Может он и был ужасным мужем, но стоило признать, он был хорошим отцом. Мои губы изогнулись, услышав ответ на шутку «Тук-тук. Кто там?» Офелии.

— Ох, ты меня поймала. Эта была хороша.

Офелия захихикала, тряся плечами.

Моя улыбка исчезла, когда он закрыл дверь машины и посмотрел на меня. Положив руку на спину, он притянул меня к своей твердой груди и ухмыльнулся.

— Ты можешь улыбаться. Я люблю твою улыбку и твои губы.

Конечно, я ответила на его поцелуй. Не знаю зачем. Просто ответила. Может мне нравилось целовать его. Может это как-то было связано с моей травмой головы. Но что бы ни происходило — это было странно. Необъяснимо. Чувство, которое появляется, когда ты влюблен, ощущаешь новизну отношений, узнаешь друг друга. Добавьте это к торнадо из сексуального напряжения, ненависти, похоти и враждебности. Что-то обязательно должно было произойти. Взрыв.

Пэкстон открыл мою дверцу, и я скользнула внутрь. Еще один поцелуй, и он пристегнул меня к переднему сидению, как только что сделал с девочками.

Скрытая камера сняла бы обыкновенную семью. Девочки безостановочно говорили с Пэкстоном, я время от времени участвовала в разговоре с нашими дочерями. Но не друг с другом.

И когда мы заехали на место работы Пэкстона, я все еще не до конца понимала, чем он занимался. Мы с девочками ждали в машине, пока он осматривал задний дворик шикарного прибрежного дома. Пейзаж был великолепен. Экзотические растения, придирчиво доведенные до совершенства.

— Значит, папочка заставляет дворы выглядеть красиво. Это его работа, правильно? — спросила я девочек.

— Папочка делает бассейны, — объяснила Офелия.

— И он сажает разные растения. Вот как эти, — сказала Роуэн, указывая на дерево, увешенное красными ягодами.

— Да, это глупо. Кто захочет перечное дерево прямо на подъездной дорожке? — Перечное дерево? Откуда я это знала?

— Так, порядок. Девочки, вы готовы забить пару хоум-ранов? — спросил жизнерадостно Пэкстон, садясь за руль.

— Мама сказала, что это дерево глупое, — конечно же Роуэн должна была сказать это. Громко.

— Я посадил это дерево. То есть, мои ребята его посадили, но идея моя.

— Это глупо, — произнесла Офелия, вставляя свои пять копеек. Никто не спрашивал ее мнения.

— О чем они говорят? — спросил Пэкстон, сдавая назад.

— Ни о чем, просто я не понимаю, зачем сажать перечное дерево так близко к припаркованным машинам.

— Припаркованным машинам?

— Ты ведь знаешь, что делает это дерево, не так ли.

— Знаю. А ты?

— Да, они вырастают до двенадцати метров в высоту и покрываются красными ягодами.

Пэкстон перебил меня прежде, чем я успела закончить.

— Красивыми красными ягодами, которые будут красиво смотреться рядом с пальмами.

— И птицы будут гадить повсюду рядом с ними. — Моя рука рванулась ко рту, как только я произнесла эти слова. Девочки захихикали с заднего сидения. Даже Пэкстон улыбнулся. Уверена, в большей степени из-за их хихиканья, чем из-за моего плохого слова, сказанного перед ними.